Под виноградом, около стола, стояла женщина с поднятыми наверх волосами, в волосах светилась седина. На женщине была цветастая блузка и мешковатые штаны, подпоясанные шнурком. За столом, боком к двери, сидела девочка, её прямые жёлтые пряди-ленты свисали на выцветший комбинезон.

Джолин выпила одним махом полстакана тёмно-красного сока и накинулась на еду, горкой лежавшую на её тарелке.

Закончив со взвешиванием, кассирша опять загородила собой дверной проём. Вар попытался заглянуть сбоку.

— Двадцать три двадцать, — сказала кассирша, закидывая его покупки в бумажный пакет.

Вар вытянул шею. Женщина в саду — видимо, миссис Ставрос — указывала вверх, на виноград, и что-то говорила. Джолин кивала.

— Двадцать три двадцать, — повторила кассирша и вытянула вперёд руку, а вторую упёрла в бок. И сразу стала похожа на чайник.

Вар поднялся на цыпочки — ничего ближе к сторожевой башне он не мог сейчас придумать. Миссис Ставрос, держа руку на плече Джолин, положила ей что-то ещё на тарелку, и в этот момент Джолин откинула голову, и раздался звук, которого Вар никогда прежде не слышал.

Звук был хороший — как негромкое журчание, как вода в фонтане. Даже удивительно, что такой звук может исходить от кого-то, у кого такие острые локти и коленки. И такие глаза-бойницы.

А был бы он сейчас по-настоящему на сторожевой башне — мог бы и свалиться. Он не знал, что Джолин умеет смеяться.

Когда Вар спрыгнул с ветки и увидел человека на остановке, он чуть не выронил бумажный пакет с покупками.

Это потому, что волосы у этого человека были кудрявые, колечками, в точности как у мамы Вара. Только коротко стриженные, как у самого Вара.

Вар быстро шагнул за ствол дуба, но человек уже обернулся.

— Вар, — крикнул он и поднял руку. — Вот ты где.

Вар подошёл, волоча ноги, которые вдруг разучились нормально ходить.

— Дядя Сай. Что ты здесь делаешь?

Дядя Сай покачал пальцем.

— Неправильный вопрос, маленький человече, — сказал он и засмеялся так, что Вару стало окончательно несмешно. — Правильный вопрос: что ты делаешь здесь? А не там. — Он кивнул в сторону «Рекреации».

Вар открыл рот, но из него ничего не вылетело.

— Ладно, тогда я первый. — Дядя Сай похлопал ладонью по скамейке. Вар сел. — Твоя мама попросила меня забрать тебя из лагеря. Представь, каково же было моё удивление, когда я прибыл в лагерь — а моего племянника там нет.

Вар представил, каково же было дядино удивление. И закрыл лицо руками.

— Ты кого-нибудь спрашивал про меня?

— Да. Одного юношу примерно твоего возраста. Он мне показал, где лежит журнал самозаписи. Вот только мой племянник в этом журнале сегодня не отмечался. Как, впрочем, и всю предыдущую неделю.

Вар застонал. И, чуточку раздвинув пальцы, посмотрел на дядю.

— И ты подал заявление? О розыске или как оно называется.

— Нет. Я собрался звонить твоей маме. Но тут вспомнил, как она мне говорила: каждый день её сын возвращается домой автобусом на три сорок пять. Гм, подумал я. Каждое утро она отвозит тебя в лагерь, в лагерь ты не идёшь, но потом садишься на автобус и приезжаешь домой. Вот я и решил подождать тебя здесь.

Вар поднял голову.

— Я не могу, дядя Сай. Там ужасно.

— Ну, это я успел разглядеть. В твоём возрасте я бы тоже оттуда удрал. Но прятаться весь день за деревом? Нет, маленький человече, это не дело.

— Я не прятался за деревом.

— Я видел тебя, Вар. Ты вышел вон из-за того большого дуба, — сказал дядя Сай, и голос его звучал мягко, но очень, очень печально.

Вар встал и подхватил пакет с греческими плодами.

— Пойдём. Я покажу тебе, где я был.

Дядя Сай достал из холодильника пиво, прошёл к кухонному столу и, легко подпрыгнув, уселся на рабочую поверхность. Он двигался с грацией худого и ленивого кота.

Вар выгрузил из пакета фрукты с овощами и налил себе апельсинового сока.

— Ты им расскажешь? — Он искоса наблюдал за дядей.

Дядя Сай расположился удобнее, привалившись к стенному шкафчику.

— А ты как думаешь?

— Нет… Надеюсь, нет… Пожалуйста, нет. — Вар тоже подпрыгнул и сел на рабочую поверхность рядом с дядей. Стакан он держал двумя руками, чтобы не видно было каймы из дурацких гарцующих морских коньков. — Мама считает, что мне не хватает, — он временно убрал по два пальца от стакана, чтобы изобразить кавычки, — Осмысленного Социального Взаимодействия.

Дядя Сай вздохнул.

— Да, она такая, моя сестрёнка. Всё ей надо исправить. Даже когда исправлять ничего не надо. У меня нет ощущения, что тебя нужно исправлять.

Эти слова вдруг обдали Вара такой добротой, что чуть слёзы не выступили на глазах. У мальчика не было ощущения, что его нужно исправлять.

— Но может, она права. Может, со мной что-то не так.

Дядя Сай отставил пиво в сторону. Снял очки, протёр низом футболки, снова надел.

И выжидающе посмотрел на Вара.

И тогда Вар себя удивил. Он рассказал дяде всё. Что он чувствует себя не таким как все, не как остальные дети, которые любят сбиваться в стаи, а когда что-то происходит, рвутся в самую гущу происходящего. А он любит сначала понаблюдать со стороны. А ещё лучше со сторожевой башни. И может запросто часами быть один, делать что-нибудь или просто думать, и ему совсем не скучно.

А потом он рассказал дяде самое плохое.

— Она хочет, чтобы у неё был нормальный ребёнок, а не я.

Дядя Сай слегка нахмурился.

— Вот в это мне трудно поверить. Она всё время говорит о тебе.

— Но это правда. Она сказала, что я антисоциальный. Так, будто это у меня болезнь какая-то. — Вар задержал дыхание.

Дядя Сай сложил длинные пальцы домиком и поднёс к губам.

— Ну, если это болезнь, то она у меня всю жизнь.

Надежда захлестнула Вара с такой силой, что он не смог ответить ни слова.

— А когда ты сейчас говорил, мне показалось, что ты описываешь меня. Или, — дядя Сай задумчиво склонил голову, — всех, с кем я работаю: музыкантов, киношников, писателей. Всю нашу братию. Мне показалось, что ты описываешь художника.