– Сказать правду, хотелось бы отдохнуть. Все, что случилось после посадки, изрядно меня вымотало.

– А со мной не желаешь пойти?

– Куда?

– В обитель греха. – Водитель усмехнулся. – В наш публичный дом. Там есть классные девочки. Или, как у нас говорят, крутоватые телки.

Осетр представил себе вкусные картинки, которые ждут его в публичном доме. Но тут же откуда-то появилась Яна, закрыла собой героинь вкусных картинок, и Осетр подумал, что ей бы эти картинки не понравились. В отличие от героинь она была одета, но вовсе не этот факт отвратил Осетра от блистающих перспектив предстоящего вечера. Он прекрасно представлял себе ситуацию, когда рядом с ним окажется раздетая Яна, но это уже не будет грехом, а сейчас его зовут грешить. И вовсе не ради выполнения задания, что хоть как-то могло бы оправдать его в собственных глазах. А грех ради удовольствия – грех вдвойне… Так говорит капитан Дьяконов, а капитан знает, что говорит.

– Нет, я все же лучше отдохну. Извините!

Чинганчгук понимающе кивнул:

– Соображаю. С непривычки наши реалии кого угодно в гроб вгонят. Кстати, эта троица в «Дристалище» доставала… приставала к тебе? Каблук и его компания…

– Было дело.

– А чего хотели?

– Взять под опеку мой бизнес. Как это у вас говорится?.. Крышей стать.

– Ясно. Лакомый кусок почувствовали. Не боись. Они с водителями связываться не станут. Так что пока со мной, живи спокойно. – Чинганчгук встал и начал собирать со стола.

– Давайте, я посуду помою. Чтобы хоть как-то расплатиться с вами.

– Неужели ты посуду умеешь мыть?

– Не умею, – соврал Осетр. – Но я видел, как это делается. Думаю, справлюсь.

Эх, Матвей-Чинганчгук! Знал бы ты, сколько мы посуды в школе «росомах» перемыли! Офицеры-наставники считали, что кадет должен уметь руками делать все – не только ножи метать или палить из плазменника, но и зажечь костер или приготовить нехитрый обед из добытого зверя, потому что саморазогревающихся консервов и кухни с посудомоечным автоматом иногда у «росомахи» может под боком и не оказаться…

– Ну хорошо, попытайся. Полезно. Как говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.

Да, среди прочих заключенных… то есть, мертвяков этот дядька, должно быть, выглядит белой вороной.

Они перенесли посуду на кухню, хозяин вручил гостю фартук, показал, как пользоваться мойкой (ибо вода здесь включалась и выключалась необычными способами, с помощью этаких крутилок, красной и синей) и побежал переодеваться.

А Осетр приступил к мытью. Поскольку хозяин находился еще дома, пришлось работать трудно и медленно. Умеющему, разумеется, тяжело делать что-то неумело, но разве актерское мастерство для «росомахи» – не одна из главных специальных наук?..

Перед уходом Чинганчгук снова заскочил на кухню.

– Что ж, неплохо… Как говаривала моя матушка, руки у тебя не из задницы растут… – Он открыл ящик стола. – Вот здесь второй ключ лежит от входной двери. На всякий случай. Я дверь закрою. Сумеешь замок открыть?

– Сумею… Сумею, Матвей Степанович.

Чинганчгук глянул на него недовольно, но напоминать про погоняло не стал.

– И все-таки пойдем, попробуешь.

Пошли в прихожую, к наружной двери. Осетр попробовал. Справился. И успокоенный хозяин, показав гостю, где хранится постельное белье, умчался к своим проституткам.

Застилать кресло он не стал, просто достал подушку и улегся. Расслабил все мышцы, закрыл глаза и полежал несколько минут с отключенными мозгами, не думая ни о предстоящем задании, ни о Чинганчгуковых проститутках, ни – даже! – о Яне. Не думать о Яне было труднее всего, но и с этой задачей он в конце концов справился.

Пустота в голове росла, ширилась, захватывала все новые и новые области мозга, пока не поглотила Осетра полностью. Это было отработанное на школьных тренировках упражнение, очень хорошо снимающее усталость перед тем, как требуется сделать серьезный выбор или проанализировать ситуацию. А продумать дальнейшие действия перед завтрашней встречей с агентом Баяном было необходимо…

Осетр пролежал так ровно десять минут. Он не сверялся с секундомером и не смотрел в сторону часов, висящих на стене комнаты. Переключение мозга в обычный режим происходило автоматически, и продолжительность полного отдыха отрабатывалась многолетними упражнениями. У каждого кадета она была своя – кому-то хватало пяти минут бездумного лежания на койке, кому-то требовалось полчаса. Осетру было достаточно девяти минут пятидесяти шести секунд. Можно, конечно, и больше, но никак не меньше… Прошло десять минут, и мозг очнулся. Пустота быстро сжималась, редела, будто разгоняемый утренним ветерком туман, и наконец уползла в подсознание.

Можно было приступать к анализу.

Но тут раздался звонок – по-видимому, к Чинганчгуку кто-то пришел в гости. Осетр хотел было отправиться в прихожую и объявить, что хозяина нет. Однако тут же понял ошибочность такого решения – неизбежно пришлось бы объясняться, кто он такой и что делает здесь в отсутствие хозяина. Лучше вести себя так, будто дом пуст. Постучат-постучат и уберутся восвояси.

– Эй, Чинганчгук! – послышался грубый полупьяный голос. – Что, нажрался «кровушки» и дрыхнешь? Открывай давай!

– А я тебе с самого начала говорил, что его дома нет, – отозвался другой голос, не менее грубый и не менее пьяный. – Он же сегодня с вахты, так? Так! А значит наверняка поперся к Татарке мохнатые сейфы вскрывать. Пошли-ка тоже по лебедям. Там, говорят, новенькая появилась – буферюги с голову размером!

– Гы-гы-гы… С голову или с головку?

– Га-га-га… У некоторых без разницы, все равно мозгов в башке не больше, чем на конце эклера.

Посоревновавшись в подобном остроумии, незваные гости умотались к своей Татарке. А Осетр, восстановив настрой, взялся за дело.

Итак, если исходить из информации, вложенной в него «мозгогрузом», начальный здешний контакт зовут Баяном. Надо полагать, что Баян этот – местный резидент, но выполнять работу за Осетра он, разумеется, не станет. Поэтому к Баяну надо идти с конкретными вопросами и предложениями. Вот и займемся их формулировкой.

Итак, исходная информация… На планете Угловка (именуемой в просторечии Крестами), принадлежащей к системе звезды 7377 по Общегалактическому каталогу небесных объектов (именуемой Вера) исчез агент Муромец. Чей он агент – «росомах», флотский или армейский, – вводная не поясняет. Тут есть разные варианты. К примеру, Муромец – такой же кадет, как и я, проходивший здесь «суворовскую купель» и проваливший ее. А может, он – агент настоящий, действующий, не имеющий ни малейшего отношения к школе. Вот только что он делает на планете-тюрьме? Какую здесь выполняет миссию? Об этом мы уже думали и забыли, что есть и иные версии, кроме борьбы с корруацией… К примеру, он следит за мертвя… за отбывающими наказание? Почему? Какой заключенный может интересовать разведку армейскую, флотскую или «росомах»? Надо полагать лишь разоблаченный и осужденный вражеский шпион… Либо кто-либо из императорской семьи. Нет, уж скорее второе, чем первое, поскольку разоблаченный шпион есть материал отработанный и вряд ли заинтересует любую из трех указанных разведок. Однако, опять же, с какой стати на поиски такого агента вдруг бросили кадета? Что, поблизости не оказалось никого более опытного? Маловероятно… И тут тоже два главных варианта. Один – на самом деле нет никакого исчезнувшего агента Муромца, а есть «суворовская купель» для кадета Остромира Приданникова с целью проверить его в деле. Об этом мы тоже уже думали. В этом варианте кадет Приданников должен себя вести, как настоящий «росомаха», которому поручено выполнить задание Родины. Второй вариант – кадет Приданников привлечен к делу в качестве отвлекающей фигуры, чтобы маячить перед неведомым противником, пока настоящий агент (возможно, даже тот же Муромец) выполняет истинное задание. Как должен вести себя кадет Приданников? Да, собственно, так же, то есть, как настоящий «росомаха», которому поручено выполнить задание Родины. И пусть в этом случае, голову ломает противник – для чего тут оказался зеленый юнец, кадет, еще не выпущенный своею школой. А наше дело – солдатское! Есть приказ – и надо его выполнять! Как говорит капитан Дьяконов: «Солдату и болотная вода – что твой кофе!» Причем капитан никогда не использует слово «военный». Военные мы для штатских, а так – солдаты… Капитан и вообще всегда говорит: «Мы, солдаты…» Если не использует выражение: «Мы, „росомахи“…». И раз мы солдаты и «росомахи», не будем больше ломать голову, есть ли скрытый смысл у полученного задания, а будем выполнять его по прямому смыслу.