Я планировала прекратить общение с Ариэль, оторваться от нее, как бы отойти. Никаких решительных действий. Я буду сильной и пассивной. Но когда поняла, что он вообще не хочет иметь со мной дела, что не сделает первый шаг, я вернулась к прежней жизни. Понимала это как свое поражение, но вечером в пятницу снова поехала к Ариэль. Она изображала сочувствие, но ясно было, что все это сильно ее задевает. И что еще хуже, она ходила к нему на занятия и видела его каждый день. Рассказывала, какой он замечательный учитель, как всегда пялится на нее. Как-то она сказала: «Если я его заарканю, обещаю поделиться с тобой, Мари. Устроим маленькую вечеринку втроем». Я думала, что ударю ее.

В одно из воскресений у нее дома мы проснулись и обнаружили, что ее родители оба там. Они вернулись из какого-то путешествия и готовили на кухне яичницу-болтунью и тосты. Мы поели вместе, и я помню, что было очень хорошо. Приятно. Знаете, передайте соль и все такое. Странно было — их громадная квартира, обычно такая тихая и спокойная, в то утро действительно напоминала настоящий дом. Запахи из кухни, душевные разговоры… Ариэль была так довольна, только что не прыгала. Чувствовала себя непринужденно, сбросила обычное напряжение. Она много смеялась, и я, помню, поймала себя на мысли, что впервые слышу ее естественный смех.

В любом случае было здорово. Ее родители держались сердечно. То есть сердечно в понимании подобных людей. Как будто они были нашими гостями, а мы — людьми, которые им очень нравятся, и им приятно здесь находиться, но ты всегда знаешь, что в конце вечеринки они уйдут.

Отец Ариэль был крупный мужчина. Высокий, плотный, рыжеволосый. Громогласный и с огромными ручищами. Думаю, он занимался каким-то спортом. Мне он понравился. Он ничего из себя не строил. Не разводил церемоний. Смотрел на тебя, когда с тобой говорил. Все в нем было просто. Никакого подтекста. И мать Ариэль тоже оказалась нормальная. Красивая, конечно. Намного меньше своего мужа и худенькая, как Ариэль. И смотрела на меня, как Ариэль. Оценивающе. Совсем как моя мать.

После завтрака мы с Ариэль ушли позаниматься. В какой-то момент она отправилась на пробежку, а я осталась лежать на ее кровати, разложив перед собой учебники. Должно быть, я выполняла задание мисс Келлер. Ради нее я работала усердно. Она единственная из моих учителей нравилась мне, и я тоже, похоже, была ей симпатична. Я старалась разобраться в каком-то стихотворении, и вдруг он внезапно появился там с чашкой кофе. Стоял в дверях и улыбался мне. Спросил, над чем я работаю. Я рассказала, и он вошел. Ничего странного в его присутствии не было. То есть я не чувствовала неловкости или испуга. Он сказал, что никогда не любил поэзию, что-то в этом роде. Я лежала на животе спиной к двери, и он сел рядом со мной. Прихлебывал кофе и смотрел на страницу, пытаясь вникнуть. А потом сказал что-то вроде: «Не знаю, Мари, это, наверное, не для моих мозгов». Потом от души хохотнул и положил мне ладонь на плечо. Но он просто похлопал меня по плечу, понимаете? Мол, ладно. Оставляю тебя с твоим заданием. Не буду мешать. В таком духе. И тут вернулась Ариэль, и мы оба обернулись. Она стояла в дверях в спортивном костюме и смотрела на нас.

— Ты что-нибудь понимаешь в поэзии, Ариэль? — спросил он.

Она ничего не ответила, да я все равно не помню. Ариэль, бледная, пожала плечами и пошла в душ. Остаток дня она со мной практически не разговаривала.

Ариэль никогда ни словом об этом не обмолвилась, но чувствовалось, что она меня ненавидит. Все кончилось, понимаете? Неделю спустя мы пошли в бар в Пятом округе, «Лонг-хоп». Там были Альдо, Мазин и другие ребята, которых я не помню. Мы все напились. Бар был переполнен, и за маленьким столиком мы сидели, наверное, впятером. А затем появился Колин и сел к какой-то девчонке на колени. И улыбнулся мне. Я его проигнорировала.

То есть он никуда не делся. И я не первый раз увидела его после того случая. Но, Боже мой, меня затошнило от его вида. Хотелось бы мне сказать, что при виде его в тот вечер я почувствовала только злость, но правда в том, что когда он к нам подсел, мне стало еще и страшно. Что было потом, я помню не очень четко, но в какой-то момент Ариэль спросила:

— Как там мистер Силвер?

И я подумала, она разговаривает с Колином, потому что они оба ходят к нему на занятия, но потом увидела, что Ариэль смотрит на меня. А все смотрят на Ариэль, ждут разъяснений. Поэтому она снова спросила, и я ответила.

— Не знаю.

Тогда она повысила голос:

— Да ты не ломайся, Мари, скажи им.

Я в ужасе на нее уставилась. А она улыбнулась и кивнула:

— Отлично, тогда я им скажу. Мари подцепила мистера Силвера.

Не помню в подробностях, что случилось потом. Только слова Колина, что это чушь.

— Тебе это приснилось, — сказал он.

Тогда я не знала, кого ненавижу больше. Лицо мое пылало, все таращились на меня. Должно быть, они поняли. Я повернулась к Ариэль, назвала ее сучкой и ушла.

Направилась я к реке и шла быстро, а потом остановилась на мосту. Это был Малый мост или мост Дублона. И я стояла там, не зная, что делать и чувствуя себя совершенно одинокой. Просто раньше эта мысль не приходила мне в голову — что я по-настоящему одинока. И как себя при этом ощущаешь. Да еще на мне была моя дурацкая юбка и проклятая майка, которую выбрала для меня Ариэль… Я дрожала и подумала: «К черту!» И отправила ему сообщение. Написала: «Я в вашем районе, зайти к вам?»

Я ждала, глядя на реку и наблюдая за проходящими теплоходами. Потом — чудо — он ответил «да».

Я пошла вдоль реки по стороне quai[25], мимо закрытых bouquinistes[26].

И только добравшись до Нового моста, я всерьез задумалась о том, что делаю, куда иду. Шла я в ярости, с мыслями об Ариэль. Она знала, что случилось у меня с Колином. Она обещала его ненавидеть. Хотела позвонить в полицию. Сказать своим родителям и все такое. И вот она сидит с ним в баре и смеется надо мной. Ни о чем другом я думать не могла, но когда дошла до Нового моста и перешла улицу, чтобы подняться по улице Дофина, осознала, куда я иду. Это заставило меня замедлить шаг. По улице я поднялась не спеша, но ни на секунду не отказалась от своего решения.

Он жил на верхнем этаже. Лифта нет, лишь узкая, неровная лестница, которая все кружила и кружила, выше и выше. Дверь наверху была открыта. Когда я вошла в квартиру, он ничего не сделал, только смотрел на меня. Это было ужасно. У меня так стучало сердце. Едва я его увидела, как мне захотелось только одного — чтобы он обнял меня. Просто подойди ко мне и обними. Но он этого не сделал, и я не знала, как себя вести.

Каким-то образом я оказалась сидящей на кухонной стойке. Не помню. Я просто пыталась быть крутой. Сказала ему, что пришла сюда трахнуться с ним. Нет, вы только представьте. «Я пришла сюда трахнуться с вами, мистер Силвер», — сказала я. Он, видимо, подумал, что я шучу. Смотрел на меня этими своими глазами, с этой улыбочкой, как будто он такой умный, так его растак. Как будто немного жалел меня. Словно видел все, все обо мне знал. Придурок.