В день приезда я пошла навестить Пятнистую. Лошадь паслась в одиночестве. Она поседела, но, казалось, постарела не так сильно, как другие обитатели ранчо. Я надела на нее седло и выехала в долину. День клонился к вечеру, и наши длинные пурпурные тени скользили по траве. Пятнистой было уже не менее семнадцати лет, но она не потеряла своей силы. Мы выехали к пригорку, я пустила ее галопом, и мы понеслись под дробь ее копыт по твердой земле. Ветер растрепал мои волосы и свистел в ушах. Я не была в седле со времен переезда в Чикаго и чувствовала себя прекрасно.

Зная, что Хелен отнюдь не самая практичная и независимая девушка, я волновалась о том, что ждет ее в будущем. Я удивилась тому, что мама, оказывается, поддерживала идею переезда Хелен в Лос-Анджелес, считая, что благодаря своей красоте дочь сможет стать киноактрисой, ну, а если этого не произойдет, то, по крайней мере, найдет себе в Голливуде богатого мужа. Мама несколько раз намекнула на то, что рада моему решению пойти учиться в колледж, потому что, по ее мнению, мои шансы найти мужа невелики, и, следовательно, нужна профессия, которая сможет меня прокормить. «Товар, которым уже пользовались, не продашь по цене нового», — говорила она о моем положении.

В отличие от моего прошлого посещения, на сей раз никто не уговаривал меня остаться на ранчо. Даже папа вел себя так, словно я приехала погостить, чтобы потом двигаться дальше. Я с ним не спорила, потому что меня вполне устраивало его настроение. Я не прижилась в Чикаго, но этот город меня изменил, и я знала, что мне не место на ранчо Кейси. Я чувствовала себя лишней, даже когда ложилась спать в свою старую кровать. Если бы я собиралась оставаться на ранчо, мне бы пришлось помогать по хозяйству, но после нескольких лет работы служанкой я не ощущала никакого желания чистить курятник или убирать навоз из стойла и коровника. Вскоре я уехала во Флагстафф.

Несмотря на то что я была старше многих студентов, мне очень понравилось в колледже. В отличие от большинства мальчиков, которых интересовали футбол и алкоголь, и девочек, которых интересовали мальчики, я знала, зачем я нахожусь в колледже и что мне здесь нужно получить. Мне хотелось пройти все курсы и предметы, которые преподавали в колледже, и почитать все книги, которые были в библиотеке. Иногда, когда я заканчивала особенно интересную книгу, мне хотелось посмотреть библиотечную карточку и узнать, кто кроме меня прочитал эту книгу, для того, чтобы найти их и поделиться впечатлениями.

Я волновалась только о том, как найти деньги на оплату следующего года обучения. Я проучилась один семестр, и президент колледжа Грейди Гаммадж попросил меня к нему зайти. Он сказал, что с ним связались жители Ред Лейка, которым нужен школьный учитель. Президент колледжа следил за моей успеваемостью потому, что в свое время сам платил за свое образование, работал не покладая рук и уважал всех тех, кто без посторонней помощи пробивается в жизни. Оказывается, жители Ред Лейка помнили меня и не забыли, что я преподавала в их городе. Они готовы были предложить мне место учительницы, даже несмотря на то что я еще не закончила колледж. Мистер Гаммадж считал, что я вполне справлюсь. «Выбор у тебя непростой, — сказал он. — Если ты сейчас выйдешь на работу, то не закончишь колледж. И снова вернуться в колледж будет трудно».

Мне показалось, что передо мной стоит очень простой выбор. Или я сама плачу деньги за то, чтобы меня учили, или мне платят деньги за то, чтобы кого-то учила я.

«Когда можно начать?» — спросила я его.

Я вернулась на ранчо Кейси для того, чтобы взять Пятнистую и уже в третий раз проделать путешествие длиной 750 километров, разделявших Тинни и Ред Лейк. Пятнистая была уже немолода, поэтому я ее не гнала, и мы сначала ехали не торопясь. Потом, когда Пятнистая вошла в форму, мы стали двигаться быстрее. Мы обе получали удовольствие от этого путешествия.

На этот раз по пути я встречала больше людей, чем раньше. Иногда мимо меня проносилась машина с водителем, который, судорожно вцепившись в рулевое колесо, пытался удержать машину на разбитой колесами телег дороге. Машины проносились, оставляя за собой облака пыли. Но на многих участках дороги я по-прежнему никого не встречала, и мы с Пятнистой ехали в полном одиночестве. Вечерами я сидела у костра и, как прежде, слушала вой койотов, а огромная луна серебрила все вокруг.

Казалось, что Ред Лейк по-прежнему находится на одной из вершин мира. Город, как и раньше, стоял на пригорке в окружении полей, но за прошедшие почти пятнадцать лет в нем и вокруг него произошло много изменений. Огромная территория штата Аризона и малонаселенность привлекали людей, которые не любили, чтобы им заглядывали через плечо. Эти места привлекали тех, кто был не в ладах с законом: мексиканских контрабандистов, занимающихся алкоголем, разных сумасшедших, которые надеялись найти золото, бывших солдат, тронувшихся рассудком из-за отравления горчичным газом в окопах Европы, и даже какой-то парень с четырьмя женами, который вовсе не был мормоном. Одного из своих детей он назвал Бальзамовый Гал, потому что, когда тот родился, его отец открыл наугад Библию, наугад ткнул в страницу пальцем и попал в отрывок о бальзаме из Галаада.[14]

Со времени, когда я здесь преподавала, появилось больше фермеров и открылось несколько магазинов. В городе даже появился автомобильный гараж с заправкой перед ним. Раньше трава в полях доставала до живота пасущихся животных, но теперь эта трава была выщипана почти под корень. В голове пронеслась мысль о том, что здесь теперь живет больше людей, чем эта земля в состоянии прокормить.

Теперь при школе появился домик для учителя, позади самой школы, так что у меня была своя комната. У меня было тридцать шесть учеников самых разных возрастов, размеров и национальностей. Я настояла на том, чтобы каждое утро все вставали и говорили хором: «Доброе утро, мисс Кейси!» Те, кто говорил лишнее, направлялись в угол, а те, кто мне сильно досадил, сам шел и выбирал ветку ивы, которой я его порола. С детьми, как и с лошадьми: уважения и тех и других проще добиться с самого начала — бесполезно просить себя уважать после того, как они начинают позволять себе лишнего и понимают, что это им сходит с рук.

Я провела в Ред Лейк месяц и пошла в мэрию, чтобы получить свой первый чек. Рядом с мэрией был загон для скота, в котором стоял невысокий гнедой мустанг. Место, где еще недавно на спине находилось седло, было еще потное. Мустанг на меня грустно посмотрел и прижал уши. Мне моментально стало понятно, что это лошадь с очень плохим характером.

Внутри здания отдыхали двое помощников шерифа. Они сидели за столом, сдвинув шляпы на затылок. Их штаны были заправлены в сапоги. Я представилась, и один из них — худой парень с узко посаженными глазами и длинными петушиными ногами сказал: «Я слышал, ты из Чикаго приехала, чтобы нас, деревенских, кой-чему научить».