А вот рассказ о более принципиальном батюшке. Прибыв на приход, он обнаружил там такой порядок. Прихожане клали почти за каждую икону в храме копченое мясо, сало и колбасы. Батюшка был молодой, ревностный, а потому несколько раз осудил в проповеди подобные жертвы, как нарушающие традиции Православной Церкви — в храм не вносить ничего мясного. И, надо сказать, пастырь добился своего — за иконы больше никто никакую снедь не клал. Но самому настоятелю, дотоле вполне обеспеченному мясом, пришлось впредь покупать его.

Клирики, приехавшие к нам с Украины, ввели обыкновение омывать руки в конце Божественной литургии, перед причащением Святых Даров. Кое-где батюшка для этого сам подходит к умывальнику, а кое-где ему, так сказать, по архиерейскому чину, подносят кувшин и блюдо.Настоятель одного из храмов московской епархии рассказывал мне, что так было и у него на приходе. Однако он заметил, что алтарники как-то особенно бережно обращаются с водою, которая остается после омовения рук на блюде. Он это дело исследовал и выяснил, что вода эта собирается, а потом продается прихожанам по цене три рубля за бутылку. Название она носит такое — “Отченская водичка”, поскольку омовение рук происходит при пении “Отче наш”. Батюшка искоренил эту торговлю самым простым способом — стал подходить к умывальнику.

В некоторых местах, в частности, я знаю, на Кубани, есть обычай подавать деньги “на кадило”. То есть во время каждения молящиеся вручают купюры священнику или диакону.В городе Обухе Киевской епархии, как мне рассказывали, по этой самой причине отец настоятель в большие праздники сам литургию не служит, а только выходит из алтаря для каждения на “херувимской”. Правая рука размахивает кадилом, а левая проворно берет мзду. При этом произносятся такие слова:— Помяни, Господи, приносящих и принесших, и жертвующих, и дающих, и подающих, и через них передающих...В своем роде — литургическое творчество.

А вот рассказ о некоем священнике рационализаторе.Таинство исповеди завершается тем, что батюшка возлагает на голову кающегося епитрахиль и произносит разрешительную молитву. После этого исповедовавшийся целует лежащие на аналое Евангелие и Крест. Так вот этот “рационализатор” вычитывал положенные молитвы, проводил общую исповедь, после чего читал общую разрешительную молитву, вешал епитрахиль на гвоздик возле аналоя с Крестом и Евангелием, а засим удалялся в Алтарь. А исповедники по очереди сами накладывали себе на головы конец висящей епитрахили, а потом, как положено, целовали Крест и Евангелие.Мне вспоминается, будто архиерей этого “рационализатора” запретил в священнослужении.

Один художник, реставратор икон, рассказывал о совсем уже дикой странности, которую он наблюдал в каком-то приходе. Во время литургии около самого амвона ставился столик, а на нем ваза с печением. Во время пения “херувимской” к этому столику поочередно подходили все присутствовавшие в храме, аккуратно брали из вазы по одному печению и откладывали в сторону... В это время поется:— ...всякое ныне житейское отложим попечение...А тамошние верующие воспринимали эти слова так — “отложим по печению”.

Мой друг, протоиерей Б.Г., родом москвич, начинал свое служение на Кубани. Был он тогда молод и неопытен. В первые же недели на станичном приходе он совершил множество “заочных отпеваний”. И почти все покойники были мужчины. Документов там никаких не спрашивали, оформляли требу просто, а батюшка отпевал себе и отпевал.Но вот однажды он обратился к женщине, которая заказала заочное отпевание, с вопросом:— А давно он у вас умер?— Как умер? — удивилась та. — Он — живой...— Как живой? — опешил батюшка.— Так — живой, живехонький... Ничего ему, подлецу, не делается...И тут выяснилось, что в тех местах существовало суеверие: если заочно отпеть неверного мужа, он вернется к семье. Словом, батюшка мой, сам того не ведая, за несколько недель отпел всех распутных мужиков целой округи.Разумеется, в дальнейшем он неукоснительно требовал, чтобы предъявлялись документы о смерти...

Надо сказать, что о. Б. до сих пор с удовольствием вспоминает годы, прожитые им на Кубани. Теплый климат, “благорастворение воздухов”, “изобилие плодов земных”...— Заходит, например, — вспоминает батюшка, — ко мне сосед. Местный врач, зовет к себе. Садимся с ним в саду, в беседке. Выносит он домашнее вино. Сидим на воздухе, неторопливо попиваем, беседуем... А я смотрю на него и про себя думаю: “А ведь я тебя уже раза три отпел...

Теперь пора перейти к тому, что я называю “лесковщиной в чистом виде”. Возникает это явление по двум наиглавнейшим причинам. Первая — оговорки. Типичнейший пример тому — “рвань на дырище”. Кому-то пришлось читать в храме 101-й псалом, там есть такая фраза: “бых яко нощный вран на нырищи” (по русскому переводу: как филин на развалинах). Так вот чтец вместо не вполне понятных “вран на нырищи” произнес нечто более доступное его разумению — “рвань на дырище”.Вторая причина возникновения забавных и немыслимых словосочетаний та, что “закон Божий” за годы советской власти никогда и нигде не преподавался (кроме как в немногочисленных духовных школах). И прихожане наши все, что произносится или поется в церкви, вынуждены воспринимать со слуха. Отсюда и возникают — вместо “иеромонаха” — “аэромонах”, вместо “Мелхиседека” — “Мелкосидел”, вместо “митрофорного протоиерея” — “микрофонный”, вместо “Преосвященного Митрополита” — “облегченный мелкополит”...

Сравнительно недавно в одном из московских храмов была забавная оговорка. В Евангелии от Иоанна есть греческое слово “епендит” (в русском переводе — одежда). Вся фраза, содержащая это слово, по славянски звучит так:“Симон же Петр слышав, яко Господь есть, епендитом препоясася, бе бо наг, и ввержеся в море”.Так вот некий батюшка прочел это место так:— ... аппендицитом препоясася...

Другой московский священник, читая Евангелие от Матфея, вместо “Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии...” произносил:— ...труждающиеся и беременные...

В некоторых случаях после прокимна: “Помяну Имя Твое во всяком роде и роде” произносится стих — “Слыши, Дщи, и виждь, и приклони ухо Твое”.Мне рассказывали, что один из диаконов на этом стихе сбился. Он возгласил:— Слыши, Дщи, и приклони...После этого диакон сделал паузу и закончил так:— ...и виждь ухо Твое.

В городских храмах и в соборах обыкновенно существуют два хора. Один — “левый”, который располагается на северном клиросе и поет по будням. Он состоит по большей части из людей вполне церковных. Другой — “правый”, его место — на южном клиросе. Этот поет только по праздникам и воскресным дням, и состоит он обыкновенно из профессиональных музыкантов, и из них многие довольно далеки от Церкви.По этой самой причине произошел в Москве, в Елоховском соборе, да еще и в присутствии самого Патриарха Пимена, — скандальный случай. Было это под праздник Рождества Христова. Тут в начале всенощной весьма торжественно звучит песнопение “С нами Бог!”Обыкновенно это исполняется так. Солист возглашает:— С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся...А хор подхватывает:— Яко с нами Бог!Солист:— Услышите до последних земли...Хор:— Яко с нами Бог!Далее там есть такие слова: “Бог крепок, Властитель, Начальник мира”. И вот солист, которому довелось это петь, то ли имел отношение к армии, то ли по другой какой причине ошибся и спел так:— Бог крепок, Властитель, Начальник штаба...