Мне рассказывали, что некий диакон, служивший с Владыкой Питиримом (Нечаевым), однажды вместо того, чтобы произнести “архиепископ Волоколамский”, возгласил “архиепископ Валокординский”. И больше всех над этим смеялся сам Владыка, который в действительности довольно часто принимал валокордин.

В некоем людном городском приходе было несколько чтецов, и существовала между ними конкуренция, каждому хотелось читать Апостола на литургии. Но отец-настоятель решительно предпочитал одного из них — самого голосистого.Как-то один из чтецов, мучимый завистью, решился на злую шутку. Перед самым чтением Апостола он незаметно переложил закладки в книге, чтобы публично опозорить удачливого соперника.А тот, ничего не подозревая, выходит из Алтаря, становится перед амвоном, как положено, возглашает прокимен, а затем произносит:— К Коринфянам послания Святаго Апостола Павла чтение.— Вонмем! — раздается из Алтаря.— Бра-ти-е... — звучит протяжно и нараспев.Но открыв книгу, чтец видит — закладка не на месте. Тогда он надеется спасти положение — еще раз и более протяжно произносит “Бра-ти-е”, а сам судорожно листает книгу, тщетно пытаясь найти требуемый текст... И тогда, имея в виду своих завистливых сотоварищей, чтец в отчаянье восклицает на весь храм:— Да это не “братия”, а сволочи!..

И еще одна история, которая трогает меня почти до слез.(Тут для несведущих требуется пояснение. На литургии, после того, как чтец произносит слова, которыми оканчивается текст из Апостола, священник благословляет его и говорит:— Мир ти.А чтец отвечает:— И духови твоему.)Так вот представьте себе глухой сельский приход. Служит там старенький батюшка, а помогает ему — поет и читает — его сверстница матушка. Зачастую кроме этих престарелых супругов в храме ни одной души нет.Вот старушка окончила читать Апостола, муж благословляет ее и возглашает из Алтаря:— Мир ти, Николаевна!— И духови твоему, Тимофеич! — отзывается чтица.

Помнится, служил в Ярославском соборе новопоставленный диакон. От волнения он часто ошибался — то чего-то недоговаривал, а то и от себя прибавлял. В частности, на всенощной есть такое молитвенное прошение:— ...о еже милостиву и благоуветливу быти благому и человеколюбивому Богу нашему, отвратити всякий гнев на ны движимый, и избавити ны от належащего и праведнаго своего прещения, и помиловати ны.Диакон в этом месте сделал некое прибавление:— ...отвратити всякий гнев на ны движимый и недвижимый.

Или такой случай. Некий диакон на всенощной читал молитву “Спаси, Боже, люди Твоя...” Но вместо того, чтобы сказать “предстательствы честных небесных сил бесплотных”, он возгласил:— ...предстательствы честных небесных сил бесплатных...Когда диакон зашел в Алтарь, священник сделал ему замечание:— Как это можно произнести — “небесных сил бесплатных”?— А что же тут такого? — отвечал тот. — Разве ангелы за деньги Бога славят?..

Святитель Иоанн Златоуст именуется двояко, в одних богослужебных книгах на греческий лад — “архиепископ Константинопольский”, а в других — на славянский — “Константиноградский”. Один московский батюшка соединил оба варианта и на отпусте всегда говорит так:— Святителя Иоанна, архиепископа Константиноградопольского...

Иногда для достижения сильнейшего эффекта даже не нужно коверкать или перевирать слова, достаточно просто ошибиться в ударении. Вот стих, который произносится на заупокойном богослужении:— Души их во благих водворятся.Некий диакон однажды возгласил так:— Души их, во благих водворятся!

И, наконец, подлинный анекдот времен дореволюционных.В большом городском храме шла литургия в неделю (воскресение) “святых отец” — перед самым Рождеством Христовым. Диакон, как положено, на амвоне читает Евангелие от Матфея — родословие Иисуса Христа, а священники стоят в Алтаре у Престола.Вместо того, чтобы прочесть: “Салафииль же роди Заровавеля”, диакон произнес:— Соловей же роди журавеля...Старший протоиерей прищурил глаз и тихонько сказал сослужителям:— Вот так пташка!..

Некий человек, вовсе нецерковный, первый раз побывав на богослужении, делился своими впечатлениями.— Очень мне понравилось. Там и за животных молятся...— За каких животных? — спросили его.— За крокодила...— За какого крокодила? Что вы говорите?— Как же? Я сам слышал, они пели про крокодила...Этот человек так воспринял на слух песнопение вечерни: “Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою...”

С этим же песнопением связан еще один анекдот, который возник в московской церковной среде. Будто бы некая женщина восприняла этот стих на покаянный лад:“Да исправится молитва моя, я — к р о к о д и л а пред Тобою”.И будто бы эта прихожанка с сердечным воздыханием прибавила:— Не только что к р о к о д и л а, еще и б е г е м о т а.

Одна старушка жалуется другой:— Батюшка у нас очень строгий, злой, он меня ненавидит. Все время пальцем на меня показывает и говорит: “Я тебя съем”.(Так она воспринимала возглас “Мир всем!” и сопутствующее ему благословение десницей.)

В сельских храмах даже на клиросах порой стоят вовсе неграмотные женщины, во всяком случае не умеющие читать на церковнославянском языке. И поют они только то, что запоминают с чужого голоса. Вот яркий пример.Во время погребения поется, в частности, такое:“...яко земля еси и в землю отидеши, аможе вси человецы пойдем...” (т.е. в землю все люди пойдем).В некоем храме клирошане, как видно, подразумевая лежащего перед ними покойника, вместо “аможе вси человецы пойдем” пели так:— А, может, в человеки пойдет...

Весьма употребительное песнопение — ирмос пятой песни воскресного канона (8 глас) оканчивается таким к Богу обращением:“...обрати мя, и к свету заповедей Твоих пути моя направи, молюся”.Старушки в некоем сельском храме пели это на свой манер:“обрати мя, и к свету заповедей Твоих пути моя направи, Маруся”.

Другой ирмос начинается словами “Крест начертав Моисей...”, а старушки поют:— Влез на чердак Моисей...

Вместо — “О всепетая Мати...” — поют:— Осипетая Мати...

Вместо — “Прокимен, глас третий...” возглашают:— Проткни мне глаз третий...

Вместо “Елицы (т.е. те, которые) во Христа крестистеся, во Христа облекостеся...” поют:— Девицы, во Христа крестистеся...Это в особенности забавно, если принять во внимание, что в пятидесятые и шестидесятые годы на клиросах стояли по большей части “девицы”, незамужние женщины, “девство” которых объяснялось тем, что почти всех мужчин из их поколения унесла война.

Тут следует добавить, что некоторые краткие молитвословия, которые считаются общеизвестными, нелегко бывает обнаружить напечатанными полностью. Таков, например, причастен (песнопение в конце литургии) “В память вечную будет праведник, от слуха зла не убоится”. И в Апостоле и в Типиконе указывается так — “Причастен: В память вечную...”А потому немудрено, что в одном сельском храме на клиросе это пели отчасти по слуху, отчасти по собственному разумению:— В память вечную будет праведник, пастух козла не убоится.

Отец Борис Старк рассказывал мне, что когда он вернулся из Парижа в Россию и был направлен для служения в кладбищенский храм Костромы, его поражали поминальные записки. Приходилось молиться об упокоении таких предметов, как “лампа” или “графин”... И только по прошествии времени он овладел обязательным для священнослужителя Русской Православной Церкви умением расшифровывать слова, встречающиеся в поминаниях. “Лампа” следует произносить как “Олимпиада”, а “графин” — “Агриппина”.