– Леонид, попробуй сбить замки! – приказал Беглов.

Механик кивнул и шагнул в глубь тесной морозильной камеры. Несколько минут оттуда доносились скрежет и стук. Наконец Лелик с грохотом откинул крышку ящика, вскрикнул и отшатнулся. Ульяна толкнула Ивана к камере, хрипло шепнув:

– Снимай!

И только потом сама шагнула вперед, заглянула в открытый ящик. На дне ящика лежало человеческое тело, прикрытое истлевшими обрывками меховой одежды. Веки мертвеца были плотно сомкнуты, а кожа на лице синеватой. Края черных усов примерзли к верхней губе.

– Бог ты мой! – выдохнул доктор Кон, глядя расширившимися глазами на замороженный труп мужчины. – Боюсь ошибиться, но… кажется, перед нами владелец всех этих вещей.

Ульяна отвела взгляд от тела, сглотнула слюну и спросила осипшим голосом:

– Вы хотите сказать, что трупу сто лет?

Доктор, не ответив, шагнул вперед. Но вдруг остановился, взглянул на маленькую незаметную полочку и сообщил:

– Командор, кажется, тут еще один контейнер. Маленький, но, судя по конструкции замков, открыть его будет непросто.

Беглов уже и сам заметил контейнер. Он быстро протиснулся к полке между гладкой железной стеной и бортом ящика, протянул руку к белому контейнеру.

– У меня неприятные предчувствия, – быстро проговорил ему в затылок доктор Кон.

– У меня тоже, – кивнул командор и взял контейнер с полки.

В снегоходе было душно и слегка пахло потом.

Валящий снег затруднял видимость, поэтому вездеход утомительно медленно продвигался по белой пустыне. В такую пургу обычный радиолокационный обзор оказался бесполезным, поскольку низкое давление вызывало сбой в работе радаров. Однако, помимо радиолокатора, машина была оборудована новейшей разработки прибором, излучающим особый непрерывный фокусный луч, который прощупывал поверхность земли на десять километров вокруг.

Беглов включил рацию.

– Антон! Антон, ты слышишь меня?

Рация зашуршала, затем искаженный помехами голос Васильева ответил:

– Да, командор… Я вас слышу.

– Мы возвращаемся. Проверь маяки. Я не хочу, чтоб мы сбились с пути.

В рации опять зашуршало, и Антон ответил:

– Хорошо, командор. Я все проверю.

Ульяна чувствовала себя совершенно измотанной. Она пробыла в снежной пустыне меньше суток, а уже была сыта ею по горло. Однако мысль о будущем фильме, о невероятной сенсации, которую она привезет в Москву, волновала и странным образом бодрила. Мысль эта делала Ульяну маловосприимчивой, почти бесчувственной не только к окружающим невзгодам, но и к тем ужасам, которые ей довелось пережить в обсерватории.

Трупы? Убийства? Да, страшно. Но трупы, как ни ужасно это звучит, отлично смотрятся на экране телевизора. Зритель в массе своей не брезглив. Кровь на экране телевизора не заставит его отвернуться, а, наоборот, заставит взять в руки пульт и прибавить громкость. Такова человеческая натура. А ради рейтинга репортер на многое пойдет.

Ульяна покосилась на оператора. Вот кому, кажется, по-настоящему плохо. Медвед был бледен и рассеян. Губы его выцвели, веки отяжелели, взгляд затуманился. Надо же, грубоватый на вид верзила оказался мягкотелым и чувствительным парнем. Удивительно, как обманчива бывает внешность.

Девушка перевела взгляд на Беглова. Тот был хмур и сосредоточен.

Командор был для Ульяны настоящей проблемой. Он не позволит вывезти пленки. Что же он сделает? Скорее всего, доставит ее вместе с пленками туда, куда обязан доставить по долгу службы. Можно попытаться спрятать видеокассету в нижнее белье… Но Беглов человек решительный, с него станется обыскать не только вещи Ульяны, но и ее саму. Такой и в трусы залезть не постыдится.

Ульяна вздохнула. Ладно, пока рано расстраиваться. Нужно тщательно проанализировать ситуацию, и какой-нибудь выход наверняка найдется. Выход всегда находится.

– Командор, что мы будем делать дальше? – спросила Ульяна, глядя на четкий профиль Беглова.

– Дальше? Дальше мы сообщим обо всем «наверх» и будем ждать указаний.

– Наверное, завтра сюда прилетит команда спасателей?

Беглов качнул головой:

– Не думаю. Метель становится сильнее. И непохоже, чтобы завтра или послезавтра она утихла.

– Значит, в ближайшие два дня сюда никто не прилетит?

– Скорее всего, нет.

Ульяна обдумала его слова и тихо проговорила:

– Значит, трупы так и будут лежать в обсерватории?

– Да, – ответил командор. Затем покосился на Ульяну и с холодной иронией уточнил: – А у вас есть другие предложения?

– Нет, – ответила Ульяна. – Просто для меня все это как-то дико.

– Для меня тоже. Или вы думаете, что мы каждый день собираем тут по десятку мертвецов?

Ульяна не нашлась что ответить. Еще пару минут ехали молча.

– Леонид, – окликнул командор механика, – карты и графики не потерял?

– Нет, командор, они у меня в сумке, – бодро ответил Лелик.

– Хорошо.

Продолжая пристально глядеть на белое полотно снега перед снегоходом, механик улыбнулся и спросил:

– Как думаете, нас за это отметят?

– Что ты имеешь в виду? – не понял Беглов.

– Ну, не знаю. Мы ведь вроде герои. Добыли для родины секретные сведения стратегического назначения. Разве не так?

Беглов усмехнулся:

– Пожалуй, что так.

– Вот я и говорю: если мы герои, то родина должна это как-то отметить.

– Хочешь получить медаль? – сиплым недружелюбным голосом осведомился метеоролог Ветров.

– А что, я бы не отказался. Но лучше, конечно, деньгами. Командор, к медали прилагается денежная премия?

– Вряд ли.

– Жаль. – Лелик переключил рычаг скорости, и снегоход медленно пополз на снежный холм.

Доктор Кон сдвинул брови и пыхнул своей неизменной трубкой. Пока народ вокруг галдел, его худые щеки то втягивались, то слегка надувались в размеренном темпе, словно каждая затяжка была для него соломоновым мерилом всех суетливых и быстротечных превратностей, на которые не стоило обращать внимания.

Когда в кают-компанию снова вошел командор, все притихли. Беглов сел в кресло и обвел лица членов своей команды хмурым взглядом.

– Я доложил о гибели персонала обсерватории на Большую землю, – сказал он.

– И что они? – нетерпеливо спросил Лелик.