— Разберетесь и научитесь, — успокоила его Клавдия Леонтьевна. — А теперь снова прошу угощаться! — пенсионерка покачала в воздухе тонким пальцем. — Кушайте, кушайте на здоровье!

Добрые близорукие глаза пожилой женщины быстро наполнились влагой. Крупная слеза сорвалась и покатилась по румяной щеке.

— Но я же не знала!… И ни о чем таком не догадывалась! — трясущейся рукой Клавдия Леонтьевна вытащила надушенный носовой платочек. — Я ведь думала, просто старичок ко мне ненароком залетел… Недотепа такой! Летал по своим личным делам куда-то… Не по общественным делам, по личным!… В свободное от работы время… Я ведь из самых хороших побуждений!

— Да будет вам, будет! — тоже дрогнувшим голосом начал успокаивать пенсионерку волшебник. — Предупреждал же вас, предупреждал, надо было вовремя на шпионов перекинуться!…

— Мы рискуем потерять мальчика! — слезы мигом просохли на горячей пенсионерской щеке, в голосе Клавдии Леонтьевны вновь проявилась решительность.

— Клавдия Леонтьевна, вот же он, я! — ткнул себя в грудь Витька Бубенцов.

— А вот — я! — повторил Витькин жест Павел.

— Это не имеет никакого значения! — пожала плечами пенсионерка. — Валерий Иванович, за дело! Поворачивайте повесть назад! Засылайте в Шутихинск шпионов! Да не одного!

И Клавдия Леонтьевна высоко подняла вверх тонкий и прямой указательный палец.

— Нет уж, хватит, достаточно нами покомандовали! — неожиданно для себя услышал автор повести собственный заикающийся голос. — Кто здесь вообще писатель?!

— Правильно, продолжайте! — поддержал меня моряк Бубенцов.

И оба мальчишки дружно закивали головами.

Синдром — это такое ученое слово из языка, на котором разговаривали раньше многие, а теперь не говорит никто… Разве что иногда врачи. Древний язык называется латынью, значение слова я объясню после. А пока…

«Я вернусь! Я обязательно вернусь туда, к забору!» — упрямо думал Витька Бубенцов.

Набычившись и глядя себе под ноги, он брел в неизвестном направлении. Руки в карманах сами собой сжались в кулаки:

— Вот тебе, получай! А это тебе, гад! Ага, не нравится?! Ничего, ничего, это тебе полезно! И тебе тоже!

«Все, вот дохожу до того угла и поворачиваю назад! — наконец решил Виктор. — Они меня еще узнают! Подумаешь, Комара нашли!»

Но он миновал заветный угол и так и не сбавил шагу. Только мысли стали еще решительнее:

«Трое на одного — да?! А я их — приемчиками, р-раз, раз! Самбо, каратэ и джиу-джитсу! Чего мне их бояться?! И чего я вообще в них нашел, чего я туда поперся?! А они ведь ждали меня, ждали! Значит, это я им нужен, а не они мне!»

Под ноги Виктору попала пустая обувная коробка, и он изо всех сил поддал коробку ногой. Коробка прошуршала и улетела за сугроб.

— Вот тебе, зараза! — вслух грубо выругался Витька. — Втроем-то храбрая, а теперь получила?!

Смятая ударом коробка трусливо не отвечала и больше вообще не показалась из-за сугроба.

Витька презрительно сплюнул и подумал уже более спокойно:

«Ну и что, один против троих?! Если с первого удара уложить Банана, остальные двое — хлипаки!…»

Вдалеке, в проеме между домами, мелькнула знакомая невысокая рыхловатая фигура.

«Ага! — все мышцы разом затрепетали в сильном Пашкином теле, которое стало теперь Витькиным. — Вот ты-то мне и нужен, приятель!»

Виктор бросился напрямик, легко перемахнул невысокую оградку детского сада, втоптал в снег ветки чахлых кустов, едва не клюнул носом в снег, зацепившись за угол песочницы, но даже не сбавил скорости при этом. Он выскочил из садика на улицу через калитку уже с другой стороны.

И еще через несколько мгновений очутился в переулке. «Не уйдешь, ведь никуда ты от меня не уйдешь теперь! Тебе кажется, ты один такой хитрый, да? И кроме тебя, никто не знает эти тайные ходы?!»

Он поспел как раз вовремя. Пухлая фигурка мелькнула еще раз, теперь в начале переулка.

Виктор шагнул за угол, перевел дух… И тут же услышал неторопливые, немного шаркающие, беспечные шажки.

— Ну, здорово… Витя Бубенцов, — произнес он как можно более приветливо, но с большим трудом. Потому что… ведь это было, как ни крути, его собственное имя.

Хулиган медленно вышел на середину переулка, отрезав тем самым однокласснику все пути к бегству. Он смотрел на этого жалкого, ничтожного человека, и странное чувство, непонятное и необъяснимое, медленно и болезненно заполняло его всего.

Перед ним стоял Витька Бубенцов. Толстяк Бубенцов покорно, с гаденьким, услужливым страхом дожидался, когда же хулиган Мошкин начнет его бить! Или просто издеваться, это уж как тому будет угодно!

Эта покорность так легко прочитывалась на круглой Витькиной физиономии, что у классного задиры и хулигана в самом деле начали чесаться кулаки.

— Ну, как жизнь? — наконец хрипло выдавил он.

Настоящий Витька испуганно дернулся, облизал сухие губы и хотел, кажется, что-то ответить, но только шмыгнул носом.

— Как жизнь, спрашиваю! — повысил голос Павел Мошкин.

Внутри у него медленно закипала какая-то тяжелая, вязкая, похожая на асфальт жидкость. Наверное, если бы можно было ее увидеть, это бы точно оказался расплавленный асфальт.

— Хо-хорошо, — заикаясь, ответил Витька.

Он даже не попытался убежать, хотя если бы рванулся назад…

Нет, Павел все равно догнал бы этого рохлю и толстяка! И тогда бы тот получил уже не только за то, что он такой, но и за бега свои получил бы вдобавок!

— Слушай, а ведь ты врезать мне хочешь как следует? — презрительным тоном предположил Павел. — Я вот так думаю. Чего ж не врежешь?

— Ну, чего, чего я тебе сделал?… — захныкал Витька. Совсем как девчонка захныкал. — Я ж тебе ничего не сделал…

— Маме скажешь? — любезно поинтересовался мучитель.

И тут у него перехватило горло.

Маме! Маме!!

Ну, уж нет, вот что нет — так нет! Этот парень, он знал совершенно точно, не станет жаловаться маме, что бы с ним не произошло! Витька вообще ничего не скажет маме… его маме… своей маме…

Сердце «хулигана» защемило! Этот жалкий человечишка ничего не скажет его родной маме Вере Алексеевне Бубенцовой! Жаловаться и ябедничать он точно не станет!

— Ладно, проваливай! — очень грубо посоветовал он Витьке. — И чтоб больше я тебя никогда не видел!

Настоящий Виктор Бубенцов испуганно скользнул мимо, не заставил себя долго упрашивать.

Павел проводил Витьку глазами.

Он долго молча стоял и пытался понять, а что же вообще вот только что произошло в этом древнем переулке.