– Атас, менты! – крикнул кто-то из толпы.

Спартак не мог смотреть в сторону, откуда появились менты. Движение головой могло спровоцировать выстрел. Да и взглядом нужно давить на Носорога, чтобы тот не наделал глупостей.

– Вы что, ментов натравили? – визгливо спросил московский авторитет.

Его братки засуетились, стали пятиться к своим машинам, оттесняя знаменских и княжевских пацанов, что дышали им в спину. Похоже, они не прочь воспользоваться если не достойным, то просто любым поводом избежать драки.

– Ну, вы же с арой меня закрыли.

– Это не по понятиям, понял?

– А мы не блатные. Мы здесь работаем. И дальше работать будем…

– Ну, тогда тебе повезло! Ментам спасибо скажи…

Резким движением Носорог вернул пистолет на место и с героическим видом возглавил отступление.

Спартак молча наблюдал за ним. Не угрожал, не оскорблял. Лишнее это. Носорог и сам понимал, что проиграл не только очередной раунд, но и весь бой. Наверняка он будет грузить своих пацанов тем, что не хотел и не хочет связываться с ментами. Не полезет он сюда больше, и оправдание у него есть.

Спартак молчал. И Носорог тоже не угрожал ему, понимал, что глупо махать кулаками после драки. Да и нечем ему угрожать. Ведь он собрал против знаменских все, что мог. И если сейчас у него ничего не вышло, то в будущем можно нарваться на очень серьезные неприятности.

Ментов было много, человек двадцать. И патрульно-постовая служба здесь, и отделение ОМОНа – одни в фуражках, другие в беретах, но все с автоматами. Впереди офицеры, у этих только пистолеты. Надвигались они со стороны рынка. Шли широким шагом, явно торопились не спеша, но варшавская братва все-таки успела разъехаться. Зато знаменские и княжевские остались – гордость не позволяла убегать. Та самая гордость, которая вела пацанов на стволы пистолетов.

Но от холодного оружия пришлось избавиться, оно со звоном полетело за спины. Спартак и Дрын переглянулись, кивнули друг другу и смешались с толпой. Выяснять отношения с ментами они не собирались, поэтому нечего было выпячивать себя.

Ментов много, серьезное оружие у них, но все-таки они растерялись перед огромной толпой, что должна была, но не расходилась. Хотя и агрессии не проявляла, не провоцировала.

– Кто здесь старший? – громко выкрикнул офицер с погонами подполковника.

В ответ он услышал гробовую тишину. Нет старших, значит, и говорить не с кем. А взывать ко всей толпе – глупое дело и не благодарное.

– Даем вам десять минут, чтобы никого здесь не было!

Менты явно растеряны, но лучше их не злить. Им сейчас нужна хотя бы видимость победы, чтобы оправдаться перед собой и начальством. И Спартак понимал, что не стоит идти на обострение. Поэтому он дал команду, и его бойцы организованной толпой направились в сторону высотных домов, что рядами возвышались за огромным пустырем. За ними потянулись и княжевские. Это не бегство и даже не отступление. Цель достигнута, и пора возвращаться на исходные позиции. Менты остались на месте. У них свой праздник. Пусть пишут в рапортах, что беспорядки предотвращены и зачинщики разбежались.

1

Спартак не вкладывал в удар всю свою силу. Он вроде бы нехотя выбросил вперед тяжелую руку и с ленцой двинул противника кулаком в живот. Но этого вполне хватило, чтобы Артур сложился пополам. Это потому, что больно ему. Но вот он опустился на колени. Это уже потому, что страшно.

– Знаешь, Артур, со мной в армии Вардан служил, тоже армянин. Классный пацан, таких еще поискать. Я не нацист, мне все равно, кто ты, русский или армянин. Русская ты сволочь или армянская. А ты сволочь, Артур… Ладно, Носорогу меня сдал, а ментам зачем вложил?

– Я… Я заберу заявление! – жалко пролепетал бедолага.

– Конечно, заберешь. Ты же не хочешь стать инвалидом?

– Нет, не хочу…

– Да, и еще. Натура у меня такая дурацкая: если сказал слово, то ужом должен вывернуться, но сдержать его. А я тебе слово дал, что ты без трусов останешься, если рыпнешься на меня. А ты рыпнулся… Теперь твои ларьки становятся моими.

– Э-э…

– Товар можешь забрать, за товар базара не было, а ларьки под меня отходят. Они теперь на меня работать будут. Вопросы?

– Но так нельзя!

– Это не вопрос, это сопли. Высморкайся себе в рот и давай отсюда. Два часа времени у тебя на то, чтобы забрать заявление. Если нет, пеняй на себя: до конца жизни будешь работать на аптеку. Я слов на ветер не бросаю. Ты меня понял?

Все понял Артур или нет, но из недостроенного кафе он выходил на полусогнутых. Армянин уже в курсе, что Спартак смог прогнать московскую братву, он знает, что шутки с ним плохи. Силы за ним нет, поэтому его бизнес на репчинском рынке заканчивается.

Зато Спартак теперь может закончить свое дело. Теперь он будет достраивать собственное кафе. И рынок будет строить – во всех смыслах этого слова.

Он вышел на площадку перед кафе и увидел Мартына. Тот стоял у ларька, у открытой двери, через которую разговаривал с Юлей. Весело ему, улыбка до ушей. Рядом с ним Бабай, рыжеволосый громила Тапыч, такой же здоровенный Марал. В руке у Мартына спортивная сумка, похоже, полная…

Не хотел Спартак собирать дань с торгашей. Не потому, что собирался лепить благородного Робин Гуда. Нет, он прекрасно понимал, что без денег ему с пацанами на рынке не удержаться. Рано или поздно появятся крепкие ребята с пушками, устроят бойню, вырежут всех знаменских, поставят на рынок своих бойцов. На силу можно ответить только силой, других вариантов не дано. А для того чтобы обзавестись стволами, нужны финансы.

Но беда в том, что рынок оживал с трудом. Распугали людей бесконечные разборки, боятся они сюда ходить. Хорошо, что последние стычки происходили на пустыре, погромов на самой барахолке не было, поэтому свободных мест в торговых рядах уже не так много, меньше половины. Да и торговля идет достаточно бойко. Но все-таки Спартак хотел немного обождать, чтобы торгаши успели обрасти жирком. И еще он боялся распугать их поборами. Но Мартын умел убеждать. Он привел столько «за», что Спартак вынужден был уступить. К тому же Мартын сам вызвался собрать дань.

Спартак не должен был оставаться в стороне, но только Мартын двинул свою «шляпу» по кругу, как появился Артур. С ним тоже требовалось провести работу, и Спартак лично взялся за это. Так что Мартын собрал дань без него. Времени у него на это ушло совсем ничего. И коробочка его, похоже, полным-полна. Даже на Юлю время осталось. И ему весело, и ей приятно…

Спартак нахмурился. Умом он понимал, что Юля не могла изменить ему с Мартыном. Во всяком случае, после того, как он поставил ей жесткое условие. Но в душе раздраженно зазвенела ревнивая струнка.

Он не стал звать Мартына, дождался, когда тот сам заметит его, и, встретившись с ним взглядом, поманил к себе движением головы. Тот кочевряжиться не стал, хоть и с чувством достоинства, но все-таки поспешно подошел к нему. Улыбка с лица не сползла, напротив, стала еще ярче.