Взгляд Сэнди метнулся ко мне, и ее глаза расширились.

– Саммер! – взвизгнула она и отрывисто села. – Что ты здесь делаешь?

– Кидается в нас туфлями «Прада», – сухо ответил Габриэль, не делая попыток ни отойти от Сэнди, ни подтянуть штаны.

– О боже! Как мне это развидеть? – вырвалось у меня, и я зажмурилась от стыда.

– Саммер! Подожди! Это не то, о чем ты подумала, – заявила Сэнди.

– Я совершенно точно не хочу знать, что это, – буркнула я.

Габриэль фыркнул.

– Ах не то? Чем же мы тогда здесь занимаемся, Сэнди? Устраиваем тебе ежемесячный осмотр?

– Не смешно. Отойди от меня, Габриэль, – прошипела девушка.

Украдкой посмотрев между пальцами, я заметила его широкую ухмылку.

– Зачем? Она с удовольствием присоединится, если захочет, – произнес он с изрядной долей сексуальной хрипотцы.

Я опустила руки и одарила его возмущенным взглядом.

– Нет, спасибо, я откажусь.

– Уверена? – Его серые глаза сверкали.

Тем временем Сэнди успела оттолкнуть от себя Габриэля. Теперь он вальяжно развалился на диване и наблюдал за мной из-под опущенных ресниц, в то время как наша певица в суматохе поправляла одежду.

– Пожалуйста, Саммер, – умоляюще произнесла она, – не рассказывай об этом брату. Мы с Габриэлем только ради удовольствия.

– В самом деле, Сэнди… – Я вздохнула и с трудом поднялась на ноги. Поскольку на мне была только одна туфля, я немного колебалась. – Даже знать не хочу, что вы там делали. Я искала тебя и… нашла. А сейчас мне лучше уйти.

Покраснев до корней волос, я развернулась и зашагала прочь. Снова застряв на пороге, буквально выскочила наружу, ругаясь на чем свет стоит. В студии раздался смех Габриэля, затем шипение Сэнди, чтобы он взял себя в руки. Нашла, называется! Тем не менее я все же услышала, как ангельский голос спрашивает:

– И кто же это был?

Когда я вбежала в студию B2, ребята сонно вздрогнули.

– Я нашла Сэнди. С ней все хорошо. Давай, Ксандер, мы уходим!

– Что? – сонно спросил брат.

– Мы отправляемся домой. И если не хочешь, чтобы я вела твою монструозную тачку, тебе следует поторопиться! – отрезала я, а потом схватила сумочку и рванула прочь.

– Подожди, Сэм! Почему ты босиком? – крикнул слегка дезориентированный Ксандер, устремляясь вслед за мной.

– Туфля упала в туалет, – отозвалась я, бросаясь к выходу и молясь, чтобы ни Сэнди, ни Габриэль не попались нам на пути.

– Не могу в это поверить. Она изменяет мне с этим слабаком, – за утренним кофе в тысячный раз жаловался Ксандер.

Хотя в полдень «утренний», наверное, не совсем подходящее слово. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, ведь мы легли только в четыре утра. Я чувствовала себя так, словно попала под колеса чудовищной машины Ксандера. Мой внутренний жаворонок разбудил меня уже в семь, но остальная часть меня стонала, умоляя об отсрочке. Так что я продремала еще несколько часов, пока вопли брата о кофе, беконе и кровавой мести Габриэлю Блейзону – не обязательно в таком порядке – не вытащили меня из постели.

– Он выглядел не особо слабым, – тихо пробормотала я.

– Что? – раздраженно спросил Ксандер.

– Ничего. – Я налила ему кофе. – Выпей и перестань ныть. Я думала, вы с Сэнди не встречаетесь.

– Мы и не встречаемся, – признал Ксандер. – У нас скорее свободные отношения. Каждый может развлекаться с кем угодно и с чем угодно.

– Кроме Габриэля Блейзона, я полагаю?

– Да хоть с подсвечником, если захочет, если его не зовут Блейзон, – пылко возразил брат.

Вздохнув, я подперла подбородок рукой и посмотрела на растрепанную белокурую шевелюру Ксандера.

– Что между вами произошло? Ну, помимо того, что его музыка продается лучше, чем твоя, и у вас, очевидно, одинаково ужасный вкус на девушек?

– Хммм… – неопределенно проворчал брат.

Я бросила на него подозрительный взгляд, но он ловко уклонился от моего внимания и допил третью чашку кофе.

– И?

– Что и?

– Что не так с тобой и Блейзоном?

– Ничего. И к тому же нам пора. Брайан уже ждет нас в студии. У нас есть только эта неделя, чтобы закончить запись песни. В субботу я еду на Лонг-Айленд, а в воскресенье начинается фестиваль.

Теперь уже колебалась я, лихорадочно подыскивая предлог, чтобы не появляться сегодня в студии.

– Ах, знаешь что, я сегодня останусь здесь. Брайан, Сэнди и ты, вы уже знаете, что делать. Я вам совсем не нужна…

– Прекрати, Саммер, – перебил Ксандер. – Ты же не думаешь, что теперь я позволю Сэнди петь эту песню. Нет, пусть она спокойно продолжает строить глазки Блейзону. Мы сделаем это без нее.

Брат решительно встал.

– Что? Но, Ксандер, так не пойдет. Кто же тогда будет петь песню?

– Ну а кто, по-твоему? – фыркнул брат, который уже скользнул в свои кеды и бросил мне куртку. – Ты, конечно!

– Что… я? Ты спятил? Нет!

– Прости, сестренка, но это, к сожалению, не обсуждается.

Ксандер внезапно начал излучать решимость, которой я давно в нем не замечала. В последний раз такое случилось, когда он объявил, что не пойдет в колледж, а после средней школы покинет дом, чтобы стать диджеем в Нью-Йорке.

– Блейзон может трахать моих подруг, но мою гениальную сестру он никогда не получит! С тобой, черт возьми, я выиграю этот фестиваль!

– Ксан! Я же не умею петь, – запротестовала я, вызвав у брата лишь очередное фырканье.

– Еще как умеешь.

– Нет, не умею. Поверь мне, Итан никогда не упускал случая напомнить мне об этом. Я пою, словно кошка, которой прищемили хвост.

– Итан – идиот. Конечно же, ты умеешь петь. Ты попадаешь во все ноты, и этого более чем достаточно.

– Ксандер! – прошипела я, не желая впутывать себя в этот безумный план.

– Саммер! – передразнил меня брат, желая разрушить мою жизнь.

– Я не могу этого сделать. Эту песню услышат тысячи, если не миллионы людей. Если выяснится, что это мой голос, то ни один классический оркестр в этой стране больше не воспримет меня всерьез.

– Никто об этом не узнает.

– Ничего не выйдет.

– Совсем наоборот, это гениально. Я думал об этом всю ночь. Сэнди не понимает песню, она снова и снова пела бы ее неправильно. Но ты… ты знаешь, как должен звучать вокал. Ты споешь ее, и споешь потрясающе.

Его карие глаза сияли от восторга.