наверное, было в те же полчаса, когда ты дал ему отравленное мясо, Патси.

— Там была длинная баранья кость, — пробормотал Мак Канн.

— Да что б ни было!отозвался Билли Музыка. — Мужики вошли, закрыли за собой ворота и заперли их, бо ключ всегда был воткнут изнутри, когда б я туда ни заходил.

Что ж! Руки, ноги и зубы всегда бывали при мне, но в тот раз ничего в ход пустить не удалось: через несколько минут плюхнулся я на конуру, переводя дух и утирая юшку, что текла у меня из носа. Те двое мужиков, скажу я, вели себя очень тихо — ждали меня.

Один был средних размеров колода, и с виду казалось, что голову ему изваляли в дегте…

— Э! — вырвалось у Патси.

— Второй был здоровенный молодчик с девичьим лицом; глаза голубые да кудри золотые, и в женской юбке — истрепанной вконец, старой…

— Батюшки! — вскричал Патси и яростно вскочил на ноги.

— Что с тобой такое? — проговорил Билли Музыка.

Патси стукнул кулаком о кулак.

— Эту парочку прощелыг я ищу уже целый год! — рявкнул он.

— Ты их знаешь? — переспросил Билли Музыка, не менее взбудораженный.

— Не знаю, но видал — и вон та девчонка видала их, ворюг!

— Парочка паршивых собак, — холодно молвила Мэри.

— И когда встречу их, — свирепо продолжил Патси, — убью обоих, как есть убью.

Билли Музыка рассмеялся.

Я б не стал пробовать убить их, ребяток этих: разок попробовал, да они мне не дали. Расскажи-ка, чем они тебе насолили, а следом я продолжу свой сказ, бо мне интересно не на шутку про этих двоих.

Мак Канн сунул трубку в карман.

Глава XXIII

Поведал Патси:

— Не много чего тут расскажешь, но вот как оно случилось.

Недели за две до того, как сдох твой пес, сам я с дочкой топал к Дублину. Осла при нас тогда не было, бо одолжили его одной женщине, что торговала с лотка рыбой на юго-западе Коннемары. Осла и повозку берегла она для нас, пока мы были в отлучке, и собиралась дать нам то-сё за то, что дали попользоваться в разгар года. Старой шельмой она оказалась, тетка-то, бо продала осла нашего одному человеку, повозку другому, и хлопот нам был полон рот добывать их себе обратно, — но речь не о том.

Как-то утром ни свет ни заря шагали мы по дороге, что ведет с гор в Доннибрук. Я только-только подобрал гусика, что шел, задрав клюв, и подумал, не продать ли добычу в городе тому, кому нужен гусь.

Завернули мы за поворот дороги (местность там с изгибами), и увидел я двоих мужиков: они сидели в траве по обе стороны от дороги. Сидели те двое, разделенные целой дорогой, и были начисто, вот как есть целиком и полностью, голые.

Даже сорочек не было на них, ни даже шапок, ничегошеньки не было, не считая того, в чем народились они.

«Ух! — сказал я себе и схватил дочку за руку. — Другой дорогой пойдем», — сказал я, развернулись мы и двинулись прочь вместе с гусем.

Но те двое пошли за нами с гусем — и догнали.

Один был круглоглавый ворюга — голова у него и впрямь смотрелась так, будто изваляли ее в дегте, и, надеюсь, так оно и было. Второй — смазливый парнишка, не стригший волос с тех пор, как был мамкин сын.

«Отцепитесь вы оба, — сказал я, — непристойные вы бесы. Чего надо вам от честных людей, шкуры вы эдакие?»

Круглоглавый скакал вокруг меня, будто резиновый мячик.

«Сымай одежу, мистер», — сказал он.

«Что?» — вскричал я.

«Сымай одежу по-быстрому, — сказал он, — или порешу».

Ну, прыгнул я на середку дороги, замахнулся гусем да вмазал парню с такой силой по башке, что гуся порвало. Тут парень бросился на меня, и покатились мы по земле, как гром и молния, пока второй не влез, и тогда Мэри принялась лупить нашу кучу-малу палкой, какая при ней имелась, но парни внимания на нее обратили не больше, чем на муху. Не успел бы и присвистнуть, мистер, раздели они меня догола, а не успел бы присвистнуть вторично, раздели и девчонку — и во весь опор помчались по дороге с нашей одеждой под мышкой.

— Батюшки! — воскликнул Билли Музыка.

— Говорю же, ухмыльнулся Патси. — Остались мы с девчонкой посреди дороги, нечем прикрыть наготу, кроме драного гуся.

— Чуднáя картина была, — проговорил Билли Музыка, задумчиво глядя на Мэри.

— Глазенье свое при себе оставь, мистер, — сердито сказала Мэри.

— И что ж вы стали делать?

— Долго просидели у дороги, пока не услышали шаги — тут мы спрятались. Выглянул я из-за изгороди и увидел, что идет по дороге человек. Пригожий, с черной сумой в руке, шагает быстро. Когда оказался он прямо передо мной, я выскочил из кустов и забрал у него одежду…

Билли Музыка хлопнул себя по коленке.

— Да неужто!

— Так и есть, — подтвердил Патси.

— Бурчал он без умолку, но, как только я его выпустил, рванул бегом, только его и видели. Чуть погодя появилась на дороге женщина, и Мэри забрала одежду у нее. То была тихая несчастная душенька и ни словечка никому из нас не сказала. В уплату оставили мы ей гуся и черную сумку того человека да помчали — и не останавливались, пока не оказались в графстве Керри. Вот об этой одежде я и толкую — она и по сей миг на мне.

— Замечательный случай, — сказал Билли Музыка.

— О тех людях могу рассказать еще кое-что, — улыбаясь, промолвил Келтия.

— Неужто? — воскликнул Патси.

— Могу, но этот вот человек не досказал свое.

— Я уж и забыл о нем, — сказал Патси Мак Канн. — Добавь еще щепоть себе в трубку, мистер, да поведай нам, что случилось с тобою дальше.

Глава XXIV

Билли Музыка заложил щепоть табака себе в трубку и, созерцательно затягиваясь минуту-другую, погасил большим пальцем и сунул в карман. Разумеется, положил ее чашечкой вниз, чтоб табак выпал, ибо человеком бережливым он более не был.

— То были верно те двое, о каких я вам рассказываю, — произнес он, — и вот, пока чихал я кровью, они стояли передо мной.

«Чего надо вам?» — спросил я, а сам-то поглядывал по сторонам, не подвернется ль какой палки или лома.

Ответил парнишка в юбке.

«Поглядеть на тебя хотелось», — так сказал.

«Наглядись же вволю да проваливай бога ради», — ответил я.

«Гнусный ты ворюга!» — сказал он мне.

«А это еще с чего?» —