Инна осунулась, похудела и стала плохо спать. На работе ее задергали, загрузили поручениями, а она с ними не справлялась.

Всю ту неделю Соломатина ездила по филиалам. Ездила и пыталась понять, отчего же вдруг так упали продажи, появилась куча претензий к качеству и возник такой отток кадров. Она ездила, уныло мешала людям работать, толком ничего не понимала. Понимала только, что занимается совершенно не своим делом. Ее дело – беседовать с желающими получить профессию, ее дело уговаривать, убеждать, выяснять склонности людей и определять их в учебные группы. Это у нее получалось хорошо. А вот шпионить, следить, копаться в деталях – с этим она не справилась.

На том самом совещании ее уволили. И спустя месяц она еще не нашла работы. И теперь, в кафе, съев огромный кусок торта, она решила, что жить с Антоном Пьяных больше не желает. Что ей больше не выдержать такого напряжения. И самое главное счастье она представляла несколько иначе. Пока она, решительная, ехала домой, внутренний голос пытался ее образумить: «Подожди, не горячись. Может, что-то еще переменится. Ты же любишь его. Любишь? Он-то тебя точно любит. И без тебя ему будет плохо. Просто он так устроен. Поэт он. Ты же понимаешь. И без тебя ему будет плохо». Хоть Соломатина и была практичной дамой, ее внутренний голос был натурой романтической и мягкой. Вон как ее уговаривал. До дома оставалось две остановки, когда Соломатина выскочила из трамвая и позвонила Ане Кулько.

– Анька, надо срочно посоветоваться. Подскочи на «Новослободскую»? – попросила Соломатина. Она должна была хоть кому-то сказать о своем решении.

Аня Кулько отвечала медленно, лениво:

– Даже не знаю. У меня тут дел полно…

Кулько внимательно наблюдала за Антоном и Инной. И кусала локти – похоже, она ошиблась. Надо было держаться за Антона – вон каким известным стал. В силу характера она виноватой теперь считала Соломатину. Будто бы Инна увела у нее Пьяных, а не сама Кулько выгнала его из дома.

– Я понимаю, но… очень надо поговорить – замялась Соломатина, расстроенная из-за всего сразу. Из-за поведения Антона, вредности Ани, невозможности пожаловаться понимающему человеку.

К кафе на «Новослободской» Инна подъехала первой. Это было неудивительно – Аня Кулько любила, чтобы ее ждали. И еще любила подчеркнуть свою занятость и важность. Она не понимала, что опоздание – это дурной тон. Соломатина все это знала, но не осуждала подругу. Она вообще относилась к Ане очень снисходительно. «Мало ли у кого какие причуды. Анька человек не злой. Да и знаем мы другу друга лет двести. Что тут дуться друг на друга!» – думала Соломатина и медленно пила какой-то сладкий коктейль. Противница алкоголя, она вдруг почувствовала необходимость «подстегнуть» себя.

– Что это ты? – фыркнула Кулько из-за спины. – Наш поэт тебя заразил?

Аня появилась внезапно. Вид у нее был озабоченный, деловой. Соломатина про себя называла его «министерский», несмотря на то что Инне очень надо было переговорить с подругой, поза Ани, ее высокомерие и злая насмешливость были неприятны. А еще резануло слух словосочетание «наш поэт». Антон был исключительно ее, личный, выстраданный и еще пока любимый.

– Тебе не грозит, он уже не твой. Ты от него избавилась, – ответила Соломатина подруге.

– Что же, я идиотка терпеть такое?! – фыркнула Кулько.

Но Соломатина уловила неискренность. И действительно, когда имя Антона упоминалось часто, когда его лицо можно было увидеть в различных программах, когда гонорары выросли и слава приобрела гламурный лоск, Аня все чаще и чаще думала о том, что поторопилась тогда, что стоило потерпеть. И это сожаление теперь выражалось в расспросах, просто разговорах об Антоне. Соломатина все это давно отметила, но особого значения не придавала. А Кулько тем временем ужасно завидовала и совершенно серьезно стала обдумывать варианты возобновления отношений с Антоном. «В конце концов, необязательно было так примитивно идти к цели, – думала про себя Аня. – Можно было потерпеть. Соломатина малахольная, но ведь как подсуетилась! Взяла почти алкаша, а получила известную личность», – подумала Кулько, глядя на озабоченное лицо подруги.

– Слушай, я хочу разъехаться с Антоном. Ну, в смысле, расстаться. Понимаешь, так не может дальше продолжаться!

«Оп! Жаль, что Антона нельзя назад принять, – подумала Аня, – он не из таких, не согласится…»

– А, я тебе говорила…

– Наверное, ты права была. Как он в доме появился, так все наперекосяк пошло.

Аня Кулько почувствовала удовлетворение – Соломатина жаловалась, а это тут же сделало жизнь самой Ани привлекательнее. А вслух сказала:

– Советом не помогу. Я слишком хорошо знаю Антона. И тебя.

– А что такого?

– Видишь ли, выгонишь – мучиться будешь. Оставишь – изведешься.

– Ты права, – вздохнула Соломатина.

Ей было так важно услышать сейчас эти слова. Стало приятно, что есть подруга, которая понимает с полуслова. Это не мама, которая только машет руками. Мол, выгони ты его к черту.

– Анька, мы так давно знакомы, – неожиданно растрогалась Инна, – столько всего пережили!

Кулько терпеть не могла сантиментов, поэтому закатила глаза, фыркнула и подумала: «Я посоветую ей не выгонять его. Вот когда до белого каления дойдут они, тогда можно будет и пожалеть Антона. Кто знает, что из этого выйдет!»

– Знаешь, не спеши. Может, ему сейчас поддержка нужна. Потерпи еще…

– Анька, спасибо тебе за то, что смогла встретится со мной, – словно не слыша слов подруги, говорила Инна, – что-то совсем я растерялась и раскисла. И еще это увольнение…

– Как?! Опять?! – воскликнула в притворном ужасе Кулько. – Из института, из семьи, теперь с завода…

– С фабрики, – машинально поправила ее Соломатина.

– Да какая разница?! Да что с тобой не так?! – всплеснула руками Кулько, словно позабыв, что именно с ее подачи Инну уволили из института и из дома, где она работала няней-психологом.

– Вот я и думаю, что со мной все так. Это с Антоном что-то не так. А потому не хочу, чтобы он рядом был.

– Знаешь, ты не торопись. – Аня Кулько тянула слова и старалась, чтобы совет выглядел продуманным. – Ты попробуй с ним поговорить. Объяснить. Достучаться. Знаю, что ты раз двадцать обо всем ему говорила. Ну и что?! Повторенье – мать ученья. Еще раз, еще раз. Путь знает, что не отступишь. Будь упорнее…

«…и занудливее! – добавила Аня про себя. – Антон и взбеленится!»

– Думаешь?! – спросила Соломатина, переполняясь благодарностью. Ей казалось, что Кулько очень сложно вести такой разговор – как бы они с Антоном ни расстались, но все же были вместе и нравились друг другу.

– Думаю! Не опускай руки!

– Я поняла. Я попробую, – кивнула головой Инна.

– Вот и здорово! – ответила Аня Кулько и заключила сама с собой пари, что уже через пару недель можно будет спокойно звонить и сочувствовать Антону.