— Нет… это не правда.

— Правда. Она видит во мне соперницу.

Диг прикусил язык, чтобы не проболтаться о дурацком пари. По его мнению, если Надин и восприняла появление Дилайлы в штыки, то лишь потому, что боялась проиграть. Она терпеть не может проигрывать. Ни в чем.

— И скажи, — продолжала Дилайла, поставив локти на стол и подавшись к Дигу, — можешь ли ты, положа руку на сердце, поклясться, что за все эти годы своего знакомства с Надин, за все годы, что вы с ней друзья, близкие друзья, ты ни разу не испытывал к ней никаких иных чувств, кроме дружеских? И у тебя ни разу не возникало желания зайти чуть дальше? Никогда не случалось пьяной ночи, когда всякое может произойти? И она тебя никогда не возбуждала, хотя бы самую малость?

— Нет! Господи, никогда! То есть, когда-то что-то намечалось, очень давно, когда мы были совсем молодыми, незадолго до поступления в университет и сразу после того, как мы с тобой… Но потом она встретила в колледже одного фотографа, а я повзрослел… Нет, нет. Ничего и никогда между нами не случалось. А сейчас… Мы так давно дружим, что ничего уже и не может случиться.

— Неужели? Не понимаю, почему. Она очень привлекательная и симпатичная.

— Разумеется. Но она… для меня она просто Надин. Всегда была. И всегда будет. И кроме того, Надин не захочет меня, даже если я в нее влюблюсь.

— Значит, это вранье, — улыбнулась Дилайла. — Про то, что между мужчиной и женщиной не может быть по-настоящему платонической дружбы, и всегда найдется сексуальное подводное течение. Ты смотрел «Когда Гарри встретил Салли»?

— Смотрел. Полная чушь. — Дигу все сильнее не нравилось направление, которое приняла их беседа. Он бы с куда большим удовольствием обсудил последний поход Дилайлы по овощным лавкам или коллекцию солнечных очков Ленардо ди Каприо. Он и Надин? Надо же такое измыслить! Диг почувствовал испарину на лбу. Он не хотел об этом думать. И уж во всяком случае, обсуждать это с Дилайлой.

— … Как бы то ни было, — продолжала она, — мне кажется, что вы бы составили отличную пару. Вам было бы хорошо вместе. Вы всегда понимали друг друга. И вы очень похожи.

Похожи? Он и Надин? Ну, разумеется, похожи. Недаром они такие хорошие друзья. Но это вовсе не значит, что они должны влюбиться друг в друга. И зажить вместе. И вообще, к чему Дилайла затронула эту тему? Какое она имеет отношение к сегодняшнему вечеру — к ним?

— Но, конечно, это не мое дело, и посему я затыкаюсь.

Слава богу, подумал Диг, слава богу.

Безумие охватывало Надин все сильнее. Ее корежило, выворачивало, трясло.

Не зная, куда себя девать, она позвонила Дигу. Она понимала, что его нет дома. Но всегда оставался маленький шанс: вдруг что-то не заладилось, и он вернулся домой пораньше. Словом, она позвонила и выслушала его автоответчик под мелодию из фильма о Джеймсе Бонде. Потом опять позвонила. Через пять минут. На всякий случай, а вдруг он только что вошел. Переждав, опять набрала номер. И снова, и снова через каждые пять минут. Всего двадцать шесть раз.

Как она жалка. Предельно жалка. Ей даже нечего ему сказать. Она лишь хотела услышать «алло», чтобы знать, что он дома, что его встреча с Дилайлой закончилась, и они больше не вместе. Всего-то.

Она могла перезвонить ему на мобильный, но этот мерзавец всегда его отключает. Что, впрочем, к лучшему. Что бы она сказала? «Хорошо тебе с девушкой твоей мечты?» А он бы ответил: «Отлично, прекрасно, ты должна мне сотню фунтов», а в трубке слышался бы приглушенный шум классного заведения, где Надин нет, и ей бы стало в сто раз хуже. Хотя хуже, кажется, уже быть не может.

На часах была половина двенадцатого; самое время покинуть ресторан. Домой они вернутся примерно через полчаса, в зависимости от того, откуда едут и как скоро поймают такси. А также самое время решать, стоя на тротуаре, переминаясь с ноги на ногу и перебирая возможности, хотят ли они продолжить вечер. Если они надумают отправиться куда-нибудь еще, тогда один черт знает, когда Диг вернется домой. Надин казалось, что она этого не вынесет. Она довела себя до такого состояния, что о сне и речи быть не могло. Сердце бешено колотилось, и адреналин циркулировал в крови с головокружительной скоростью.

Внезапно она приняла решение. Встала, стремительно двинулась к вешалке, натянула длинную шубу из искусственного меха и схватила ключи от машины. Входная дверь тяжело захлопнулась за ней. Когда она ступила на холодный тротуар в пушистых шлепанцах, звук ее шагов был почти не слышен.

Поужинав, Дилайла развеселилась; улыбаясь во весь рот, она взяла Дига под руку. Дигу почудилось, что он сразу вырос на десять сантиметров. Дилайла попросила отвести ее послушать музыку, она столько лет не была на концертах! Ей было все равно, куда идти, лишь бы там играли. Впрочем, разве Диг не обязан по долгу службы доподлинно знать, кто и где играет? Каждую неделю его имя вносилось в гостевые списки по крайней мере дюжины заведений.

— Кончено, — согласился он. — Что ты предпочитаешь? Немножко бритпопа в пабе на Тафнелл-парк? Девичью группу в Клэпхем Саут? Воскресший «Северный соул» в Пекхеме?

Они решили отправиться на концерт группы «Параноид», недавно подписавшую контракт с конкурентами «Джонни-бой Рекордс» и выступавшую в новом клубе на Кингс-кросс, по правую руку от канала. Колоссально раскрученная группа, разрекламированная сверх всякой меры, впервые, со дня подписания контракта, выступала в живую. Ее концерт должен был стать крупным событием, которое соберет толпы знаменитостей. Диг не понимал, почему он раньше об этом не подумал. Он был настолько ошеломлен перспективой провести целый вечер в обществе Дилайлы, что его воображение дало досадный сбой. Он ломал олову и не мог придумать, чем заняться с такой красивой девушкой, кроме как отвести ее поужинать. А чем еще занимаются с красивыми девушками? На концерты он ходит с коллегами каждый божий вечер; это его работа — стоять возле бара в компании циничных парней, надменно игнорировать бедных детишек, выкладывающихся на сцене, и попивать дармовое пиво. Давненько он не посещал концерты ради удовольствия. Дилайла с восторгом бросилась ловить такси, и Диг подумал, что посещение концерта обещает быть весьма приятным.

Забравшись на заднее сиденье машины, Дилайла включила обогрев, открыла окно и улыбнулась прохладному осеннему ветру, обдувавшему лицо.

— Знаешь, — внезапно обернулась она к Дигу, — я провела десять лет в деревне, десять лет дышала чистейшим деревенским воздухом, но ничто не сравнится с запахом осеннего Лондона. Он пахнет… россыпью возможностей, правда? Деревенский воздух пахнет покоем, безопасностью, надежностью. Но тут пахнет жизнью, — закончила она, глубоко вдыхая прохладу.

Дигу и в голову бы не пришло описывать загрязненный лондонский кислород столь поэтическими терминами, но глядя на прекрасное лицо Дилайлы, раскрасневшееся от радости, и вдыхая пьянящий аромат волнения, исходивший от нее, он был готов поверить во что угодно.