Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Послушай, – сказал Морис. – Я не шучу. Иди курни травки, завали какую-нибудь телку с большими сиськами, только чтоб она не помирала. Ты же знаешь, что Шерри помирает, так? Она помрет, и что ты тогда будешь делать? Вернешься к Бет? Бет ведь пыталась тебя убить.
– Убить? – Жирный был потрясен.
– Конечно. Она настроила тебя на смерть. Она знала, что ты решишь себя убить, если она заберет сына и смоется.
– Ага, – сказал Жирный.
Он даже немного обрадовался, ведь это означало, что он не параноик. В глубине души Жирный всегда подозревал, что именно Бет спровоцировала его попытку самоубийства.
– Когда умрет Шерри, – продолжал Морис, – умрешь и ты. Ты хочешь умереть? Могу организовать прямо сейчас. – Он посмотрел на свои большие наручные часы, которые показывали все на свете, включая положение звезд. – Так, сейчас половина третьего… Как насчет шести вечера?
Жирный не мог понять, серьезно тот говорит или нет, но почему-то не сомневался, что Морис вполне способен устроить такое.
– Послушай, – сказал Морис. – Я не шучу. Есть гораздо более легкие способы умереть, чем те, что ты испробовал. Ты, смотрю, легких путей не ищешь. Как только Шерри не станет, ты опять начнешь искать повод покончить с собой. А зачем тебе еще какой-то повод? Жена и сын тебя бросили, Шерри помирает. Учитывая твою к ней любовь…
– Да кто сказал, что Шерри умирает? – прервал Жирный.
Он не сомневался, что сможет спасти ее при помощи своих новых способностей, именно это лежало в основе его стратегии.
Морис пропустил вопрос мимо ушей.
– Почему ты хочешь умереть? – вместо этого спросил он.
– Я не хочу.
– Если бы у Шерри не было рака, ты также рвался бы жить с ней?
Морис подождал, но ответа не последовало, поскольку Жирному пришлось признаться себе: нет, не рвался бы.
– Почему ты хочешь умереть? – повторил Морис.
– А? – Жирный был совсем сбит с толку.
– Ты плохой человек?
– Нет.
– Кто-то велит тебе умереть? Какой-то голос? Кто-то шлет тебе приказы?
– Нет.
– Твоя мать хотела, чтобы ты умер?
– Ну, с тех пор, как Глория…
– Да насрать на Глорию! Кто такая Глория? Ты даже не спал с ней. Ты и не знал ее толком, а все равно готовился умереть. Хватит нести чушь! – Морис, как обычно, начал орать. – Хочешь помогать людям, так езжай в Эл-Эй выдавать бесплатный суп в католической столовке для бедных или отдай сколько можешь денег в КРР. Пусть людям помогают профессионалы! Ты лжешь самому себе. Лжешь, что Глория для тебя что-то значила, что, как ее там, Шерри не умрет. Да конечно же, умрет! Поэтому и рвешься к ней – чтобы присутствовать в момент ее смерти. Она хочет утащит тебя с собой, а ты и рад. Вы с ней сговорились! Каждый, кто входит в эту дверь, хочет смерти. Такова суть душевных болезней. Не знал? Так послушай меня. Я бы с удовольствием подержал твою голову под водой до того момента, пока ты не начал бы бороться за жизнь. А не начал бы, так и насрать на тебя! Жаль, не дают мне делать такого. У твоей подруги рак? Сама виновата. Человек выключает свою иммунную систему – и вот, пожалуйста, рак. Такое бывает, когда теряешь кого-то близкого. У каждого из нас в крови имеются раковые клетки, но иммунная система присматривает за ними.
– У нее умер друг, – подтвердил Жирный. – И мать умерла от рака.
– И Шерри почувствовала вину за то, что ее друг умер, и ее мать умерла. Ты чувствуешь вину за то, что умерла Глория. Не лучше ли нести вместо этого ответственность за собственную жизнь? Ты обязан защищать себя.
– Я обязан помочь Шерри, – сказал Жирный.
– Давай-ка вернемся к списку.
Склоняясь над списком из десяти вещей, которые он больше всего хотел бы сделать, Жирный спрашивал себя, все ли шарики на месте у самого Мориса. Конечно же, Шерри не хотела умирать. Она упорно и отважно боролась, справилась не только с раком, но и с химиотерапией.
– Ты хочешь прогуляться по пляжу в Санта-Барбаре, – сказал Морис, изучая список. – Это номер первый.
– И что не так? – насупился Жирный.
– Ничего. Зачем?
– Читай второй пункт, – сказал Жирный. – Я хочу, чтобы со мной была симпатичная девушка.
– Возьми Шерри, – предложил Морис.
– Она…
Жирный замялся. На самом деле он просил Шерри поехать с ним на пляж в Санта-Барбару и провести там уикенд в одном из шикарных отелей. Она сказала, что слишком занята в церкви.
– Она не поедет, – заключил Морис. – Она слишком занята – чем?
– Церковью.
Они посмотрели друг на друга.
– Ее жизнь не слишком изменится, когда вернется рак, – заключил Морис. – Она говорит о своем раке?
– Да.
– С продавцами в магазинах? С любым, кого встретит?
– Да.
– Ну вот. Ее жизнь изменится, ее будут жалеть. Лучше бы ей помереть.
Жирный с трудом проговорил:
– Однажды она сказала мне, – он едва мог ворочать языком, – что ее болезнь – лучшее, что когда-либо случалось с ней. Потому что тогда…
– Она стала получать деньги от федеральных властей.
– Верно, – кивнул Жирный.
– Ей больше не нужно работать. Думаю, она до сих пор пишет, что у нее обострение, хотя на самом деле – ремиссия.
– Да, – уныло согласился Жирный.
– Ее поймают. Справятся у ее доктора. Тогда ей придется искать работу.
– Шерри никогда не станет искать работу, – с горечью проговорил Жирный.
– Ты ненавидишь эту девушку, – сказал Морис. – И, что еще хуже, не уважаешь. Она просто бездельница. Мошенница высшего класса. Обдирает тебя как липку – и эмоционально, и финансово. Ты ее кормишь, а она еще и получает пособие. Рэкет, раковый рэкет. А ты лопух. Ты в Бога веришь? – неожиданно спросил он.
Судя по вопросу, можно понять, что Жирный не слишком распространялся о своей связи с Богом на психотерапевтических сеансах Мориса. Не очень-то хотелось обратно в Северное отделение.
– В некотором смысле, – сказал он. Но лгать на эту тему Лошадник не мог, так что продолжил: – У меня собственная концепция Бога. Она основана на моих собственных… – Жирный помедлил, думая, как избежать ловушки, образованной этими словами, – …мыслях.
– Это для тебя очень трепетная тема? – поинтересовался Морис.
Жирный не понимал, к чему тот клонит, если вообще клонит к чему-то. Сам он не видел своей истории болезни, не знал, видел ли ее Морис, и что там написано.
– Нет, – сказал он.
– Ты веришь, что человек создан по образу и подобию Божьему?