Ночью 24 декабря командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-полковник Ю. П. Максимов по телефону доложил министру обороны и начальнику Генерального штаба о готовности войск к выполнению поставленной задачи, а затем направил в их адрес шифротелеграмму с докладом о готовности.

В 12.00 25 декабря 1979 года в войска поступило распоряжение, подписанное министром обороны СССР Д. Ф. Устиновым, о том, чтобы переход и перелёт государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками 40-й армии и авиации ВВС начать в 15.00 25 декабря (время московское).

Первыми переправились разведчики и десантно-штурмовой батальон капитана Л. В. Хабарова, которому предстояло занять перевал Саланг, а затем по понтонному мосту под руководством генерала К. Кузьмина пошли остальные части 108-й мотострелковой дивизии.

Одновременно самолётами военно-транспортной авиации началась переброска по воздуху и высадка основных сил 103-й воздушно-десантной дивизии и остатков 345-го отдельного парашютно-десантного полка на аэродромы столицы и Баграма. К сожалению, не обошлось без жертв — в 19.33 25 декабря при заходе на посадку в Кабуле врезался в гору и взорвался Ил-76 (командир — капитан В. В. Головчин), на борту которого находилось 37 десантников. Все десантники и 7 членов экипажа самолёта погибли.

…26 декабря для установления более тесных отношений в «мусульманском батальоне» устроили приём для командования афганской бригады охраны. Приготовили плов, на базаре купили всевозможной зелени и т. п. Правда, со спиртным были трудности.

Выручили сотрудники КГБ. Они привезли с собой ящик «Посольской» водки, коньяк, различные деликатесы (икру, рыбу), другие закуски — стол получился на славу.

Из бригады охраны пришло пятнадцать человек во главе с командиром и замполитом. Во время ужина старались разговорить афганцев. Провозглашали тосты за советско-афганскую дружбу, за боевое содружество и т. д. Сами пили гораздо меньше (иногда солдаты, которые обслуживали на приёме, вместо водки наливали в рюмки советских офицеров воду) Особенно разговорчивым оказался замполит бригады, который в пылу откровенности рассказал «капитану Лебедеву», что Н. Тараки был задушен по приказу Х. Амина.

Это была тогда новая и очень важная информация. Джандад быстро распорядился, и замполита тут же куда-то увели. Командир объяснил, что замполит немного выпил лишнего и сам не знает, что говорит. В конце приёма расстались если не друзьями, то по крайней мере, хорошими знакомыми.

27 декабря воздушно-десантные подразделения 103-й дивизии генерал-майора И. Ф. Рябченко и выделенные силы от КГБ СССР согласно плану вышли к важным административным и специальным объектам в столице и «усилили» их охрану.

Части 108-й мотострелковой дивизии к утру 28 декабря сосредоточились в районе северо-восточнее Кабула.

27-го декабря В. В. Клесник и Ю. И. Дроздов доложили новый план боя. Утвердили. Вернули без подписи со словами: «Действуйте», и началась непосредственная подготовка к штурму.

Дворец Тадж-Бек располагался на окраине Кабула в Дар-уль-Амане, на высоком, поросшем деревьями и кустарником крутом холме, который был к тому же ещё оборудован террасами, а все подступы к нему заминированы. К нему вела одна-единственная дорога, усиленно охраняемая круглосуточно. Его толстые стены способны сдержать удар артиллерии. Если к этому добавить, что местность вокруг дворца простреливалась, то станет понятным, какая нелёгкая задача стояла перед армейским спецназом и спецгруппами КГБ СССР.

Наши военные советники получили разные задачи: некоторые 27 декабря должны были остаться в частях на ночь, организовать ужин с подопечными афганцами (для этого им было выдано спиртное и закуска) и ни при каких обстоятельствах не допустить выступления афганских частей против советских войск. Другим, наоборот, было приказано долго в подразделениях не задерживаться, и они раньше, чем обычно, уехали домой. Остались только специально назначенные люди, которые были соответственно проинструктированы.

Утром 27 декабря я пригласил В. В. Колесника к себе в номер посольской гостиницы в баню. По старому русскому обычаю помылись, сменили бельё, молча выпили бутылку коньяку. Впереди нас ждал бой….

Шла непосредственная подготовка к штурму дворца. У сотрудников КГБ был детальный план дворца (расположение комнат, коммуникаций, электросети и т. д.). Поэтому к началу операции «Шторм-333» спецназовцы из «мусульманского» батальона и группы «Гром» (командир майор Семёнов) и «Зенит» (командир майор Романов) детально знали объект захвата № 1: наиболее удобные пути подхода; режим несения караульной службы; общую численность охраны и телохранителей Амина; расположение пулемётных гнёзд, бронемашин и танков; внутреннюю структуру комнат и лабиринтов дворца Тадж-Бек; размещение аппаратуры радиотелефонной связи и т. д. Более того, перед штурмом дворца в Кабуле спецгруппой КГБ был взорван так называемый колодец — фактически центральный узел секретной связи с важнейшими военными и гражданскими объектами ДРА. Готовились штурмовые лестницы. Проводились и другие подготовительные мероприятия. Главное — секретность и скрытность.

В середине дня они ещё раз обошли позиции батальона, проинформировали офицеров о плане операции и объявили порядок действий. Командир «мусульманского» батальона майор Халбаев, командиры спецгрупп М. Романов и Я. Семенов поставили боевые задачи командирам подразделений и подгрупп, организовали подготовку к штурму.

Личному составу «мусульманского» батальона и спецподразделений КГБ разъяснили, что Х. Амин повинен в массовых репрессиях, по его приказу убивают тысячи ни в чём не повинных людей, он предал дело Апрельской революции, вступил в сговор с ЦРУ США и т. д. Правда, эту версию мало кто из солдат и офицеров воспринимал. «Тогда зачем Амин пригласил наши войска, а не американцев?» — резонно спрашивали они. Но приказ есть приказ, его надо выполнять. И спецназовцы готовились к бою.

В это время Хафизулла Амин находился в эйфории: наконец-то ему удалось добиться заветной цели — советские войска вошли в Афганистан. Днём 27 декабря он устроил пышный обед, принимая в своём роскошном дворце членов Политбюро, министров с семьями. Формальным поводом для торжества стало возвращение из Москвы секретаря ЦК НДПА Панджшири. Он заверил Амина: советское руководство удовлетворено изложенной им версией смерти Тараки и сменой лидера страны. СССР окажет Афганистану военную помощь.

Амин торжественно произнёс: «Советские дивизии уже на пути сюда. Всё идёт прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем вопрос, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам советской военной помощи».

Днём ожидалось выступление генсека по афганскому телевидению. На съёмки во дворец Тадж-Бек были приглашены высшие военные чины и начальники политорганов. Однако во время обеда многие гости почувствовали себя плохо. Некоторые потеряли сознание. Полностью отключился и Амин. Его супруга немедленно вызвала командира президентской гвардии Джандада, который позвонил в Центральный военный госпиталь (Чарсад Бистар) и поликлинику советского посольства. Продукты и гранатовый сок были немедленно направлены на экспертизу, подозреваемые повара-узбеки задержаны. Усилен режим охраны.