– Я знаю, поэтому мы изменим план. Копать я буду сам. А вы вдвоем уведете самолет.

– О, храбрый герой, – улыбнулся Коченор. – Вы спятили? Кого вы обманываете? Это работа на двоих.

– Я уже делал ее в одиночку, Коченор.

– И каждые полчаса бегали в самолет охлаждаться. Конечно. Это совсем другое дело.

Я колебался.

– Будет трудно, – признал я. – Но возможно. Старатели-одиночки и раньше раскапывали туннели, хотя у них были несколько иные проблемы. Я знаю, для меня эти сорок восемь часов будут трудными, но надо попытаться – альтернативы нет.

– Неверно, – ответил Коченор. Он похлопал Дорри по бедру. – Эта девушка – сплошные мышцы. Она невелика ростом, но здорова. Вся в бабушку. Не спорьте, Уолтерс. Подумайте немного. Я улечу, она поможет вам здесь. Дорри будет в такой же безопасности, как и вы; вдвоем у вас больше шансов. Дорри поможет вам, прежде чем вы потеряете сознание от перегрева. Какие шансы у вас одного? Никаких.

Я не стал отвечать на последнее. Почему-то его слова привели меня в дурное настроение.

– Вы говорите так, словно ей самой нечего сказать.

– Ну что ж, – мягко заметила Дорри, – если подумать, то и вы говорите так же, Оди. Бойс прав. Я ценю вашу галантность и попытку облегчить мое положение, но, честно говоря, думаю, что вы во мне нуждаетесь. Я многому научилась. И если хотите правду, вы выглядите хуже меня.

Я сказал, вложив в голос всю уверенность и презрение:

– Забудьте об этом. Сделаем по-моему. Можете оба помогать мне с час, пока я все устанавливаю. Потом улетите. Никаких споров. Давайте начинать.

Ну, в этом заключались две ошибки.

Во-первых, мы не уложились в час. Подготовка заняла больше двух часов, и задолго до конца я покрылся липким маслянистым потом. Чувствовал себя очень плохо. Но мне уже было не до своего состояния: время от времени с легким чувством благодарности я замечал, что у меня еще бьется сердце.

Дорри оказалась сильна и работала усердно, как и обещала. Она сделала больше тяжелой работы, чем я, запустила иглу, поставила оборудование на место, а Коченор проверял инструменты и убеждался, что знает, как управлять самолетом. Он наотрез отказался возвращаться в Веретено. Сказал, что не желает рисковать. Он вполне может переждать двадцать четыре часа в нескольких сотнях километров от нас.

Потом я выпил две чашки крепкого кофе, налил в них большую порцию своего тайного запаса джина, закурил последнюю сигарету, немного посидел и вызвал базу.

Аманда Литтлни слегка удивилась, когда я сказал ей, что мы улетаем из района базы. Куда улетаем, еще не определили. Но не стала спорить.

Потом мы с Дорри выбрались из шлюза, закрыв его за собой. Коченор сидел привязанный в кресле пилота.

Это была вторая моя ошибка. Несмотря ни на что, мы все-таки сделали так, как предложил Коченор. Я не давал своего согласия. Просто все так произошло.

Дорри постояла немного под пепельным небом. Выглядела она жалко. Но потом схватила меня за руку, и мы вдвоем сквозь бешеные порывы ветра двинулись к нашему последнему иглу. Дорри помнила мои наставления о том, что нужно держаться подальше от выхлопов. Внутри она легла и не шевелилась.

Я был менее осторожен. Не мог сдержаться. Мне нужно было видеть. Поэтому, как только сопла, судя по блеску, были отвернуты от нас, я высунул голову, чтобы посмотреть, как Коченор поднимается в полосах пепла.

Неплохой подъем. В подобных условиях плохим я бы назвал полное разрушение самолета. Коченор этого избежал, но как только поднялся выше стен русла, ветер подхватил самолет, и его начало сильно бросать. Для Коченора эти несколько сотен километров к северу, которые выведут его за пределы обнаружения, будут нелегким полетом.

Я носком коснулся Дорри, и она встала. Провод телефона я просунул ей в клапан шлема: радио исключалось, чтобы нас не подслушал пограничный патруль, который мы не сможем увидеть.

– Еще не передумали? – спросил я.

Ядовитый вопрос, но она приняла его хорошо. Хихикнула. Я видел это, так как мы почти прижимались лицевыми пластинами шлемов. Но не слышал, что она говорит, пока она не догадалась включить микрофон, и тогда я услышал:

– …романтично, мы только вдвоем.

Ну, для такой болтовни у нас не было времени. Я раздраженно сказал:

– Не будем тратить время. Помните, что я вам сказал. У нас воздуха, воды и энергии на сорок восемь часов, и все. Не рассчитывайте ни на какие добавки. Воды может хватить чуть дольше, чем остального, но чтобы оставаться в живых, нужно и остальное. Постарайтесь работать не очень напряженно. Чем медленнее у вас обмен веществ, тем лучше справятся системы переработки. Если найдем туннель, сможем там поесть немного, если, конечно, туннель не тронут и не нагревался за последние несколько сотен тысяч лет. Иначе даже не думайте о еде. И забудьте о сне: когда запустим сверла, попробуем прилечь ненадолго, но…

– А кто это тратит время? Вы все это мне уже говорили. – Но голос ее по-прежнему звучал жизнерадостно.

Мы забрались в иглу и принялись за работу.

Прежде всего нужно было убрать породу, которая начала накапливаться, как только мы запустили буровую установку. Обычно в таком случае полагается изменять направление движения сверл, чтобы они выбрасывали породу. Но мы не могли тратить время на это: это означало бы на какой-то период прекращать бурение. Пришлось делать это трудным путем, то есть вручную.

Да, было трудно. Прежде всего неудобно работать в скафандрах. Когда приходится в них работать, они ужасны. А когда работа тяжелая, а в иглу, кроме нас двоих, находится еще работающий бур, это почти невозможно.

Тем не менее мы справились.

Коченор не обманул меня насчет Дорри. Она оказалась партнером не хуже любого мужчины. Вопрос в том, достаточно ли этого. С каждой минутой меня все больше беспокоил другой вопрос: достаточно ли хорош я сам.

Бог видит, как плохо я себя чувствовал. Голова раскалывалась, а когда приходилось двигаться резко, я едва не терял сознание. Все удивительно совпадало с прогнозом, который сделали в знахарской. Конечно, мне обещали три недели до отказа печени, но ведь они не знали, что мне предстоит такая тяжелая работа. Очевидно, она сократит срок.

Не очень приятные мысли.

Особенно когда прошли первые десять часов… и я понял, что шахта опустилась ниже отметок туннеля хичи… а никакого голубого свечения не видно.

Мы копаем сухой колодец.

Конечно, если бы у нас было достаточно времени и самолет поблизости, это воспринималось бы всего