Возможно, держа оттиск в секрете от всех в надежде когда-нибудь передать его Сухайлу, я пустила по ветру весь свой профессионализм… но в эту минуту о принятом решении ничуть не сожалела.

Сухайл аккуратно – как бы чего не размазать – сложил бумагу по прежним сгибам. Конечно, оттиск был покрыт фиксативом, но осторожность лишней не бывает.

– Что ж, упрекать вас и дальше я никак не могу, – признал он. – Благодарю вас. Ваш подарок просто бесценен. Но обещайте обнародовать этот текст хотя бы теперь.

– Даю слово.

Нужно заметить, что сие обещание я честно намеревалась сдержать. Но, передав оригинал Сухайлу, я не могла сделать этого немедля: все прочие копии оставались дома, в Ширландии. К тому же долг перед Вооруженными Силами Его Величества не оставлял мне времени на подготовку текста к публикации, и наниматели остались бы крайне недовольны, начни я тратить время на труды, никак не связанные с текущими задачами. Знаю, все это слишком уж смахивает на отговорки, но, клянусь честью, задержка с публикацией была ненамеренной.

В этот момент Сухайл заметил любопытный взгляд Махиры и заговорил по-ахиатски, да с такой быстротой, что я едва могла разобрать одно слово из четырех. Сумела понять одно: он объясняет сестре, что за бумага вызвала у него столь бурную реакцию. Я же тем временем, не стараясь понять его слов, наблюдала за Махирой. Та выглядела задумчиво, почти никак не проявляла мыслей и чувств, но я полагала, что она довольна. Если мои догадки касательно ее привязанности к брату были верны, столь дорогой для него подарок должен был порадовать и ее. Действительно ли было так или нет, поступка моего она, по-видимому, не порицала.

Сухайл спрятал бумагу в карман вышитого халата и приложил правую руку к сердцу.

– Я никогда не забуду вашей щедрости, – сказал он. – Но… мне пора.

– Конечно, – сказала я и, не подумав, подала ему руку.

Сухайл отступил назад и с сожалением улыбнулся.

– Здесь вы уже не ке-анакаи.

То было напоминание о временах, когда мы вместе застряли на Кеонге. Среди кеонгских туземцев я считалась не женщиной и не мужчиной, а существом совершенно иным – «одержимой драконом», душой древнего чудовища, возродившейся в человеческом теле. В метафизическую часть сей концепции мы с Сухайлом не верили, однако ее социальный аспект был вполне реален и позволял обойти многие требования приличий… но лишь на время, и время это прошло.

– Да, конечно. Прошу прощения, – сказала я, сложив руки на животе и склонившись в неловком реверансе. – Надеюсь, мы еще увидимся. Думаю, чтобы наладить дела здесь, нам с Томом понадобится выехать в пустыню, и ваша помощь в этом была бы очень кстати.

– На все воля Господа, – ответил Сухайл.

Несмотря на всю ее проникновенность, прозвучала сия ритуальная фраза не слишком-то оптимистично.

Сухайл ушел, оставив меня с Махирой. Та отложила книгу, подошла ко мне и с неожиданной прямотой сказала:

– Он очень хотел поговорить с вами.

Я с ним – тоже.

– Спасибо вам за то, что устроили эту встречу, – сказала я, сама удивившись грусти в собственном голосе. Эта грусть, не менее чем всякое чувство долга, и послужила причиной следующих слов: – Теперь мне пора вернуться к работе. Пожалуйста, извещайте меня, как поживают медоежки.

В которой мы дерзаем отправиться в пустыню, где к нашей работе проявляют интерес с весьма неожиданной стороны

Планы поездки в пустыню – Полковник Пенсит озабочен – Особенности ахиатской политики – Верхом на верблюдах – Знакомство с пустыней

– Если мы хотим попасть в пустыню, – сказал Том, – для этого нужны безупречные основания. Подробные. Не просто соображения, какую пользу это может принести, а подробный план исследований.

В наши дни подобными планами никого не удивить, но в те времена они были потрясающим отклонением от нашего обычного образа действий, заключавшегося в том, чтоб выехать в поле и на месте рассмотреть, что удастся обнаружить. (Этот способ прекрасно работал, когда набор имеющихся знаний был мал, и ученому достаточно было протянуть руку, а уж новые данные свалятся с неба сами.) Целую неделю мы с Томом трудились над планом, не покладая рук. Мы понимали: отказ в первом запросе только затруднит удовлетворение последующих, и, таким образом, первая попытка имеет наибольшие шансы на успех.

Шансы сии еще возросли бы, если бы поездки в пустыню пытался добиться только один из нас. Но, говоря откровенно, Дом Драконов не требовала нашего внимания ежедневно. Над установлением внутреннего распорядка прекрасно потрудился лорд Тавенор, и мы с Томом были нужны только в экстренных случаях (нужно заметить, нечастых), либо для изменения стандартных процедур. Менять что-либо в последних до получения данных, могущих служить основанием для нововведений, было бы нежелательно, и потому каких-либо резонов, не позволяющих нам ехать в пустыню вдвоем, кроме возможного несогласия полковника Пенсита, я не находила.

– Пожалуй, лучше всего сказать ему правду, – предложила я. – Вы много лучше меня разбираетесь в анатомии, но чтоб наилучшим образом зафиксировать все наши анатомические открытия, необходима я и мое мастерство рисовальщицы.

– И еще вы – лучший исследователь повадок, – согласился Том. – А не расписать ли подробно, кто возьмет на себя какие задачи? Некоторыми мог бы заняться любой из нас, но если мы скрупулезно распределим их все, от и до, то создадим впечатление, будто одному без другого ехать бессмысленно.

Вернувшись из Дар аль-Таннанина к себе, в дом Шимона с Авивой, я провела еще несколько часов, уточняя планы на предмет яиц медоежек. Животные эти откладывают яйца в гнездах из листьев, скрепленных смесью слюны и нектара, который, засыхая, приобретает густую, вязкую консистенцию. Часть яиц я собиралась оставить in situ[3], для сравнения – или, как это принято называть, в качестве контрольных экземпляров, а остальные поместить в различные условия. Каждое гнездо предполагалось снабдить термометром и поручить лейтенанту Мартону фиксировать температуру через равные промежутки времени. Я даже загодя приготовила бирки на лапы будущего потомства и указания сохранить всех погибших и мертворожденных для последующего изучения.

– Для всех участников будет лучше, если я на время уеду, – с сухой иронией сказала я Эндрю, показывая ему свои планы. – Мы начнем с незначительных отклонений и будем увеличивать их постепенно, так что данные, достаточные для каких-либо выводов, придется собирать не один месяц. Между тем лейтенант Мартон наверняка предпочтет, чтоб я не заглядывала ему через плечо каждые пять минут.

Проглядев мои записи, брат только покачал головой. Планы занимали добрый десяток страниц. Пятнадцать лет назад, проводя Великое Исследование Искровичков, я полагала, что подхожу к делу со всей возможной скрупулезностью, однако в то время была совсем новичком в научных методах. Теперь, овладев оными в большей мере, я действительно могла работать весьма и весьма скрупулезно.