Щербинка резко села, едва не разбудив Калиночку, которая что-то пробормотала сквозь сон и накрыла хвостом ушки.

- Клокастый имеет право знать правду! - вслух прошептала Щербинка. - На свете нет ничего важнее правды! Значит, я должна выяснить, кто был его отцом!

Щербинка проснулась раньше всех, когда серый рассвет только начал просачиваться сквозь ветки палатки. Осторожно, чтобы не разбудить других оруженосцев, она встала и выбралась на поляну. Лагерь спал. Остроцветик, охранявшая вход, сладко позевывала возле ежевики.

«Нужно поторопиться, пока Оленуха меня не хватилась!»

Щербинка пробежала через поляну к палатке старейшин и просунула голову внутрь. Как всегда, ее сердце сжалось при виде пустого места, где совсем недавно лежало гнездышко третьей кошки.

Забравшись внутрь, Щербинка затрясла лапой Ящера.

- Проснись! - горячо шепнула она на ухо старику. - Мне нужно с тобой поговорить!

Ящер сонно дернул ухом.

- Да-да, говори, я слушаю, - пробормотал он, переворачиваясь на другой бок, и снова захрапел.

Шипя от досады, Щербинка повернулась к Пташке и ткнула ее лапой в ребра:

- Пташка! Пташечка, ну, пожалуйста, проснись! Это очень важно!

Пташка приоткрыла сонные глаза.

- Что случилось? - она широко зевнула. - Щербинка? Что такое?

- Мне нужно с вами поговорить!

Разбуженный шумом Ящер заворочался в своем гнездышке, разбрасывая мох.

- Что? - хрипло спросил он. - Беда? Нападение?

- Нет, Ящер, в лагере все спокойно, - торопливо успокоила его Щербинка. - Просто мне очень нужно спросить вас кое о чем!

- Спросить? - переспросил старик. - Нашла время для расспросов! Врываешься среди ночи, будишь, кричишь… Нет, что за молодежь пошла, вот в наше время…

- Ничего, Ящер, мы все равно уже проснулись, - перебила его Пташка. - Мы слушаем тебя, Щербинка!

Щербинка набрала в грудь побольше воздуха, зажмурилась.

- Что вы знаете об отце Клокастого?

Ящер громко зашипел.

- И ради этого ты нас разбудила? А еще говорят, будто старики любят сплетничать! Нет, голубушка, мы не станем сплетничать за спиной у Вихренницы, и не надейся! Безобразие! - он повернулся спиной к Щербинке, накрылся хвостом и нарочито громко засопел.

Щербинка умоляюще посмотрела на Пташку.

- Прошу тебя! - прошептала она. - Это очень важно для Клокастого! Он должен знать правду о своем отце!

Щуплая рыженькая кошка помедлила, задумчиво глядя на ученицу. Потом вздохнула.

- Видишь ли… - начала она. - Ящер прав. Я тоже не хочу сплетничать, это некрасиво…

- Но ведь Клокастый…

- Позволь мне договорить, - продолжала старая кошка. - Ты, Щербинка, ведешь себя, как все молодые коты! Никакого терпения, никакой выдержки… В наше время все иначе было, нас, видно, по-другому воспитывали… Так, о чем это я? Ах да, о Клокастом. Сразу скажу, я знаю не слишком много. Но все племя знает, что за несколько лун до рождения Клокастого и Паленолапого Вихренница частенько пропадала на границе с территорией Двуногих - это там, где стоит огромный платан с сухой веткой.

- Я знаю, где это! - воскликнула Щербинка. - Как ты думаешь, я найду отца Клокастого, если схожу туда? - Радостное волнение иголочками покалывало ее лапы, сердце сладко билось от надежды.

- Понятия не имею, - ответила старая кошка, снова укладываясь на свою подстилку. - Только глупостей не наделай, поняла?

- Не буду, честное слово!

Окрыленная, Щербинка выбралась из палатки старейшин и как раз вовремя - Оленуха только что вышла на поляну.

«Пожалуй, сегодня днем времени на поиски не будет, - решила про себя Щербинка. - Но ночью… Я помогу Клокастому узнать правду!»

Этим вечером Щербинка никак не могла дождаться, когда ее соседи по палатке, наконец, угомонятся и уснут. Усталые Орехолап и Паленолапый почти сразу же свернулись клубками и засопели. Правда, Калиночка дольше, чем нужно, вылизывала свой хвост, прежде чем решила, что тот выглядит превосходно, чтобы им можно было укрыться. Зато Лисолапка и Волчонок устроили целое представление. Они болтали, как пара скворцов, так что Щербинке мучительно захотелось как следует пройтись им когтями по ушам.

- Да заткнетесь вы или нет? - наконец, не выдержала она. - Дайте поспать!

- Ты нам не наставница! - мгновенно отрезала Лисолапка. - И не указывай нам!

И оба несносных оруженосца, как ни в чем не бывало, продолжили чесать языками, оставив Щербинку злиться от бессильной ярости. К счастью, вскоре оруженосцы начали позевывать, а потом и вовсе умолкли, так что в палатке воцарилась благословенная тишина и мерное сопение спящих.

Щербинка выждала еще немного, потом встала и бесшумно вышла из палатки.

Чистое ночное небо распростерлось над лагерем, луна заливала палатки призрачным бледным сиянием. При этом свете светлая крапчатая Крапивка, сторожившая лагерь, казалась сделанной изо льда.

«Нет, не нужно, чтобы она приставала к нам с расспросами, - решила Щербинка. - Выйдем в лес через поганое место!»

Осторожно, перебегая от одной лужицы тени к другой, она пересекла поляну и подкралась к палатке воителей. Обойдя ее, Щербинка разглядела сквозь ветки бок Клокастого, но тот лежал так далеко, что она не могла дотянуться до него лапой.

- Клокастый! - прошипела Щербинка. - Проснись!

Она опасалась, что он спит так крепко, что не услышит, но Клокастый почти сразу зашевелился, поднял голову и стал искать глазами источник звука. Судя по всему, он думал, что его окликает кто-то из воинов.

- Я тут, снаружи! - прошептала Щербинка. - Это я!

Клокастый прижался носом к веткам, посмотрел на нее:

- Чего тебе?

- Вылезай! Мне нужно тебе кое-что сказать!

Несколько мгновений Клокастый молчал, потом кивнул.

- Ладно, сейчас!

Щербинка стала ждать, лихорадочно втягивая и выпуская когти. Наконец, Клокастый, зевая во всю пасть, вышел к ней и сонно моргнул.

- Чего надо? - грубо спросил он.

- Я не могу тут сказать, - быстро ответила Щербинка. - Пойдем в лес.

Клокастый вытаращил глаза, но промолчал. Видимо, решил не тратить силы на пререкания.

- Только нельзя, чтобы нас Крапивка увидела, - прошептала Щербинка. - Иди за мной, выйдем через поганое место.

Она на цыпочках пробежала к узкому лазу, устроенному за палаткой воителей, юркнула в туннель и с облегчением перевела дух, когда лагерь остался позади. Лес стоял тихий, пахло едва пробивающейся зеленью и влажной землей. Где- то неподалеку журчал ручеек, из зарослей доносился едва слышный шорох дичи, но сейчас было не время для охоты.