Необходимость замены условно-рефлекторных принципов другими, учитывающими целостность и активность организма и психики, была ясно осознана еще в 50–60-е гг. — прежде всего в теории функциональных систем, а также в ряде других научных школ. Еще в 1966 г. было сказано и показано, что «рефлекс — не элемент действия, а элементарное действие», что сложные формы активного поведения никак не могут быть построены из рефлексов, что условно-рефлекторная теория есть продукт механистического материализма со свойственным ему атомизмом, и что, превратившись в догмат, учение И. П. Павлова нанесло тяжелый урон отечественной науке, приведя ее к провалу во всех областях практического приложения наук о поведении — в психиатрии, педагогике и даже в языкознании. (Кочубей Б. И., 1989)

Не смотря на значительные успехи наук изучающих поведение, заставляющие менять устоявшиеся взгляды, павловский ортодоксальный подход по-прежнему жив и сохраняет свое влияние. П. Г. Белкин (1994) считает, что «единственным объяснением этого „долгожительства“ можно, по-видимому, считать сохранение и воспроизводство, с небольшими модификациями, тех властных структур, которые в свое время придали теории Павлова статус государственной. На протяжении десятилетий единственной формой узаконения нового факта или теории была легитимизация через сакральный авторитет И. П. Павлова.»

Еще при жизни И. П. Павлова высказывались мнения об ограниченности условно-рефлекторного подхода. По тем или иным вопросам в оппозиции к условно-рефлекторной теории находились, например, И. С. Бериташвили, В. М. Боровский, А. Р. Лурия, Л. С. Выготский, П. К. Анохин, А. А. Ухтомский, Н. А. Бернштейн.

Объяснительную ограниченность условно-рефлекторной теории, Н. А. Бернштейн видел прежде всего в парадигме реактивности, на которой та основывалась. В противовес реактивному подходу, Бернштейн предложил концепцию активности, послужившую в итоге основанием для формирования таких направлений как «физиология активности» и «биология активности».

Как известно, принцип реактивности был прочно связан с идеей детерминизма и долгое время оказывал прогрессивное влияние на развитие биологических наук. Он интенсивно разрабатывался в физиологии XIX и начала XX в., а также в психологии в эпоху бихевиоризма и следы его сохраняются до сих пор. (Гиппенрейтер Ю. Б., 2008)

К формированию принципа активности Н. А. Бернштейн пришел на основании результатов экспериментальных работ по биомеханике и физиологии движения, начатые им еще в 1922 г. В апреле 1924 года Бернштейн был командирован в Ленинград для ознакомления с работами физиологических лабораторий И. П. Павлова и Института В. М. Бехтерева. По итогам командировки Бернштейн приходит к выводу, что принципы теории условных рефлексов не могут быть использованы для понимания и объяснения трудовых движений человека, что он и озвучил в докладе «Трудовые тренировки и условные рефлексы», сделанном на семинаре в Центральном институте труда (ЦИТ) 9 мая 1924 года. Бернштейн особо подчеркивал, что при изучении условных рефлексов в школе Павлова подопытное животное фиксировалось в станке, изолировалось от внешнего мира, оказывалось в искусственных условиях. Естественные же движения человека (в том числе и трудовые) являются целенаправленными: их ведет активно поставленная самим человеком цель, а не внешний стимул. (Фейгенберг И. М., 2004)

В результате исследований трудовых движений человека и поведения животных в естественной обстановке, было показано, что произвольные движения осуществляются не целиком и полностью по заданной программе, имеющейся в центральной нервной системе, по схеме: «из двигательных центров мозга импульсы („приказы“) идут по двигательным нервам к мышцам и вызывают сокращение последних. Такой же разомкнутой представлялась и структура рефлекторного движения: рецептор (аппарат, преобразующий какое-либо внешнее воздействие в нервные импульсы) — чувствительные нервы — нервные центры — двигательные нервы — мышцы.» Однако на самом деле в процессе реализации движения в условиях реальной среды и имеющихся помех, «каждый залп двигательных импульсов из мозга в мышцу вызывает новый залп импульсов — от чувствительных аппаратов мышц и суставов в мозг. На основании этих сигналов в мозгу возникает новый сигнал к мышцам — сигнал, корригирующий движение. Таким образом, управление движениями осуществляется не разомкнутой системой типа рефлекторной дуги, а замкнутой системой кольцевого пути.» (Фейгенберг И. М., 2004)

Результаты исследований привели Н. А. Бернштейна к заключению о ведущей роли сенсорных коррекций в процессе построения движений, основывающихся на обратных связях. На основе выявления недостаточности понятия рефлекторной дуги для объяснения сложных двигательных актов Н. А. Бернштейном уже в конце 20-х годов было введено понятие рефлекторного кольца, сформулировано представление о «двигательной задаче», об активном модельном представлении в головном мозгу настоящего и предстоящего и дана общая характеристика биологической самоорганизующейся системы.

Факт существования коррекций предполагает некий образец, модель для сравнения. Бернштейн подыскивал для нее термин: «проект движения», «двигательное намерение», «план», «формула движения», «двигательная задача» и остановился на этом последнем. Задача несет в себе существенные, инвариантные характеристики движения, которыми организм не может поступиться, иначе движение теряет свой смысл. Поэтому задача организует, руководит процессом осуществления движения, конкретно — определяет те сенсорные коррекции, которые при построении данного движения будут ведущими. Она формируется на основе «образа будущего результата» или «модели потребного будущего» — принадлежа будущему, в настоящем она дана в виде мозговой модели требуемого результата и способа его достижения. (Сироткина И. Е., 2016)

Проведенные Н. А. Бернштейном исследования движений животных и человека не только объективно показали несостоятельность рефлекторного подхода, но и заложили основы нового подхода в физиологии и науках о поведении. (Иванников В. А., 2019)

По мнению В. Т. Кудрявцева (2016) «павловская рефлекторная дуга — это не просто теоретическая редукция, но и артефакт, целенаправленно созданный в условиях лабораторных ограничений для подтверждения правомерности такой редукции. Предпосылки для сомнения в ее правомерности создавали не только исходные посылки Сеченова (по сравнению с которыми идеи Павлова — „шаг вперед, два шага назад“), но и опыт непосредственных предшественников Бернштейна и Анохина — А. А. Ухтомского и Ч. Шеррингтона.»