– Ты жива, крошка? – спросил Туз неторопливым с ленцой голосом.

– Тузик, ты теперь в почете! Когда ты возьмешь меня к себе? Я соскучилась по шикарной жизни, Тузик.

– Ну, как-нибудь, моя дорогая, поживи пока где живешь.

– Нет, Тузик, ты обязан взять меня. Разве это не я прятала с тобой Китайца, не за мной Малюта устроил охоту?!. Да у меня сейчас такие сведения имеются!.. Представь, один новгородский дурачок с другом выкрали из дурдома психа, который телепатически связан со своим братом, живущим под землей у чуди. Интересно?..

– Продолжай.

– Нет уж, остальное я расскажу в нашем светлом будущем.

– Я приеду за тобой, мы поговорим подробнее. А новгородского придурка зовут Илья, он у нас в клинике лежал… я знаю, о ком ты говоришь…

Марина прикусила от досады губу и тут же сморщила от боли носик: эту губу она уже прикусывала сегодня.

– Диктуй адрес, я сейчас приеду.

Марина была раздосадована тем, что сказала слишком много. Она собиралась подороже продать эту информацию. Во всяком случае, все равно она выберется из этой нищенской жизни в котельной на подачки бывшего друга ее матери. Ведь она давно привыкла к достойной ее изнеженного тела жизни: к мягкому и теплому, а не к жесткому и холодному. Кроме того, жить в антисанитарных условиях, засыпать и просыпаться под постоянный гул котлов под одной крышей с придурковатым, выжившим из ума мастером кукол, который все время разговаривает сам с собой на разные голоса, было для нее невыносимо. Малюта, который охотился за Тузом, не пожелавшим убить своего бывшего хозяина Китайца, впавшего в летаргический сон, сведен с ума. Какое счастье! Ведь после того, как люди Малюты вышли на квартиру, где Туз с Мариной прятали спящего Китайца, ей пришлось бежать и скрываться в котельной. Ведь она ночами не спала – боялась, что люди Малюты выследят ее и придушат. Целый год Марина жила в котельной, и вот появляется этот дурачок со своей подружкой, и она узнает, что Малюта в дурдоме. Китаец взорван и главный в городе бандит – ее бывший дружок Туз. Для Марины это было настоящее счастье. Ненависть к лишившему ее покоя Малюте была безгранична, и кукольник дядя Боря научил ее старинному заговору, он знал множество всякий древних штучек. Марина сшила куклу в виде Малюты, произнесла заклинание, потом под чутким оком кукольника избила его, с восторгом отрезала ему руки, ноги и потом уже напоследок голову, а после все эти останки поддельного Малюты сожгла в котле.

Это было два года назад, и рассказ Ильи о том, что проклятый Малюта лишь только свихнулся и живет-поживает в дурдоме, разочаровал Марину. Она бы его на мелкие части разорвала – столько крови он ей испортил. И сейчас Марина испытывала радостный, ни с чем не сравнимый восторг. Вновь она возвращалась к привычной легкой и беспечной жизни.

«Ну уж теперь я поживу! Охмурю Туза. Теперь он главный в городе. Устроим свадьбу… Ох, свадьба будет! Никуда не денется, ведь я про него такое знаю!..»

Марина нетерпеливо ходила взад-вперед по котельной мимо котлов, в которых бушевало пламя, иногда потирая ладони с наманикюренными пальчиками.

«Ну, теперь поживу!!»

Телефонный звонок вывел ее из восторженного состояния. Она подбежала к столу, схватила трубку.

– Алло! Слушаю!..

В трубке тишина, только слабое сопение с присвистом.

– Алло! Слушаю!.. Туз, это ты?!

Сопение с присвистом…

– Тузик… Я жду тебя…

Короткие гудки отбоя.

Марина некоторое время сидела, глядя на телефонный аппарат. Радостное ощущение ушло, уступив место тревоге.

– Ошиблись, наверное, – попыталась она успокоить себя.

Никогда она не боялась оставаться одна, наоборот, ей казалось, что только одиночество дает ей безопасность. Но странно, отчего-то сейчас ее взволновал этот звонок. Она не могла определить почему, но в душе все напряглось.

Что-то щелкнуло, заставив Марину вздрогнуть, она посмотрела в другой конец котельной, это включилась автоматика подпитки котлов. Умиротворенно гудели котлы, из насосной слышался монотонный гул работающих двигателей. Все, казалось, было как всегда… Но на душе у Марины не было покоя.

– Тузик, ну скорее, скорее, Тузик… – шептала она, сжимая кулаки.

Зазвонил телефон. Марина вздрогнула, уставившись на аппарат, набравшись смелости, поднесла трубку к уху:

– Алло… Я слушаю.

И вновь тишина, сопение с присвистом, как сопят во сне тяжелобольные.

Марина положила трубку.

Следующие минуты прошли для Марины в каком-то оцепенении. Она не понимала, чего она боится. Она просто сидела перед аппаратом, сжав кулаки и вслушиваясь, вслушиваясь в гудение огня в котлах, во все, что производило шум.

– Ну, Тузик, скорее, – иногда шептала она.

Звонок в дверь, которого она так ждала, прозвучал нежданно.

– Туз! – воскликнула она. – Ну наконец-то!

Марина подбежала к двери.

– Туз, это ты? – спросила она, уже взявшись за крюк.

За дверью было тихо.

– Туз, ты, спрашиваю?!

Марина с тревогой отчего-то оглянулась в котельную, посмотрела в дальний темный угол. Монотонно гудели котлы. Снова повернулась к двери.

– Тузик, ты это, ответь, миленький… – чуть не плача, вопрошала она.

Ей сделалось нестерпимо страшно.

– Ну, Туз!..

– Да я, я… открывай.

– Ну наконец-то! – Вздох облегчения вырвался у нее из груди.

Марина улыбнулась и отбросила крюк. Дверь открылась…

В следующую минуту лицо Марины перекосила гримаса муки, ужаса, и, отступив, она вдруг заорала нестерпимо громко, истерически, страшно…

– Илья не звонил? – спросил Сергей, после утренней тренировки входя в кухню.

– Да, как же, позвонит, – бросила от плиты Карина. – Небось, в реанимации истощенного любовью откачивают… Ненасытный сапог!..

– Странно, – Сергей уселся за стол. – Не может быть, чтобы он не позвонил. Странно.

– А чего странного-то, он сейчас, наверное… – собиралась отпустить очередную срамную шуточку Карина, но Сергей перебил ее:

– В общем, так. Сегодня посидите дома на всякий случай. Непонятно что, но что-то происходит. Кому-то мы стали небезынтересны.

– Сергуня, давай я с тобой поеду. А? Раз Илья от любви все на свете забыл. Надоело мне у плиты да у плиты. Вон Басурман пускай национальное блюдо из горбуна нам приготовит. «Почки сумасшедшего горбуна по-гвинейски». «Горбун под шубой» или еще какую дрянь… Я все съем, лишь бы не самой готовить. Обрыдло!..