– В чем мы имели много возможностей убедиться, – подтвердил Зебадия.

– Следовательно, наши противники – не человеческие существа. Они разумные пришельцы из каких-то других мест. – Я снова вздохнула и замолкла. Быть оракулом – нерадостная профессия.

– Или из других времен. Хильда, можешь ли ты убить?

– Кого убить, Зебби?

– Можешь ли ты убить кого-нибудь, чтобы спасти Джейка?

– Еще бы! Ради Джейкоба – убью кого угодно!

– Тебя я не спрашиваю, моя принцесса: Дею Торис я знаю. Ситуация такова, милые дамы, – продолжил Зебадия, – нам предстоит охранять самого ценного человека на этой планете. Причем неизвестно, от чего или от кого. Джейк, твоя охрана состоит из двух амазонок, одна маленького роста, одна среднего, обе, скорее всего, в положении, и одного Трусливого Льва[34]. Я нанял бы парочку воинов дорсай, но потерял их адресок. Или Серого Ленсмена и всех его приятелей. Но у нас есть только мы, так что придется нам обходиться своими силами – надеюсь, что обойдемся! Avete, alieni, nos morituri sperminus! Давайте-ка откупорим наше шампанское.

– Мой капитан, стоит ли? – сказала я. – Мне что-то страшно.

– Стоит, стоит. Я сегодня работать больше уже не буду, устал, и Джейк, по-моему, тоже. Завтра мы займемся установкой аппаратуры внутри Аи Плутишки, а заодно подредактируем и перепрограммируем ее так, чтобы она работала с каждым из нас. А сегодня нам нужно повеселиться и выспаться. Будем наслаждаться до донышка каждым часом, это особенно хорошо получается, когда знаешь, что это, возможно, твой последний час.

Тетя Хильда ткнула Зебадию в ребра:

– Решено! Веселимся! Что-что, а это я умею! Вот сейчас как следует надурачусь, а потом возьму своего господина и повелителя в койку к мамочке Шельме. Дити, тебе прописываются те же витамины.

Неожиданно у меня стало легче на душе.

– Идет, тетя Хильда! Капитан Джон Картер всегда побеждает. Знаем мы, какой ты Трусливый Лев! А папа тогда кто? Маленький Волшебник?

– По-моему, да.

– Очень может быть. Папа, откупори шампанское, а? А то я вечно мучаюсь с этими пробками.

– С удовольствием, Дити. То есть я хотел сказать: Дея Торис, царственная супруга владыки-воителя.

– Не надо так официально, папочка. У нас тут сегодня неофициальное торжество. Очень неофициальное! Папа! Могу я снять штанишки?

– Спроси своего мужа. Это теперь его заботы.

ХИЛЬДА:

В старости, жуя деснами перед камином и перебирая в памяти свои прегрешения, я буду вспоминать последовавшие за этим дни как самые счастливые в моей жизни. До того у меня было три медовых месяца, по одному с каждым из моих мужей на срок по контракту; два были ничего, один просто хороший (и, как стало ясно впоследствии, очень результативный в финансовом отношении). Но медовый месяц с Джейкобом оказался божественным.

Привкус опасности лишь обострял ощущение счастья. Джейкоб держался как ни в чем не бывало, а у Зебби интуиция, как у игрока на скачках. Видя, что Зебби невозмутим, Дити тоже перестала волноваться – а я и так не волновалась, я ведь надеюсь уйти из жизни мгновенно, как фейерверк, не влача существование – мерзкое, беспомощное, никому не нужное…

Опасность придает жизни аромат. Даже во время медового месяца. Особенно во время медового месяца.

Конечно, это был странный медовый месяц. Мы работали без устали, но наши мужья неизменно находили время погладить нас по одним местам, пожамкать за другие и всласть нацеловаться. Нет, не групповой брак, а две пары, образующие одну семью, где каждому легко со всеми остальными. Я даже утратила какую-то часть своей стервозности, и Зебби иногда называл меня не Шельмой, а Хильдой.

С Джейкобом мне было хорошо, как ни с кем. Он не очень высокого роста, сто семьдесят восемь сантиметров (другое дело, что я крошечная – метр пятьдесят два), и слегка лысоват, и от многолетнего сидения за письменным столом у него брюшко, но мне он нравится. На случай, если бы мне захотелось порадовать взор мужской красотой, имелся Дитин гигант – я любовалась им без всякого влечения: мой собственный нежный козлик просто не давал Шельме опомниться.

Когда Зебби появился в кампусе, я решила его приручить не ради внешности, а ради его непредсказуемого чувства юмора. Но, разумеется, если кто-нибудь во плоти и крови годится на роль Джона Картера, Владыки Марса, то это именно Зебадия Картер, у которого как раз второе имя Джон. В комнатах, одетый, да еще в своих поддельных роговых очках, он выглядит неуклюжим, огромным, неповоротливым. Я и понятия не имела, как он хорош, пока он как-то раз не воспользовался моим бассейном. (В тот день у меня было сильное искушение соблазнить его. Но как ни мало у меня достоинства и гордости, я давно приняла решение иметь дело с мужчинами только старше себя, так что эту мысль пришлось оставить.)

На свежем воздухе в Гнездышке, почти или совсем без одежды, Зебби смотрелся великолепно – этакий кугуар, мускулистый и грациозный. Спустя некоторое время я имела случай наглядно убедиться, насколько он и впрямь похож на Владыку Марса. На Барсуме[35] ведь полагалось владеть мечом… Я прекрасно знала эти старые сказки. Мой отец покупал бэллантайновские переиздания в мягкой обложке, они валялись у нас дома, когда я была маленькая. Едва научившись читать, я принялась читать все подряд, и истории про Барсум нравились мне гораздо больше, чем книжки «для девочек», которые мне дарили на день рождения и на Рождество. Себя я отождествляла с Тувией: ее так ужасно мучили эти жестокие жрецы Иссы, но потом ее девственность чудесным образом восстановилась в следующей книге – «Тувия, дева Марса». Я решила, что когда вырасту, то сменю себе имя на Тувию. Но когда мне исполнилось восемнадцать, этот вопрос как-то сам собой отпал: я всю жизнь была Хильдой, зачем мне новое имя?

Зато я отчасти ответственна за имя Дити, которое так досаждало ей, пока не обнаружилось, что оно нравится ее мужу. Джейкобу непременно хотелось назвать дочку Дея Торис (по облику и по должности Джейкоб профессор, но в душе он неизлечимый романтик). Джейн опасалась, что к добру это не приведет. Я сказала ей: «Не дури, Джейни. Если твоему мужику чего-то захотелось и ты можешь ему это дать без всякого неудобства, так дай! Хочешь ты, в конце концов, чтобы он любил этого ребенка, или не хочешь?» Джейн подумала, и на крестинах «Дорис Энн» превратилась в «Дею Торис», а потом и в Дити – еще до того, как Дити научилась говорить – и все были довольны.

У нас установился распорядок: вставали рано, мужчины начинали возиться с проводами, всякими там инструментами, они устанавливали эту пространственно-временную фиговину в утробу к Ае Плутишке, а мы с Дити посвящали часок-другой домашнему хозяйству (которое в этой хижине много времени не отнимало благодаря гениальности Джейкоба), затем я приступала к решению одной технической задачи – вообще-то, ее решала Дити, но не без помощи с моей стороны.