– Это чего, орк? – гоготала я, разглядывая двухметрового накачанного мужика, обмазанного зелёнкой, в одной меховой юбчонке и с ожерельем из пластиковых резцов по десять сантиметров каждый. Некоторые ещё и с узорами.

– Ага. А она кто? – театральным шёпотом, который услышал, должно быть, даже консьерж на первом этаже, уточнил Вася.

– Чё вам надо? Валите куда шли, – всё-таки проявила внимание к окружающему миру пьяная в щи зелёнообразная женская особь, на миг разорвав объятия.

Ответа они не ждали – продолжили увлекательное занятие.

– Эль, ты у нас лучше по всей этой нечисти, – сделал сомнительный комплимент мой спутник, – она – это кто? И почему они зелёные?

– У нас грин-пати, – отвратительно-писклявым голосом ответил мужик, и мы с Петровым бессовестно заржали.

Вот тебе и взрослые люди, ага-ага, ведём себя хуже целующихся малолеток. Те хоть никому не мешают. Даже наоборот, повышают настроение!

– Дядь Вась, – вдруг очнулась зелёная девочка, – я огр. Принцесса Фиона из мультфильма «Шрек». Ну что вы, совсем не в теме, а? Вроде же не такой старый?

– Не-а. Вера, ужас какой, тебя и не признать. А где твои родители?

– А родители в командировке. Вы того, простите, мы немного пошумим, о’кей? Мы думали, вас сегодня не будет, – заплетающимся языком начала переговоры девушка.

– А я есть. Слышь ты, орк, ну или огр, хрен вас там под зелёнкой разберёшь, – обратился Василий к парню со внушительными бицепсами, трицепсами и прочими мышцами в теле, – девочке нет восемнадцати, понял? Я тебя лично урою, если обидишь её.

– Дядь Вась, это Коля, парень мой, не в… ик… не волнуйтесь, – пьяненько утешила Вера озабоченного моральными вопросами соседа.

– Да я! Никогда! – ответил такой же синий-синий, хоть и зелёный, парень.

– Завтра зайду, – пригрозил Петров. – Пойдём, Эль. Пусть милуются.

Не знаю, сколько метров толщиной стены в этом доме, но в квартире Петрова царила тишина. Да и в подъезде было довольно тихо, хотя музыка из-под двери квартиры девочки Веры всё же пробивалась.

– Да у тебя как во дворце! – удивлённо выдала я, окинув хоромы друга. – Чего это ты выбрал классический стиль?

– Скучно?

– Ну… не твоё, мне кажется. Я ждала чего-то более сурового. Лофт или тёмные тона, кожа, что-то уютное, но крутое. Или, может, вишнёвые стены, деревянные панели. Не знаю.

– Согласен. Надо было так и сделать. Но знаешь, когда ты из грязи в князи, на это сразу мозгов не хватает, – признался он самокритично. – Хотелось, чтобы внушительно и дорого, чтобы один раз и надолго. Послушал совета дизайнера, вбухал кучу бабок, а теперь живу в этом… дворце, как ты сказала.

– Переделывай, если есть финансы. Дома должно быть всегда хорошо и комфортно. Не кому-то, а именно тебе. Твоим друзьям вроде меня может нравиться или нет – это нормально, но если не нравится лично тебе – это совсем уж не аллё.

– Тоже верно. Деньги-то есть, времени нет. Иди погуляй по комнатам, я пока накрою стол на террасе.

– Быстро пробегусь, потом помогу тебе. Ты точно со мной не пойдёшь?

– А зачем?

– Ну я не знаю, спрятать всякие неприличности, стринги розовые или ещё чего.

– Эля! Тебя в детстве мало шлёпали.

– Меня вообще не шлёпали, прикинь.

– А зря!

– Детей бить нельзя, они – счастье и эти, как их там, цветы жизни, вот! – выдала я и хихикнула. – Всё, я ушёль, а ты давай выкладывай еду на стол, я голодна как волк!

Ничего интересного в квартире Петрова не обнаружила. Такое ощущение, что он и не живёт в ней, так, захаживает переночевать. Вот она, жизнь богатого человека. Много, очень много работы и ещё немного сверху.

Сможет ли он уделять внимание своим детям? Интересный вопрос, конечно.

– Эля, ты ешь японскую кухню? – проорал из кухни Василий.

– Ем! – ответила так же громко. Понакупят квадратных метров, маленькой Элечке кричи, горлышко срывай, а оно ведь ещё нужно – роллы кушать.

Несмотря на то, что была ночь с пятницы на субботу, еду привезли быстро. Наборы роллов, пицца, десертов штук десять.

– Мы ещё кого-то ждём? – Я удивлённо обозрела эту скатерть-самобранку, призванную накормить всю царскую армию.

– Не знал, что ты любишь.

– А спросить?

– Не парься. Не пропадёт.

– Ну ладно. Что это я, в самом деле, решила экономить твой бюджет? Я же девочка, я должна его проедать, а затем сидеть на строгих диетах!

– Во-о-от, – протянул довольный Василий, – узнаю свою Элечку.

Я только глаза закатила. Не знаю почему, но только он называл меня «Элечка», и это страшно бесило ещё со школы. Потом, правда, привыкла. Да и бесполезно просить о чём-то Петрова. Если он втемяшил в свою твердолобую голову, что нужно так меня называть, – ни крики ни слёзы не помогут. Такой человек.

Вид с террасы, конечно, потрясающий. Подсвеченный золотом мост, тёмные блики воды, а высота такая, что и шум ночного города почти не долетает. Так, гудит немного где-то внизу.

– Хорошо у тебя.

– У тебя тоже классная квартирка. Уютная, – вернул комплимент Петров.

– Ну, я в ней живу, а ты здесь, похоже, только изредка появляешься, – поделилась своими наблюдениями.

– Есть такое. Если честно, я тысячу лет не был в отпуске, да и до твоего возвращения в мою жизнь почти не отдыхал. Клубец после работы, да вот «Кот и Клевер» изредка с друзьями. В кино так вообще последний раз был с одной девицей, прости господи, на «Сумерки» ходили.

Я расхохоталась. Любят мужчины этот фильм нежной любовью.

– Ещё скажи, что на первые.

– Я без понятия, если честно. Там единственное, что мне реально понравилось, – как вампиры в бейсбол играли. Это было круто. Остальное – сопли для девочек.

– А мне фильм понравился! – сказала из вредности. Ну ладно, он мне действительно понравился. – Я все серии посмотрела. Красивый до безобразия.

– Мне не близка школьная тема. Мы уже взрослые люди.

– Пятьдесят оттенков серого? – съехидничала я.

– Не видел, но наслышан. Не мой формат.

Я же поставила очередную галочку в список положительных качеств Петрова. Не хватало мне ещё приключений на задницу, притом на этот раз в самом прямом смысле слова. Одно дело, когда шутки про шлёпанье – это лишь шутки, другое – когда тебя реально с чувством, с толком, с расстановкой отшлёпают плётками. Знаю я одну такую пару, склонную к излишней откровенности в узкой компании. Тоже наслышана, можно сказать. Не моё это, не моё.

– Ты на меня как-то подозрительно смотришь, – заметил Петров.