Он удивленно поднял на нее глаза.

— Хвала Господу! — воскликнул он, просияв. — Невероятно! Это просто чудо.

— Да… И нет, — сказала она. — Все дело в том, что тот самый ген, о котором я вам только что рассказала…

Ее голос прервался.

— Продолжайте, — подбодрил ее Патрик.

Это слово он несчетное количество раз произносил на исповедях.

Глядя на Донована, она была уверена, что он до конца не поймет ее.

— ДНК… ДНК Иисуса? У нее особенные свойства.

Шарлотта помедлила. Генетический синтез чрезвычайно сложен, она сама была не в состоянии до конца постичь его, поэтому надо было постараться объяснить как-то попроще.

— Это как вирус, но хороший, полезный. И, будучи внедренным в тело больного человека…

Она попыталась нарисовать в его воображении картину мгновенного уничтожения злокачественных клеток рака во всем организме.

Донован сгорбился в кресле.

— Его ДНК во мне, — сказала она, благоговейно понизив голос. — Вот что исцелило меня. Буквально минуты спустя после инъекции в мою кровь.

Теперь Донован едва не задыхался от волнения. Он порывисто перекрестился.

— Выходит, мы оба носители тайн!

У Донована был такой вид, будто его вот-вот хватит удар. Шарлотта потянулась и успокаивающе положила руку ему на предплечье.

И вновь пальцы его правой руки потянулись к дрожащим губам. Вот и нагрянули осложнения, которых он ждал после иерусалимской находки.

— Что мы наделали…

— Разве это все не Божий замысел? — парировала она, желая смягчить чувство своей вины.

Когда-то, наверное, он и сам верил в это. Было бы очень удобно считать, что Господь выступал в роли кукловода, когда Донован убивал Конте и Сантелли. И с большим утешением можно было бы узнать, что на осквернение оссуария Иисуса была Божья санкция. Но мог ли Господь планировать такие последствия?

— Нет у меня ответа, Шарлотта. Я просто не знаю.

Он посмотрел на горизонт.

— Зато я знаю, что мы оба в этом с головой, — мрачно договорил Донован.

— Я вот о чем думаю: что, если эти люди каким-то образом прознали о моих генетических исследованиях?

Такое казалось невозможным при жесточайшем режиме секретности, которым они с Эваном оградили исследования. Она убрала руку.

— Может, поэтому они охотятся за нами?

Выпрямившись, Донован задумался. Вполне возможно, поначалу решил он. Затем покачал головой.

— Вы же видели, как легко они вошли к вам в здание. Чего ради они теряли время и сначала заявились ко мне?

— Верно подмечено.

— Может, потому, что костей у меня нет? — предположила она.

— Но вы же только что сказали, что кости не нужны. Что для пробы достаточно одного крошечного образца, который легко копируется, правильно?

— Я понимаю, о чем вы, — сказала она. — Значит, считаете, им неизвестно о ДНК?

Вспомнив, как происходило их «общение» в Белфасте, Донован ответил:

— Не думаю, что они охотятся именно за этим, — во всяком случае, не в первую очередь. Но один из нас им явно нужен, чтобы показать, где спрятаны кости.

В глазах Шарлотты сверкнуло любопытство. Она совсем забыла об этом.

— А где вы на самом деле их спрятали?

— Лучше мне было бы умолчать об этом. Ради вашей же безопасности, — настоял он и заметил, как разочаровал ее такой ответ. — Но обещаю: как только все это закончится, я вам покажу.

— Согласна, — сказала Шарлотта. — Ну а теперь куда?

— Здесь нам точно нельзя оставаться, — вздохнул Донован. — Куда бы мы ни подались, они в состоянии всюду отследить нас.

— А почему просто не позвонить в полицию? Они же убили…

Горло сдавили рыдания, из глаз вновь полились слезы.

Донован покачал головой.

— Эти люди профессионалы. У нас на них ничего нет: ни имен, ни убедительного мотива. Их не найдут. Согласитесь, нам просто-напросто не поверят. Полиция здесь бесполезна. Мы же станем легкой добычей, — трезво рассуждал он.

Заглянув в заплаканные глаза Шарлотты, он понял, что она согласна.

— До тех пор, пока все не выясним, мы должны находиться в таком месте, где они, даже если прознают, не смогут нас достать. В месте, где безопасность на высочайшем уровне.

— Придется нанимать телохранителей. Целую армию.

— Не придется, — возразил он, неожиданно улыбнувшись. — Кое-кто уже позаботился о нас.

Донован явно что-то придумал.

— Скажите, прошу вас!

— Я слишком долго находился в творческом отпуске, — просто ответил он.

Храмовая гора, Израиль

Шейх Галиб Хамзах ибн Муадх аль-Намаир занял кожаное кресло во главе тикового стола для переговоров. Сводчатое окно за его спиной было приоткрыто, впуская свежий ветерок в тесную комнату для собраний. Из окна открывался вид на ослепительно сияющую мечеть «Купол скалы», расположенную на той стороне эспланады: визуальное подкрепление силы духа и чувства долга в деле защиты святыни Харам эш-Шариф.[46]

Дабы подчеркнуть значимость этого долга, он пригласил членов совета ВАКФ ранним вечером,[47]сразу же после асры, четвертой из пяти дневных молитв, предшествовавших закату солнца. И Галиб настоял, чтобы собравшиеся произнесли про себя молитву внутри «Купола скалы». Он полагал, что это укрепит их дух.

Галиб сидел неподвижно и прямо, локти словно слились с подлокотниками кресла, но кисти жилистых рук оставались расслаблены. На голове — белая молитвенная шапочка, или куфия. Черные как смоль волосы обрамляли широкое лицо и незаметно переплетались с терпеливо выращенными и тщательно ухоженными бородой и усами. Лицо Талиба было приметным: губы и правую щеку кривила постоянная ухмылка. Для занимаемого поста он был необычайно молод — всего тридцать девять лет. А, как известно: молодая кровь хранит в мужчине боевой дух.

— Ассалам алейкум, — приветствовал Галиб известных старейшин и мусульманских духовников.

Он склонил голову, прикрыл глаза и сказал:

— Хвала Аллаху, милостивому и благодетельному. Да укажет он нам путь и хранит нас.

Шейх выпрямился и открыл глаза. Проветривание требовалось не только душной комнате.

— Мне хорошо известно, что кое-кто из вас выражает обеспокоенность по поводу моего назначения.