С губ Алексы сорвался стон, но Шарлотта, сделав вид, что не заметила этого, продолжала:

— Марк приехал сюда для сбора информации, и ты, наверное, уже знаешь, какие у него методы, не так ли?

Разумеется, Алекса поняла, что имеется в виду, однако промолчала.

— Неужели не догадалась? — улыбнулась Шарлотта. — Марк пытается войти к тебе в доверие, поэтому и помогает. Он появился здесь не случайно, поверь мне.

Алекса по-прежнему молчала. Она думала о том, что оказалась слишком легкомысленной и слишком доверчивой. Марк же воспользовался ее доверчивостью… Теперь она презирала его. Презирала и себя.

На глаза Алексы навернулись слезы, и она горестно вздохнула. Шарлотта обняла ее за плечи:

— Дорогая, я, конечно, понимала, что ты расстроишься, но не ожидала столь бурной реакции. Пожалуйста, пойдем со мной на яхту. Возможно, разговор с Тони тебе поможет. Он действительно очень беспокоится…

— Нет. — Алекса покачала головой. — Не хочу никого видеть.

— Я понимаю, — кивнула Шарлотта. — Но боюсь оставлять тебя одну. Ты уверена, что все будет в порядке?

Алекса поднялась на ноги и заставила себя улыбнуться.

— Не беспокойся, со мной все в порядке. Мне просто нужно… переварить все это. Нужно побыть одной.

— Жаль, дорогая, — вздохнула Шарлотта. — Очень жаль…

— Мы с тобой потом поговорим, — пообещала Алекса. — И пожалуйста, поблагодари Тони за заботу.

Шарлотта тоже поднялась, и они направились к дому.

— И все-таки меня очень беспокоит, что ты остаешься одна, — сказала Шарлотта уже у калитки. — Если ты наотрез отказываешься перебраться на яхту, то, может быть, нам стоит прийти к тебе?

— Не надо, — ответила Алекса. — Не волнуйся, я пойду к тетушке.

— Что ж, как хочешь. — Поцеловав Алексу в щеку, Шарлотта добавила: — Тебе сейчас не до сна, но все-таки постарайся немного поспать, это поможет. — Улыбнувшись на прощание, она стала спускаться с холма.

Алекса смотрела вслед Шарлотте и думала о том, что разговор с этой женщиной изменил всю ее жизнь. Она вспоминала, как впервые увидела Марка, такого улыбчивого и доброжелательного. Конечно же, он не плотник, но он справился. Они вместе справились. А их ночи любви… Ей казалось, что это восхитительные ночи. Но в результате выяснилось, что она, как всегда, сделала неправильный выбор. Даже ее приезд на Кавос был ошибкой. Ведь ее дед, оказывается, сотрудничал с нацистами. Что ж, теперь понятно, почему он избегал разговоров о войне.

Утирая слезы, Алекса направилась к дому. Ей очень хотелось, чтобы Марк сейчас оказался с ней рядом — тогда она смогла бы бросить ему в лицо свои обвинения. Она не сомневалась, что он быстро сумеет подыскать объяснения, но, какими бы они ни оказались, они не удовлетворят ее.

Тут Алекса вдруг вспомнила, что перед отъездом Марк упомянул о «серьезном разговоре». Видимо, об этом он и хотел с ней поговорить — то есть собирался сказать ей правду. Что же касается ее деда, то Марку, судя по всему, ничего не удалось узнать, а вот она…

Алекса внезапно остановилась. Она решила, что сама сейчас все выяснит — нужно было лишь поговорить с Софи.

Тетушка хлопотала на кухне, и руки у нее были в муке.

— Заходи! — крикнула она. — Я готовлю сдобное печенье.

— Мое любимое, — машинально промолвила Алекса.

— И твой дед тоже очень любил его, я прекрасно помню. — Софи взяла стоявшую на столе бутылку и плеснула в тесто немного виски. Отправив противень с тестом в духовку, она вытерла о фартук руки, тяжело вздохнула и, опустившись на стул, проговорила: — Теперь расскажи, что случилось, дитя мое. Ты ужасно выглядишь.

— Это… — Алекса не находила слов. — Я хочу поговорить о дедушке, — сказала она наконец.

— Да-да, конечно, — кивнула Софи. — Но мы ведь и так о нем говорим все время, верно?

— Я о другом. Я слышала… Тетушка, его обвиняют в сотрудничестве с нацистами во время войны.

— Напрасно обвиняют, — сказала Софи. — Да, он действительно переправлял их с острова на остров на своем судне. Помогал разгружать судно и составлять списки запасов. — Софи в задумчивости покачала головой. — Это было ужасное время. Людям приходилось как-то выживать…

— Но это же сотрудничество с нацистами! — воскликнула Алекса.

— Нет, дорогая, — возразила Софи. — Он не был их пособником.

— Но ведь ты сказала…

— Разумеется, он выполнял для них кое-какую работу. Но при первой же возможности старался выведывать их секреты, а потом передавал сведения англичанам. Был тут один англичанин, сержант, кажется… Так вот, Алексис был его связным.

— Связным? — Алекса с облегчением вздохнула.

— Да, связным. Они работали вместе, этот сержант и Алексис. Старались усложнить нацистам жизнь. Твой дед не раз рисковал жизнью, но продолжал работать.

— Значит, он был героем… — Алекса улыбнулась. — Но почему никто не знал об этом? Почему такая таинственность?

Софи пристально посмотрела на племянницу.

— Не нам с тобой рассуждать о таких вещах. Погибло много людей — и греков, и немцев. Убивал и твой дед. И Василис. Отцы Нико и Янни тоже убивали. У нас не принято говорит об этом. Мужчины делали то, что им положено, но получили отпущение грехов, и Бог их простил.

Голова у Алексы шла кругом. Ее дед, оказывается, был героем, а вовсе не пособником нацистов. Конечно, он убивал, но ведь была война…

— Теперь ты все знаешь, и давай больше не вспоминать об этом, — сказала Софи. Она наклонилась и открыла духовку. — Печенье почти готово. Ты подождешь?

Алекса встала и обняла тетушку.

— Сейчас я уйду, но потом вернусь. Если ты не против, я бы переночевала у тебя.

— Ты же знаешь, что я не против, — улыбнулась Софи.

— Жди меня, тетушка, я вернусь. Мне просто нужно ненадолго зайти домой.

«Выходит, Марку не о чем писать! — думала Алекса, поднимаясь на холм. — И Шарлотта, конечно же, лгала, вот только почему?..» В конце концов Алекса решила, что потом это выяснит. А сейчас у нее было более важное дело.

Добравшись до дома, Алекса сразу же прошла в комнату Марка и открыла ящик секретера, где он хранил свои вещи. Ей еще не доводилось обыскивать чужие комнаты, и она чувствовала себя преступницей.

— Ничего страшного, — бормотала Алекса, — ведь Марк поступил еще хуже.

В его рюкзаке были только книги — в основном на греческом языке и несколько на английском. Алекса принялась пролистывать книги и вскоре в томике пьес Софокла обнаружила листок бумаги. Это оказалась копия письма, приложенного к завещанию. Рухнув в кресло, Алекса уставилась на листок. Над некоторыми словами виднелись пометки — очевидно, Марк полагал, что письмо является шифром, и пытался разгадать этот шифр.