— Понимаю, — задумчиво произнесла она, — тогда расскажи, как удалось сохранить это дитя? Раньше о подобных случаях я не слышала.

И тут я поняла, насколько большой опыт за плечами эрледи. Она начала с невинного вопроса, расслабившего меня и заставившего проникнуться симпатией к собеседнику, после чего начала задавать важные и интересующие её вопросы. Джина действительно мудра, хотя по внешности слабо верится, что она может быть бабушкой эрлорда. Матерью — да, но не бабушкой.

— Эрлорд подпитывает меня светлой магией, чтобы плод не умирал и смог бороться за жизнь с моей природной темной магией, — поделилась информацией, полученной совсем недавно.

— Но этого недостаточно, — сказала Джина спокойно и отпила чая. — Если бы это было так просто, что было бы достаточно всего лишь подпитки со стороны отца, то наши королевства заполонили бы полукровки. Но ранее история не знает случаев рождения ребенка от темной и светлого.

Все-то она знает. Очень умный и опасный противник. Поэтому стоит быть вдвойне осторожнее.

— Мой отец недавно провел ритуал, который запечатал мою магию. Теперь я не светлая и не темная, поэтому светлой магии ребенка не с чем бороться. Теперь он развивается в полной безопасности.

— О, вот как, — покивала она и потянулась за печеньем. — Но даже с учетом сказанного, удивительного, что плод дожил до шестого месяца. Видимо, причина в мощнейшей магии эрлорда, а также в том, что Аламинта была тоже далеко не слабым темным магом. Обе магии вступали в постоянную борьбу, не уступая. И все же в один момент ты сдалась, не правда ли?

В её глазах не было осуждения — там вообще мало какие эмоции были.

— Я пришла к отцу просить помощи, — произнесла задумчиво, пытаясь правильно восстановить картину событий, в которых я не участвовала. — Он нашел решение: запечатать мою магию.

— Каким же ритуалом он воспользовался? Раньше я слышала только об артефактах-кандалах, которые закрепляются на запястьях преступников и лишают их магических способностей. Это причиняет боль, но при этом не избавляют от внутреннего источника магии. Также существует естественное перегорание, когда маг потратил больше своего резерва — но даже тогда магия восстанавливается из искры источника. Но это ведь не твой случай, правильно? Так как твоему отцу удалось создать новый ритуал?

— Я не могу ответить на этот вопрос, так как не вдавалась в подробности, да и к тому же — тайны семьи должны оставаться таковыми, — с улыбкой откликнулась я. — Главное результат, а он есть: мой ребенок выжил.

— Да, в этом ты права, моя дорогая: главное — ребенок. Теперь все будет хорошо, когда я рядом. Я приложу все усилия, чтобы помочь тебе.

К сожалению, людей, готовых помочь сохранить ребенка, много, а вот людей, готовых помочь мне, нет. Но что-то мне подсказывало, что Джина тоже не бросится спасать меня в случае опасности, если это не будет связано с наследником эрлорда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Беседа продолжилась на тему ребенка. Мы обсуждали цвета, пеленки, подход к воспитанию, наличие кормилицы и прочее и прочее. Причем я старалась держать рот на замке и не высказываться, а эрледи масштабно посвятила меня в этот мир.

Одно могу сказать точно: детей здесь любят. По-настоящему любят и позволяют им в детстве шалить. Как я поняла, избалованность результат того, что дети даже в парах с однодейственной магией появляются крайне редко. Я не могла точно сказать сроки, но уже догадывалась, что все в этом мире — долгожители.

Эрледи сопровождала меня весь день и мы с ней расстались лишь один раз — когда она проводила меня в кабинет лорда де Шалиса. Моему общению с отцом никто не препятствовал, подозреваю, что из-за способностей эрлорда: он бы почувствовал ложь.

— Эти светлые решили нас захватить! — воскликнул лорд де Шалис, едва я вошла в кабинет. Я была с ним согласна, как никогда. Он поставил вокруг нас темный купол.

— Вы могли бы отправить подарки обратно…

— Эрледи преподнесла поистине королевский подарок, я просто не мог ей отказать, — сообщил мужчина, и я скептически выгнула бровь. — К тому же, знаешь ли ты, сколько на темной стороне стоит светлый жемчуг? У нас он другого цвета. Тебе еще многое предстоит узнать об этом мире. Ты должна почаще держать рот на замке.

— Я удивлена, что эрлорд не заметил изменений в моей речи. Манера в разговоре у всех разная. Неужели они с Аламинтой настолько были далеки друг от друга?

— Возможно, так, а быть может, он догадывается о чем-то, но не может даже предположить переселение душ. Для нашего мира это невозможно. По крайней мере, для других, а не для меня. Вот смотри, если бы он на месте Аламинты увидел девушку, очень похожую на неё, но совершенно другого характера, заподозрил бы подмену. Сестра-близнец или просто действительно очень похожий человек. Но ты — беременна, его ребенком, то есть в том, что ты — не ты, сомневаться невозможно. Однако о душе из другого мира догадаться тоже почти нереально. Для этого должно быть слишком много совпадений и намеков.

— Моя задача не допустить эти намеки.

— Да, — задумчиво согласился лорд де Шалис, — хотя эрлорд не глуп, далеко не глуп. Он может догадаться. Поэтому нам скорее надо обучить тебя.

Я даже подалась вперед от интереса. Лорд де Шалис поднялся со своего места и вытащил из ящика стола медальон на тонкой цепочке. Подойдя ко мне, он вложил его мне в руку.

— Это артефакт. Что такое артефакт, объяснять не требуется?

— Имею примерное представление.

— Отлично, — кивнул Великий лорд. — Поверни камень внутри три раза, тогда вокруг тебя образуется защитный купол от прослушки. Мы не можем обучать тебя днем: слишком много свидетелей. Поэтому придется использовать ночное время.

Логично. А днем буду отсыпаться. К тому же ничего удивительного в этом не будет: беременным просто необходим здоровый сон. Медальон я надела на шею, спрятав в декольте.

— Начнем с этикета, разумеется, — продолж де Шалис, возвращаясь в кресло. — Потом законы, география, история и магия. Ты должна хорошенько постараться. Аламинте было тридцать пять, она, пусть и была еще юна, была образована и умна не по годам.

Простите, сколько было Аламинте? Тридцать пять? По отражению в зеркале и не скажешь, максимум — двадцать. И, подождите, что сказал лорд де Шалис — юна?