— Прости, — тихо отвечаю, беря ее за руку и сжимая ее тонкие пальчики в своей огромной ладони. — Рассказывай, что там.

И она кратко пересказывает свою беседу со следователем, в конце признаваясь, что «спалилась по полной программе», предполагая, что следователь теперь и меня, и ее подозревает в том, что случилось с Михалычем.

Конечно, для меня новость, что Аня и ее шеф являются совладельцами. Но это ж не преступление, в конце концов. Предполагаю, что следователь проплачен, а после рассказа девушки уверен в этом уже не на сто, а на все двести процентов. Вопрос, кем проплачен? И зачем этому кому-то смерть (а именно так я и думаю) Михалыча?

Когда Аня начинает рассказывать о завещании, Дарина поворачивается к нам лицом. Глаза удивленные, и сразу понятно, что она не в курсе.

— Балда, — комментирует прокурорша. — Так облажаться! Не могла промолчать? Вот кто тебя просил вопросы следователю задавать, а? Самая умная выискалась? Я что говорила делать? Правильно, — продолжает Дарина, когда Аня открывает рот, чтобы ответить, — слезу пустить или на состояние аффекта сослаться. А ты?

— Знаю, что виновата, — отвечает негромко Мартышка. — Перенервничала.

— А вот насчет завещания, — прокурорша тарабанит пальцами по сиденью. — Это уже интересно. Главное, сейф пуст, а очень важная бумажка — в ящике под телевизором. Ну, надо же, какие сознательные граждане! Ладно, на Сторожилова всех собак попытаются навешать, это еще хоть как-то можно объяснить, хоть я пока причины не вижу. Но тебя на кой они так нагло подставляют?

— Причины нет, так что можешь не искать, — отвечаю строго, глядя на Дарину. — А с завещанием все просто: преступник знает и меня, и, скорее всего, Аню, — поворачиваю к ней голову. — Никто на ум не приходит? — девушка думает пару секунд и отрицательно качает головой. — Мне пока тоже. Аня просит меня, — обращаюсь снова в Дарине. — Я бью по голове Михалыча, он умирает, и девочка становится наследницей. А что, неплохая схема. Главное, чтобы следователь так подумал, и всех, как ты выразилась, собак на меня повесил.

— Я тоже об этом думала, вроде все логично. Только в этой схеме есть один очень и очень большой минус, — возражает прокурорша. — Есть точное время, когда Михалыча стукнули по голове. У Аньки на это время есть железобетонное алиби, у тебя, я уверена, тоже, потому что как бы ты мне ни не нравился, Сторожилов, но не верится мне, что ты на такое способен. И очень подозрительно выглядит, что следователь об этом алиби у Анюты не спросил. И второе, — снова сканирует меня. — Откуда этот кто-то знал, что ты попрешься к нашей красавице за помощью? Почему именно к ней? Мало ли народа, кто знает адрес Михалыча?

А вот это верно, как-то я сразу об этом не подумал. Надо вспомнить, кому я говорил, что спрошу у Анюты, где живет ее шеф. Вообще все из головы вылетело с этим событиями!

— Согласен, версия так себе, шита белыми нитками, — делаю небольшую паузу. — Но уверен, будут давить именно в этом направлении. Я же мог кого-то попросить грохнуть Михалыча, а сам потом поехал проверять, все ли сделано верно. Но про Аню ты права.

— Кому говорил? — настаивает Дарина.

— Вроде никому, но точно не помню. Я со стольким количеством народа общаюсь ежедневно, что всех не упомнишь.

— И со всеми ремонт машины друга обсуждаешь?

— Я же сказал — не помню, — повышаю голос. — Подумаю над этим вопросом. С другом точно обсуждал, но по телефону. А больше… Черт, из головы все вылетело!

— А сейф? — спрашивает негромко Аня, прерывая нашу жаркую дискуссию. — Кстати, про него следователь не спросил.

— Тут два варианта, — снова включаю Шерлока. — Либо он в курсе, что пропало, либо не нашли, что искали. Но в любом случае, следак знает, что там лежало. Или должно было лежать. Не верю я в его честность.

В этот момент у меня звонит телефон, прерывая наши рассуждения. Как оказывается, следователь уже ждет для беседы меня.

— Ты хоть не проболтайся, — дает последнее наставление Дарина.

— Без сопливых разберусь, — бурчу в ответ.

Прошу, чтобы Аня меня дождалась, и выхожу из машины.

Адвокат уже стоит возле здания СК и при виде меня расплывается в улыбке. Пока идем, кратко пересказываю, о чем спрашивал следователь Аню. Мужчина хмурится, но никак не комментирует.

Стучу в нужную дверь, после чего заходим в кабинет к следователю.

Сергей Леонидович улыбается, предлагая нам присесть. За время нашего с ним общения я даже запомнил, как его зовут. Обычно не заморачиваюсь над этим вопросом. Тошнит меня от него, бесит неимоверно! Так и хочется плюнуть в его нагло улыбающуюся рожу, еще и кулаком заехать в глаз. Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не нахамить.

Стандартный набор вопросов — фамилия, имя, отчество, дата рождения и адрес проживания. Кем прихожусь Михалычу, как очутился в его доме, а главное — в каких отношениях с Анной Мартыновой?

Мартышка… Что ж ты так крепко засела в моей голове, что не могу не думать о тебе постоянно? Как-то резко ты ворвалась снова в мою жизнь. Хотя, мне это нравится, чего уж спорить.

Честно рассказываю следаку ту же историю, что и девочкам — друг попросил договориться о ремонте, я поехал в сервис, Михалыча не оказалось. Ребята подсказали, где найти Аню, которая может быть в курсе, она и сообщила о том, что ее шеф заболел. Поехали проведать. Дальше все изложено в протоколе.

Он снова переспрашивает насчет отношений с Мартышкой, но влазит адвокат — это не имеет отношения к делу. Сергей Леонидович скрипит зубами, вижу, что недоволен, но не возражает. Да и не хочу сейчас ни с кем обсуждать наши и без того непонятные пока отношения с девушкой. Точно не со следователем.

В принципе, ничего нового он не спрашивает, поэтому и сочинять ничего не надо. В голове сидит мысль — кто меня так нагло подставляет? Еще и Анюту сюда приплел? Если бы я знал, что так все обернется, никогда бы в жизни ее не втянул!

— Кстати, Антон Владимирович, а вы не в курсе, что могло пропасть из сейфа? — задает очередной вопрос следователь.

А вот это уже интересно! У Ани, которая хоть пару раз, но была на квартире у шефа, не спросил, а у меня, который даже адреса не знал, интересуется?

— Понятия не имею, — киваю отрицательно головой.

— Ну, есть же у вас хоть какие-то предположения?

Адвокат открывает рот, чтобы возразить, но я прикасаюсь к его руке, чтобы пока молчал.

— Деньги, документы — да все, что угодно, — развожу руками. — У меня сейфа дома нет, только на работе. А вот что Михалыч хранил — придет в себя, спросите, раз уж так интересно.

— То есть, о делах Бориса Михайловича вы не в курсе? — пристально смотрит мне в глаза.

— На что вы намекаете? — очень, очень интересно! Сам себя выдает с потрохами. Вот идиот, по-другому и не скажешь.

— Автосервис, например, — усмехается следователь. — Говорят, неплохой доход приносит.