набережной, но… Физиология потребовала спуститься вниз по лестнице к Неве, чтобы избавиться от лишней жидкости. Да, не героический поступок, но… неужели вы никогда не были на моём месте?

Вот тут-то я его и заметил. Человек лежал на ступеньках, запрокинув голову вверх, словно пытался разглядеть луну сквозь серую мохнатую груду туч. Его закрытые глаза, хриплое дыхание и рука возле сердца подсказали мне, что тут не просто человек перебрал за праздничным столом и уснул. Я позабыл о собственных несделанных делах и поспешил к мужчине.

На вид ему было около пятидесяти. Крупный нос картошкой, мясистое лицо, высокий лоб. Я обратил внимание на руки – никаких мозолей, только мягкая кожа на пальцах и ладонях. Да и костюм под пальто был не из тех, что можно купить в обычном магазине готовой одежды. Тут явно шили по фигуре. Уж такую ткань достать ещё было нужно.

– Эй, уважаемый! Эй, хорош лежать на ступеньках – так можно и болячку нехорошую заработать! – потрепал я его по плечу.

– Табл… таблетки… – прохрипел он и попытался потянуться к внутреннему карману пальто.

Рука не смогла дотянуться и упала обратно на снег.

Тут надо быть дураком, чтобы не догадаться о смысле слов мужчины. Я дураком не был, поэтому сразу же полез в карман за названным предметом. Вынырнули мои пальцы с небольшой круглой баночкой в которой желтели круглые таблетки. Сколько их давать? Одну-две?

– Одну? – спросил я мужчину.

Тот в ответ опустил ресницы.

Желтый кружок упал в его приоткрытый рот. Запить было нечем, но пришлось в срочном порядке топить снег в ладонях.

После того, как кадык человека дернулся, проглатывая таблетку, он глубоко вздохнул и потерял сознание. Я приложил пальцы к артерии на шее. Пульс прощупывается. Слабый, но прощупывается. Его бы в больницу надо. Вот только до ближайшей больницы, которую я знаю, километра полтора. На горбу придется переть долго.

Я пошарил по карманам человека и нашел то, что искал. Ключи от машины. Всё правильно – от человека водкой не пахло, а судя по костюму и относительно чистым ботинкам передвигался он не пешком. Когда выскочил на набережную, то среди стоящих у тротуара припорошенных машин взгляд упал на одну, заснеженную меньше других. Да и выглядела она слегка презентабельнее других.

Ключ к «Волге» подошел как влитой. Ага, она. Что же, неплохо. Остается только затащить человека в салон.

Тот, кто когда-нибудь таскал тела без сознания, знает, что тело в этот момент весит чуть ли не под тонну и всё время норовит вырваться из рук. Но кое-как я всё-таки смог его дотащить до машины. Затянул мужчину на заднее сиденье и подогнул ноги, чтобы закрыть дверь. Завел машину, чтобы немного прогрелась.

Снял шапку, чтобы вытереть лицо и пот со лба. В этот момент мимо проехали желтоватые «Жигули». В народе ВАЗ-2101 сначала прозвали «единичка», а уже в конце 1980-х годов за автомобилем закрепилось название «копейка». Вот как раз такая «копейка» затормозила неподалёку от меня, а потом…

Из машины высунулась красная рожа Гребенщикова:

– А-а-а! Козлина! Вот ты и попался! Сейчас я тебя, сучий потрох, с Новым годом поздравлю! Пацаны, давайте наваляем этому ..дару! Из-за него меня едва из универа не поперли!

Вот только этого гандона для полного счастья не хватало. Нет, я знаю, что жизнь походит окраской на зебру и за полоской белой следует полоска черная, но чтобы настолько черная… И встреча Нового года в семейном кругу Тамары перешло во встречу тупой рожи Гребенщикова.

В неподходящее время встретился этот долбонос. Очень в неподходящее.

Из машины вышли ещё трое ребят. Все навеселе, довольные и весёлые. В руках бутылки, стаканы. Отдыхают ребята, встречают Новый год.

– Борька, давай в другой раз. Сейчас мне некогда, – я попытался дать им шанс на мирное разрешение конфликта.

– О как! Некогда ему! Да ты вообще о..ел, гнида? Сейчас ты за всё нам ответишь!

Вот же засранец, ещё и дружков своих подтягивает. Блин, метелить их мне не с руки – в машине человек в это время может умереть. А до этих бредущих как зомби на убой полудурков вряд ли получится достучаться.

Если их сейчас загасить, то потом хлопот не оберешься – пьяный напал на четверку благонравных жителей Ленинграда. Те пытались его усмирить, но в итоге тот поломал их как медведь молодой малинник. Да-да, именно так всё и опишут эти уродцы, когда прочухаются и ломанутся писать заявление в милицию. Ещё и побои не преминут снять.

Что же остается?

Только временно отступить. Потом, когда кругом появится народ и свидетели, можно будет предъявить Борьке за его «смелость», а сейчас…

Я быстро прыгнул за руль «Волги» и стартовал с места.

– Куда? Куда? Стой!

В стекло ударила бутылка. На правом участке лобовухи расцвела огромная «снежинка».

Плевать! Лобовое стекло – дело наживное. Да, для СССР не такое уж простое, как в моём времени, но всё равно достать можно.

Я крутанул руль влево, объезжая стоящие «Жигули». Чуть не сбил одного из друзей Гребенщикова. Ещё один рванул дверь и сунулся было внутрь салона, но встречный удар кулака отправил его обратно.

Мне пассажиры не нужны! Мне надо владельца машины до больнички довести!

С этими мыслями мне удалось перегнуться и дотянуться до открытой двери.

В зеркало заднего вида я увидел, как парни живо прыгают в свою машину. Для них началась охота!

Вот только я вовсе не собираюсь быть в роли жертвы. Я сам хищник, только пока мне нужно успеть довезти человека до больницы. А уж сбросить со следа полупьяную свору… Для меня это не представлялось в тот момент чем-то трудным.

По Дворцовой набережной я двинул в сторону Марсово поля. Нажимал на газ и видел позади дрожащие огни «Жигулей». Они то приближались, то отдалялись.

Я же думал только о том, чтобы в это раннее утро никто из загулявших ленинградцев не вздумал перебегать дорогу. Не успею же остановиться и, спасая одного, могу унести жизни другого. «Волгу» так просто на зимней дороге не остановить. Тем более, когда позади мчатся поверившие в себя ребята.

Через Марсово поле пролетел по улице Пестеля. Выскочил на Литейный проезд и свернул на улицу Некрасова. Суворовский проезд довел до Невского, а дальше я выскочил к Московскому вокзалу, на Лиговский проезд и помчался, выжимая из «Волги» всё, на что она была способна.

Ветер бил в стекло снежными кулаками. Фонари стремились если не ослепить,