— Проверю, сможем ли мы заправиться, а если нет — так поменяем машину. — С этими словами Нико хлопает дверью.

Кармела смотрит, как он разбирается с крышкой бензобака. Художник вставляет шланг, его приветствует механический голос. Дождь кончился, в лужах отражаются огни витрин. При взгляде на прилавки создается впечатление, что продавцы вот-вот появятся, но они не появляются.

Подумав о людях, Кармела без перехода задумывается о тех, которые что-то для нее значат. Девушка подхватывает с заднего сиденья сумку, достает телефон и обнаруживает не меньше пяти пропущенных звонков от Борхи, два сообщения от него же и три звонка от Энрике Рекены. Рекене она решает перезвонить. Потом наберет и родителей, и брата — он адвокат, живет в Валенсии. В голову ей приходит сразу много имен, которые тоже стоят где-то в списке, а потом она осознаёт, что хочет услышать голос Борхи.

Бывший полицейский отпускает шланг и показывает Кармеле большой палец. «Повезло», — вот что он хочет сказать. Кармела улыбается, а он, поглядывая по сторонам, идет к магазину. Кармела не знает почему и как, но рядом с Нико Рейносой она чувствует себя в безопасности.

А потом она нажимает клавишу быстрого набора, и Энрике Рекена отвечает уже после второго гудка.

— Кармела, солнышко, как ты? — спрашивает Рекена.

— Все в порядке. А ты?

Он тоже в порядке. Но он «напуган, растерян и зол» из-за этого приказа: полиция до сих пор не позволяет им выйти из здания.

— Целый день просидеть в Центре экосистем — то еще испытание для нервов, — признаётся он почти весело. — А еще объявили комендантский час, так что, боюсь, нам придется ложиться баиньки прямо в конторе.

Кармела долго не раздумывает.

— Как только сможешь, приезжай в обсерваторию!

— Это зачем?

— Я… я думаю, это самое безопасное место, Энрике, самое изолированное от… эпидемии. Я уже неподалеку. Наверно, и тебе будет несложно туда попасть — не надо возвращаться в город…

Какая-то тень со стороны ее двери закрывает свет витрины. Страх не дает девушке договорить. Она видит лицо Нико с бороздами морщин. И опускает стекло.

— Подожди, Энрике, — бросает она, убирая телефон.

— В магазине все в порядке, но он закрыт. Зато они оставили открытыми сами колонки, — рассказывает Нико. — Ясное дело, полиция велела всем разбегаться по домам. Бензин забесплатно, но дверь у них сложная. Пойду проверю, что там с кафе.

— Давай.

Художник шагает уверенно и ровно, показывая, что ситуация под контролем. А голос Энрике скребется в трубку.

— С кем ты там? — В других обстоятельствах этот ревнивый, почти оскорбительный тон заставил бы ее улыбнуться.

— С другом. — Ее телефон по издевательскому совпадению пикает и показывает второй вызов: «Борха». — Энрике, почему бы тебе не попробовать добраться до обсерватории? Я серьезно, иначе ты останешься посреди городского хаоса…

— Ой, ночь в обсерватории — звучит как-то мрачно.

— Второй вариант — это ночь в офисе, с Сильвией и Ферреро Роше.

— Уговорила, — соглашается Энрике. — На самом деле мне нравится идея такого ночного побега. Я позвоню тебе с дороги. Будь осторожна.

— И ты.

Кармела слышит звон стекла. И видит, как Нико просовывает руку в дыру на двери кафе. Когда Кармела вешает трубку, телефон в ее руках как будто превращается в голос Борхи, настойчиво требующий ответа. Девушка вымотана и напугана, она считает, что вполне готова ответить: Борха — это меньшее из зол. Она расстегивает ремень, открывает дверь и делает шаг из машины, следя за дверью в кафе. Оказавшись во влажном ночном воздухе, на спокойной дороге, Кармела чувствует в себе достаточно сил, чтобы встретиться с прошлым.

— Где ты была? — сразу же кричит Борха. — Я оставил тебе пять сообщений, я стоял под твоими окнами! Кармела, что за хрень!.. Ты разве не замечаешь, что происходит вокруг?

Кармела опирается на крышу «тойоты»: дверь открыта, одна нога на пороге, девушка готова ко всему. Влажный освежающий ветерок колышет ее волосы.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она мягко.

— Как чувствую? Я тут сижу в этой долбаной машине, круги наворачиваю. Моя мать не отвечает на звонки, ты тоже не отвечаешь!.. Как я, по-твоему, должен себя чувствовать? Как дерьмо!

Вся семья Борхи — это его мать, уже довольно пожилая женщина, она живет одна, в Валенсии. «Я должна позвонить родителям», — повторяет про себя Кармела.

— Извини, — говорит она в телефон. — Я не могла тебе позвонить. — Издалека доносится звук упавшей железки. Вероятно, Нико что-то еще ломает в кафе.

— Бывает, ничего страшного. — Под его голосом скрывается ярость, она шипит, но почти не дает пара. Кармела знает, что сейчас Борха мучительно восстанавливает контроль над собой. — Но мы должны встретиться. Пожалуйста, Кармела, умоляю тебя, прости меня или хотя бы на сегодня позабудь о наших разногласиях… Пожалуйста, мне необходимо тебя увидеть, — умоляет он.

— Я тебе перезвоню.

— Нет-нет, Кармела, не вешай трубку!.. Выслушай!..

— Я сейчас не могу…

— Черт, мы же прожили вместе больше восьми лет. Это для тебя ничего не значит?

Про восемь лет — это правда лишь отчасти. До последнего расставания они уже дважды порывали отношения. Первый раз случился после двух лет сложной совместной жизни, и он не был связан с избиениями. Как бы ни было стыдно это признать, в то время Кармела допускала контролируемое насилие и унижение как часть садомазохистской игры, которая так нравилась Борхе в постели. Да. Это было как игра, и оба они играли свои роли. Однако в случае Борхи персонаж-тиран вышел за пределы секса и принялся устраивать дотошные допросы о том, чем занималась Кармела в его отсутствие, куда ходила.

Кармела решила порвать с Борхой и продержалась почти месяц. Потом они попробовали начать все сначала — еще один год, — и на этом втором отрезке Борха начал злоупотреблять алкоголем, что совпало с ухудшением его положения на работе. Теперь насилие сделалось не только частью игры: оно отравляло их повседневную жизнь; Борха превратился в сбрендившего артиста, который продолжает играть роль, даже когда занавес опущен. Однажды ночью Кармела сбежала к родителям. В тот раз их раздельная жизнь продлилась полтора года, а потом Кармела совершила ошибку и предоставила Борхе еще один шанс. «Этот парень — твой наркотик, он тебя доконает», — повторял ей брат. Энрике Рекена выражался примерно так же. Кармела признавала их правоту, но продолжала вращаться на орбите Борхи, пока полгода тому назад не подала заявление в суд.

Кармела знает: в сумме получается не восемь, а всего шесть лет. А если учитывать только то время, когда ей по-настоящему нравилось быть с ним, время любви, в итоге останется не больше двух лет.

— Где ты? — кричит Борха. — Скажи мне, где ты, и я там буду через пять минут!..