включая овес и замороженные креветки, которые отправлялись из Гонконга в США. Эдмонд не стеснялся выходить на рынки, которые другие считали рискованными и непрозрачными, занимаясь клирингом валютных сделок между Банком Венгрии и финансовыми партнерами в Индии или Дании. Сафра и его коллеги также занимались "операциями по переключению", пользуясь разницей в стоимости европейских валют по отношению к доллару. Они отправляли товары в Венгрию и Югославию как транзитные порты и продавали их в Англию и Бразилию. Как опытные ближневосточные бизнесмены, Сафра и их сотрудники были искусны в бартерном обмене, который Бразилия разрешила для некоторых товаров в соответствии с двусторонними договорами с несколькими европейскими странами, особенно в Восточной Европе. Например, благодаря многим дням, проведенным в кафе и кофейнях континента, Эдмонд знал, что итальянцы любят более мягкие кофейные зерна арабики, в то время как французы предпочитают более горькую робусту.

Эдмонду удавалось вести такой большой бизнес, потому что он опирался на ключевую группу сотрудников - все они были евреями, ведущими свою родословную из Сирии. Когда Менахем Хафиф погиб в автокатастрофе в 1956 году, Мойсе Хафиф находился в Югославии и Венгрии, занимаясь закупкой товаров для импорта. Вернувшись, он взял на себя роль своего брата Менахема. Роландо Ланиадо, который подростком уехал из Египта в Италию и прибыл в Сан-Паулу в 1953 году, начал работать на Эдмонда в возрасте восемнадцати лет в компании по импорту химикатов и металлов. В 1958 году из Милана в съемочную группу прибыл Умберто Тревес.

В каждом случае Эдмонд просил человека сделать прыжок веры в его предприятие и принять новую профессиональную роль в незнакомой обстановке. Тревес, например, не говорил по-португальски. Но Эдмонд вдохновлял своих сотрудников, выражая сверхъестественную уверенность в их способностях. В течение восемнадцати месяцев Ланиадо каждый день ездил в порт Сантоса, чтобы попробовать кофе, которым торговал Эдмонд. "Зачем мне пробовать кофе? Я ничего не знаю от Адама", - сказал ему Ланиадо.

"Не беспокойтесь об этом", - ответил Эдмонд. "Вы придете туда и увидите, это просто". Если они потратят время и силы, он прикроет их, особенно в трудную минуту.

В Бразилии или в Женеве преобладало сильное чувство солидарности с широкой алеппской и бейрутской общиной. Где бы они ни находили новую базу, Сафра и их друзья приспосабливались, но не ассимилировались - ни с местной культурой, ни даже с местной еврейской общиной. На фоне всего этого внимания к перемещению товаров по всему миру один груз, отправленный Эдмондом из Европы в Бразилию, был особенно ценен. Весной 1956 года судно SS Provence вышло из Генуи в Сантос с ценным грузом, предназначенным для Габи Сафра в Сан-Паулу: стеклянная посуда, холодильник и несколько основных продуктов сирийской кухни, недоступных в Бразилии, включая шестнадцать паллет фисташек, один килограмм смеси специй заатар, одну упаковку гранатового сока и пять килограммов кедровых орехов.

Якоб Сафра был болен, и Эдмонд, которому еще не исполнилось и двадцати, стал играть роль отца семейства. Он использовал счета в банке "Banque pour le Commerce Suisse-Israélien", еврейском ашкеназском банке в Женеве, чтобы оплатить школьные счета (142,4 фунта стерлингов) колледжа Уиттингхейм в июне 1956 года. После того как в 1957 году Джозеф закончил учебу, Эдмонд написал в Пенсильванский университет, где учился Сирил Двек (сын Нессима): "Мой отец, председатель банка Jacob SAFRA из Бейрута (Ливан), очень хочет, чтобы мой брат прошел курсы банковского дела", - писал Эдмон. "Возможно ли, чтобы он мог посещать вашу школу в течение следующих двух лет - это максимум времени, которое он может выделить?" Декан Уортона ответил, что это невозможно, Поэтому Жозеф вернулся в Бразилию и работал в семейных компаниях, а через несколько лет продолжил обучение в США. Моисей Сафра, окончивший школу, помогал Эдмону создавать в Бразилии предприятия для текстильных фабрик. Эдмон продолжал разбираться с потребностями семьи старшего брата, надеясь, что Эли продолжит участвовать в делах Сафры.

Эдмон взял на себя еще одну роль, от которой отказался Джейкоб, покинув Бейрут, - лидера виртуальной общины. В Сан-Паулу, Женеве и других городах, куда переезжали небольшие группы сирийских и ливанских евреев, не было ничего похожего на советы, комитеты, школы Альянса и синагоги, которые обеспечивали густую паутину взаимопомощи и солидарности в Бейруте. Иммиграция сефардов из Ливана и Сирии в Бразилию началась в 1920-х годах. В 1920-х годах в Сан-Паулу насчитывалось всего около тридцати еврейских семей из Алеппо. В 1950 году в штате Сан-Паулу насчитывалось около 26 000 евреев, из которых сефарды составляли незначительное меньшинство; многие из них проживали в районах Бом-Ретиро и Хигиенополис. В 1929 году евреи из Греции и Турции основали синагогу на улице Аболисан, которая, хотя и была сефардской, следовала обрядам, отличным от обрядов сирийцев и ливанцев. В 1950-х годах из Ливана и Сирии, а после Суэцкого кризиса 1956 года и из Египта, медленно, небольшими, а затем все более крупными группами, потекли люди. Многие из них были франкоговорящими выпускниками школ Альянса, которые знали или были знакомы с семьей Сафра. Не имея собственных учреждений и зачастую обеднев из-за того, что им пришлось бросить все или правительство конфисковало их имущество, они обращались друг к другу за помощью. Эдмонд с радостью брал людей под свое крыло, предоставляя им краткосрочное финансирование, помогая перевезти имущество и найти работу.

В 1956 году, вспоминает Роландо Ланиадо, мать и дядя Ланиадо, больные раком и только что покинувшие Египет, находились в Женеве. Эдмон предоставил в их распоряжение шофера и присматривал за ними. Когда дальняя кузина, дочь Гараза Мизрахи (тетя Якова), потеряла глаз и была госпитализирована в Аргентине, и ей грозил больничный счет в 20 000 песо (500 долларов), именно двадцатичетырехлетний Эдмонд, естественно, взял на себя ответственность оплатить его.

Благотворительность оставалась как личным, так и институциональным обязательством. Эдмонд, как и Яков до него, с особым почтением относился к рабби Меиру Бааль ха-Нессу, талмудическому ученому римской эпохи, чья могила в Тверии стала святыней для ашкеназов и сефардов, а имя было наделено мистической силой защиты. Благотворительная организация, связанная с его именем, обеспечивала питание в шабат и праздники, заботилась о вдовах и сиротах, оказывала экстренную медицинскую и финансовую помощь. В Тверии была построена ешива (религиозная семинария), носящая его имя. После поездки через Тель-Авив в 1947 году Эдмонд ни разу не посещал Израиль, в основном потому, что это было невозможно для гражданина Ливана. Но летом 1956 года он сделал свое первое записанное пожертвование в благотворительные фонды рабби Меира Бааль ха-Несса, следуя примеру своего отца на протяжении