остановился на мраморном пресс-папье, украшавшем письменный стол. Аванесов осторожно развинтил его, снял верхнюю мраморную плитку, и мы увидели под ней сложенный вдвое небольшой листочек тонкой бумаги, сплошь исписанный бисерным почерком, — длинный перечень фамилий»{97}. Кроме того, в квартире была найдена записная книжка с именами и зашифрованными телефонами многих участников заговора; некоторые из них тут же были вызваны к Алферову.

Утром чекисты привезли в ВЧК Алферова и доложили Дзержинскому о проделанной работе. «Измученное бессонницей и нечеловечески напряженным трудом лицо Феликса Эдмундовича мгновенно просветлело, он пробежал глазами список и уверенно сказал: «Теперь все в наших руках!»{98}.

Разматывая далее вражеский клубок, чекисты напали на след военной организации заговорщиков — Штаба Добровольческой армии Московского района. Дело в том, что в засаду, оставленную на квартире Щепкина, помимо прочих, попался и белогвардеец П. Мартынов, состоявший в этой организации. От него и от добровольно явившегося в ВЧК врача одной из военных школ удалось узнать о существовании заговора среди военных, причем врач просил обратить особое внимание на начальника Окружной артиллерийской школы бывшего полковника Миллера. Особый отдел ВЧК выяснил, что Миллер пытался получить для артиллерийской школы скорострельные пушки, а в личное пользование мотоцикл. Ему выделили только мотоцикл… с чекистом в качестве водителя.

Тревожные сигналы поступали и из других источников…

Под Москвой, в Кунцеве, находилась Высшая школа военной маскировки, созданная по инициативе бывших офицеров братьев Сучковых. Однажды в школу для проверки постановки партийной работы приехала инструктор МК РКП (б). Ожидая в коридоре отсутствующего комиссара школы, она невольно подслушала разговор курсантов о готовящемся выступлении против Советской власти. Проявив хладнокровие и выдержку, женщина узнала фамилии участников разговора и немедленно поехала в ВЧК, к Дзержинскому.

Вызвала подозрение и другая военная школа, расположенная в Кусково. Ее курсантами были в основном бывшие юнкера и офицеры. Под видом инспектора библиотечного отдела Народного комиссариата просвещения (Нарком-проса) РСФСР туда для разведки направился комендант Кремля П. Д. Мальков. Выяснилось, что, как и кунцевская, эта школа также ненадежна.

Вскоре ВЧК уже знала адреса многих контрреволюционеров.

В ночь на 19 сентября 1919 г. заговорщики из Штаба Добровольческой армии Московского района были арестованы. Помимо чекистов, в операции участвовали солдаты, кремлевские курсанты, рабочие-коммунисты. Были также разоружены военные школы. За решетку попало около 700 человек.

Успеху проведенных операций способствовали тесные контакты между Ф. Э. Дзержинским и ЦК РКП (б). Партийному руководству чекистскими органами Феликс Эдмундович придавал первостепенное значение[22].

Нанеся сокрушительные удары по врагам пролетариата, ВЧК в обращении «Ко всем гражданам Советской России!» дала убийственную характеристику заговорщикам: «Рабочие! Посмотрите на этих людей! Кто собрался вас продать и предать? Тут и кадетские домовладельцы, и «благородные» педагоги со шпионским клеймом на лбу, офицеры и генералы, инженеры и бывшие князья, бароны и захудалые правые меньшевики. Князь Андронников, друг Распутина и Николая, обвинявшийся в германском шпионаже, кадет Щепкин, председатель Национального центра, генерал Махов, барон Штремберг и меньшевик Розанов, попавший в засаду на квартире истинно русского шпиона Вильгельма Штейнингера, — все смешалось в отвратительную кучу разбойников, шпионов, предателей, продажных слуг английского банка»{99}.

ВЧК сумела вовремя сорвать коварные планы реакции, но окончательно ликвидировать все звенья Национального центра и родственных ему организаций удалось несколько позднее.

Арест в феврале 1920 г. новой группы контрреволюционеров, в том числе Н. Виноградского и С. Котляревского, помог выявить многих заговорщиков и добраться до неизвестного ранее Тактического центра.

История создания этого объединения восходит к зиме 1918/19 гг., когда у бывшей экономистки Е. Кусковой собирались представители различных контрреволюционных огранизаций Москвы. Несмотря на разногласия тактического характера, все они сходились в одном — в лютой ненависти к Советской власти. Стремление всех групп «русской общественности» — от монархистов до правых эсеров — выработать единую антисоветскую платформу, а также давление военных способствовали тому, что контрреволюционеры сделали решительные шаги навстречу друг другу[23], пошли даже на взаимные уступки: монархисты соглашались на Национальное собрание, а «социалисты» признавали военную диктатуру.

«Известия ВЦИК», выступившие в августе 1920 г. с серией разоблачительных статей, по этому поводу писали: «…В апреле 1919 г. образуется Тактический центр, объединяющий СОД, НЦ и СВ[24]. Договорившиеся группы остановились на следующей общей платформе: восстановление государственного единства России; национальное собрание, долженствующее разрешить вопрос о форме правления в России; единоличная диктаторского характера военная власть, восстанавливающая в стране «порядок» и разрешающая на основе признаваемого права личной собственности ряд неотложных мероприятий экономического и социального характера; вместе с тем ТЦ высказывается за признание Колчака верховным правителем России. В Тактический центр входят от НЦ — Н. Н. Щепкин и Герасимов, имея заместителем С. Е. Трубецкого; от СВ — С. П. Мельгунов и от СОД — Д. М. Щепкин и С. М. Леонтьев. Вслед за образованием Тактического центра в его заседаниях последовательно принимают участие руководители военной организации. Решение наиболее важных вопросов возлагается в целях конспирации на особую военную комиссию в составе Н. Н. Щепкина, С. М. Леонтьева и С. Е. Трубецкого. Эта комиссия имела целью наиболее точное и полное осведомление представителей всех трех политических организаций[25] об общем военном положении и подготовлявшихся шагах»{100}.

В августе 1920 г. именитые профессора и «популярные общественные деятели», приверженцы конституционной монархии, земцы и промышленные тузы, стремившиеся повернуть колесо истории вспять, предстали перед Верховным революционным трибуналом.

Государственный обвинитель Н. В. Крыленко справедливо сказал на процессе о том, что в зале заседаний вершится суд революции над «теми людьми, которые в эпоху величайшего в мире переворота дерзнули поднять против него руку»{101}.

Крах «защитников свободы»

Не последнее место в цепи заговорщических организаций занимал Союз защиты родины и свободы. Центр Союза находился в Москве. Его возглавлял наемник русского и иностранного капитала Б. В. Савинков.

Этот некогда известный эсеровский боевик, организатор покушений на видных царских сановников и великого князя враждебно встретил Октябрьскую революцию и стал ее непримиримым противником. В дни Октября он участвовал в красновской авантюре, а после ее провала скрывался на белогвардейском Дону. Однако долго он там не задержался. Савинков чувствовал, что монархисты не простят ему былых увлечений взрывами и покушениями на августейших особ и терпят его временно. К тому же Савинков всегда стремился быть первым, а тут приходилось довольствоваться вторыми ролями.

В.середине января 1918 г., стремясь объединить контрреволюционные силы, Савинков отправился сначала в Петроград, а спустя некоторое время в Москву.

Обстановка в столице способствовала осуществлению его плана. К весне 1918 г. здесь оказалось немало бывших офицеров. Не желая мириться со своим поражением, они стали объединяться в многочисленные тайные союзы и группы. Именно в их лице Савинков нашел единомышленников. И он, не теряя времени, развернул бурную деятельность