Не самая изысканная еда, но она не в том положении, чтобы выбирать.

– Спасибо, – сказала Нейли, и на всякий случай поклонилась проводнице.

Та зачирикала и, махнув крыльями, взлетела на вершину крепостной башни, где и уселась. Рядом с ней примостилась крохотная соплеменница, а мелодичные трели, донесшиеся отовсюду, дали понять, что и остальные фэйри тут, разве что на глаза не показываются.

Девушка жевала корни, на вкус похожие на морковь, пробовала грибы и ягоды, но не забывала поглядывать по сторонам. Лесные жители непредсказуемы, они могут спасти человека, но в состоянии зачаровать его, сделать из него забаву, или завести в чащобу и утопить в болоте.

Мешок опустел раньше, чем Нейли наелась, но просить еще не стала – спасибо, что хотя бы это принесли.

– Благодарю, – сказала она. – Может быть, мне будет позволено ехать?

– Нет-нет! – воскликнула проводница. – Ждать того, кто знает, кто может думать! Иначе нельзя!

Встречаться с этим неведомым существом Нейли вовсе не хотелось – фэйри хоть и взбалмошны, но свободны от зла, а тот, кто здесь за главного, может и ненавидеть людей… Интересно, кто он такой? Меланхоличный эльф с холодным взглядом? Древочеловек? Или единорог, таинственное существо, что способно как исцелить своим рогом, так и нанести им же неизлечимую рану…

Деревья на одном из краев поляны закачались, заколыхали кронами, посыпались листья, и девушка, повернувшись в ту сторону, получила ответ на свой вопрос – могучее обнаженное существо, стоявшее между берез, принадлежало к народу дриад, или «лесных дев», хотя девой как раз не было.

В том, что это именно «он», сомнения возникли бы только у слепца.

У Нейли даже мелькнула дурацкая мысль – неужели у них все так же, как у людей? Каково это – попробовать с таким вот существом… холодное оно или теплое, насколько страстное и выносливое?

– У нас гостья, – прошелестел дриад, и сделал шаг.

Под зеленой кожей, напоминавшей кору молодого деревца, перекатывались твердые мышцы, а двигалось это существо мягко, как танцор или акробат. Золотистые глаза смотрели требовательно, а волосы более всего походили на побеги – толстые и прямые, даже с мелкими листочками.

Сидевшие на башне фэйри дружно застрекотали, проводница взлетела и принялась выписывать круги над поляной. Еще несколько выступили из зарослей, замахали руками и крыльями, словно подбрасывая что-то в воздух… подбрасывая и ловя, подбрасывая и ловя…

Дриад склонил голову, точно прислушиваясь.

Нейли замерла, подумала, не упасть ли на колени, чтобы просить о милости… Мгновенно отставила это намерение – это не люди, у лесного народа другие обычаи, и ее могут понять неправильно… Решила, что лучше стоять неподвижно и ждать, что сочинит этот, который может думать…

А у крылатых что, головы совсем пустые?

– Гостья из людского племени, – проговорил дриад тем же шелестящим голосом. – Ты должна убираться немедленно.

– Что? – в первый момент Нейли не поверила собственным ушам. – Как?

Она почти поверила в то, что найдет здесь помощь и защиту… а они изгоняют ее? Почему?

– Уходи, тут тебе не место, – сказал дриад.

Он поднял руку, и фэйри брызнули в стороны, будто мальки от вылетевшей на мелководье щуки. Лесные жительницы, сгинули, будто их и не было, остался только негромкий, понемногу удаляющийся свист, полный тоски и страха, да, страха, это девушка ощутила хорошо.

– Но почему? Вы что, дадите моим врагам нагнать меня?

– На тебе Его печать, – сказал дриад, деревянное лицо перекосилось, и на мгновение стало жутким, так что Нейли даже отшатнулась. – Мы живем намного дольше людей, и хорошо помним времена Его власти, страшные времена, когда весь мир был отравлен, и корни гнили в земле, и небо сыпало ядовитый дождь на листья…

– Кто это такой? Какая печать? – воскликнула девушка, но собеседник не обратил на эти вопросы внимания.

– Мы не дадим кровопролитию совершиться в наших лесах, – продолжил он. – Младшие уже спутали след, так что те, кто идут за тобой, быстро тебя не нагонят… Отправляйся, куда хочешь, но не смей оставаться здесь, всякий, кто несет Его печать – враг нам!

– Почему тогда сами меня не убьете?! – закричала Нейли, забыв о всякой осторожности. – Ручки свои зелененькие марать не хотите?! Чистоплюи, сожри вас пламя! И кого «Его»? Кто он? Я не знаю ни о какой печати!

Страх, усталость, злость, погибшая надежда – все это обернулось в душе кипящим варевом, и то выплеснулось наружу, полилось с языка гладко и яростно, точно выученный заранее монолог. Девушка даже вскинула кулаки, будто собралась броситься на громадное существо, и сделала шаг ему навстречу.

– Только незнание и спасает тебя от немедленной смерти, – сказал дриад спокойно. – Уходи, и путь будет перед тобой.

Он развернулся и вроде бы неторопливо, но в то же время стремительно зашагал прочь. Мгновение, белые стволы берез сомкнулись за его спиной, и Нейли осталась в одиночестве.

Но она чувствовала – за ней следят, наблюдают, дабы она не посмела ослушаться.

– Чтобы вам, куклы деревянные! – воскликнула девушка, с трудом сдерживая слезы.

Заскрипело, будто собралось рухнуть огромное дерево и, повернув голову туда, откуда донесся звук, она увидела уводящую в сумрак тропу, которой только что не было. Вот что имел в виду лесной великан, когда сказал, что «путь будет перед тобой» – ее не просто вышвыривали, а еще и показывали направление, чтобы не плутала по чащобам, не смердела тут своей печатью.

И когда только успела ее заполучить? Вроде бы с магами не связывалась?

И тут же Нейли словно ударили плетью – вспомнилась скудно освещенная комната, она сама, сидящая на табурете, и владетельный барон Фикр ре Ларгис, водящий рядом короткой палкой. Неужели он все же успел сотворить с ней какое-то чародейское непотребство?

Буран недовольно всхрапнул, когда девушка взобралась в седло, и пошел неохотно, еле перебирая ногами. Но когда вступил на тропу, приободрился, а уши встрепенулись, словно жеребец уловил далекий призыв.

Заскрипело вновь, протяжно и гнусно, так что у Нейли мороз пошел по коже, и стволы позади задвигались. Все понятно – изгнаннице отрезали путь обратно, чтобы и мысли не было вернуться на полянку к старой башне…

Мир был мягким и теплым, но погруженным в непроглядную тьму, и выплывать из нее не хотелось.

Эрвин сжался, попытался задремать снова, урвать еще немного сна перед тем, как сигнал большого гонга пролетит над обителью Вечности, давая монахам и послушникам сигнал вставать. Но ничего не вышло, и он открыл глаза, ожидая увидеть потолок общей спальни, балки и паутину в углу.

Потолок действительно располагался наверху, но куда более низкий, и по нему бегали багровые отблески. А лежал юноша не на тонкой циновке, а на чем-то мягком, и под головой было никак не глиняное изголовье.