Настала моя очередь отвечать — сам напросился. Я изложил все, что помнил, и даже добавил кое-что из того, что успел прочитать не из учебной литературы. Наш диалог с училкой внимательно слушали все. Мой ответ произвел на нее огромное впечатление. В общем, она осталась довольной. Еще бы, такой улов — три пятерки за урок!

Иностранный и математика прошли без особых проблем. Уроки все закончились, и ребята стали радостно выходить на улицу. Солнце уже не пригревало, а скорее жарило.

— Ну что, ты сегодня на тренировку идешь или как? — спросил меня Юрка.

— Конечно, иду, — ответил я.

— Тогда пошли в раздевалку, это туда, — сообщил мне Гислер. — Я уже про тебя говорил нашему тренеру, так что все в порядке, можешь не беспокоиться.

— А я и не беспокоюсь, — заверил я своего друга.

Мы переоделись в футболки и спортивные трусы и вышли на улицу. Что может быть лучше тренировки на свежем воздухе? Юрка представил меня Алексею Владимировичу Леонидову, тренеру, и остальным ребятам — здесь были несколько человек из параллельных классов и старшеклассники. Ну, многие из них имели счастье наблюдать наш с Юркой поединок у корзины, так что они имели представление о том, на что я способен.

Алексей Владимирович помучил нас сначала немного. Ну какая же секция без этого обходится? Мы нарезали несколько кругов по спортплощадке в неторопливом темпе, а затем с ускорением на финише. Попрыгали там, поделали всякие упражнения. Я почувствовал, как здорово разогрелись мышцы, и у меня даже настроение поднялось.

Затем мы отрабатывали разные приемы: ведения мяча по одному и в паре, передачу и прием мяча с отскоком от пола, а также броски в кольцо слева, справа и по центру.

Потом Алексей Владимирович (вообще-то ребята называли между собой его Леней, фамилия-то у него была Леонидов) разбил нас на две команды. Поставил перед нами задачу: отшлифовывать дриблинг, передачу и броски в корзину, обратить особое внимание на взаимодействие с партнерами.

Мы с Юркой оказались в одной команде. Игра началась. Гислер у нас был самый высокий, поэтому он часто оказывался возле корзины и получал передачу от товарищей. Ему оставалось только слегка подпрыгнуть и опустить мяч в кольцо. У нас с ним вдвоем получался неплохой дуэт. Мы с ребятами старались не терять мяч в отведенное на атаку время, ловко обыгрывали соперников и делали передачу друг другу, потом мяч получал я и бросал Юрке. Гислер забегал в зону штрафного броска и отправлял мяч в корзину. Наша команда вырвалась на несколько очков вперед. Тренер взял минутный перерыв и стал что-то втолковывать другой команде.

Нам казалось, что мы обыграем их с легкостью. Но после тайм-аута дело пошло совсем по другому сценарию. Может, Леня подсказал им что-нибудь толковое, но у нас игра перестала получаться. До меня мяч вообще не доходил, соперники успевали отбирать его раньше, потом проворачивали очередную комбинацию и отправляли мяч в корзину.

Особенно выделялся у них один из старшеклассников, звали его, по-моему, Диман. В нашей команде ребята начали злиться и раздражаться. Я не был исключением и тоже бросал на него такие недружелюбные взгляды. Все чаще мы стали совершать ошибки: то с мячом кто-нибудь больше двух шагов пройдет, то в зоне штрафных бросков задержится. В итоге, конечно, мяч потерян, и соперник вводит его с боковой линии. Таким образом наша команда набрала столько фолов (то есть, по-нашему, нарушений), что теперь за каждый промах соперники получали право на штрафные броски. Счет угрожающе увеличивался не в нашу пользу.

Неожиданно я поймал себя на мысли, что прямо-таки страстно желаю, чтобы этот самый Диман вообще никогда больше не попадал в кольцо. И чувство было такое сильное, что я даже испугался.

Во время следующей комбинации Диман промахнулся. Вернее, он сделал хороший бросок, мяч описал круг по кольцу, но не провалился в корзину, а соскочил. Я ликовал. Соперники не ожидали такого поворота и немного растерялись, а из нашей команды кто-то быстро сообразил и подобрал мяч. Затем мы провернули быструю комбинацию, мяч попал ко мне, и я собирался, как обычно, сделать передачу Гислеру. Но кто-то из противников распознал мое обманное движение и чуть было не отобрал у меня мяч. Я помешал ему и выпрыгнул так высоко, как это было возможно.

— Юрка, держи! — прокричал я из последних сил, а затем, почувствовав острую боль в руке, рухнул на площадку.

Никаких нарушений не было, просто я неудачно повернул руку. Но это еще цветочки, до Юрки мяч тоже не долетел, в воздухе его перехватили наши соперники и получили в свой актив еще три очка.

Я собирался встать на ноги: вроде бы как все было нормально, Юрка подошел и подал мне руку, помогая встать, я схватил ее и застонал от боли.

— Ты, наверное, руку растянул, — предположил Гислер и позвал жестом тренера.

Алексей Владимирович подошел, пощупал мою руку и приказал мне отправляться на скамейку. После небольшого перерыва команда доигрывала без меня. Я сидел на лавочке, и мне оставалось только наблюдать и сопереживать. Но наши — молодцы, взяли себя в руки, несмотря на то, что вместо меня поставили довольно слабенького мальчика. Игра завершилась с перевесом в одно очко, в нашу пользу, естественно.

Юрка похлопал меня по плечу и сказал:

— А что, по-моему, у нас вдвоем здорово получалось! Сейчас я у Лени спрошу, что он об этом думает.

К нам подошел Алексей Владимирович.

— Возьмете Антона в команду? — напрямик спросил Гислер. — А то скоро с сорок второй играть, вы же знаете.

— Да, думаю, такие кадры нам не повредят, — отреагировал Леня. — Только смотри, Красильников, тренировки не пропускай, времени мало осталось, а тебе еще надо сыграться с ребятами.

— Хорошо, я не буду пропускать, — пообещал я тренеру.

— Ладно, я на тебя надеюсь, — сказал он в ответ. — Сходи в медпункт, пусть тебе руку хорошенько забинтуют. Гислер, покажи коллеге, где у нас медпункт.

— Сейчас все сделаем, — заверил его Юрка.

Он отвел меня в медпункт, который располагался на первом этаже. Врач, полная невысокая женщина с крашеными волосами, уложенными в высокую прическу, забинтовала мою руку и посоветовала в следующий раз быть осторожнее. Но для спортсменов это совет бесполезный.

— Знаешь, у меня такое ощущение, что это кара какая-то, — высказал я терзавшую меня мысль.

— Это ты о руке? — спросил меня Гислер.

— Представляешь, не знаю, что на меня нашло, я так разозлился на Димана и прямо повторял про себя: «Промахнись, промахнись!»

— Ясно, почему у него мяч не захотел в корзину проваливаться, — саркастично заметил Юрка.

— А потом, словно в наказание, я руку растянул, да еще и до тебя мяч не долетел, — жаловался я. — Прямо беда.

— Болит? — сочувственно спросил Юрка.

— Да нет, она мне ее так туго забинтовала, что я вообще ничего не чувствую, — описал я другу свои ощущения.