Астра ощутила в груди укол ревности.

– Она тебе понравилась? Только не лги.

– Конечно, понравилась. Даже Теплищев вспомнил, что он мужчина. Гаранин, по-моему, уже увяз по уши. Макс на подходе.

– Ты нарочно меня дразнишь…

Она угадала, и у Матвея сразу пропал интерес ломать комедию. Да, блондинка хороша, но чего-то ей не достает. Может быть, душевного тепла…

– Я становлюсь сентиментальным, – вздохнул он. – И преданным одной женщине. Тебе, дорогая. Старею!

Ему захотелось отбросить притворную иронию, которая разделяла их, стать простым, понятным в своей любви…

Звонок телефона все испортил. Это был администратор. «Я ненавижу тебя, Макс! – думал Матвей, пока Астра говорила. – Я готов убить тебя прямо сейчас! Во мне зреет злодей, о котором предупреждала Тэфана!»

Почему все так сложно и мучительно?

В нем проснулся Брюс – его второе «я», двойник из прошлого или призрак, который преследует его, – или персонаж, созданный его воображением по образу фельдмаршала, чернокнижника и ученого Якова Брюса, самого загадочного из «птенцов гнезда Петрова». Потомка шотландских королей, в жилах которого текла кровь древних кельтов, он был пожалован в графы русским царем, воевал, постигал многие науки, искал философский камень и наблюдал за звездами.

Как бы повел себя Брюс, будучи не петровским вельможей, а современным человеком, живущим в современном мире техники, бизнеса и денег? Как бы он мыслил? Кого любил? О чем мечтал?

Астра закончила разговор и положила трубку.

– Что с тобой? – спросила она.

Ей одной удавалось видеть не только его внешнего, но и внутреннего. И он поспешил укрыться от ее взора, спрятался за фразой:

– Знаешь, зачем старший Юдин пригласил сюда эту шикарную блондинку? Чтобы она увела его сына у жены…

– Допустим. А остальных?

– Ну… для порчи…

– Для чего, для чего? – прыснула она.

– Порча, сглаз! Колдовство! Не понимаешь? Чтобы отвадить Спиридона Юдина от его супруги Елены. Если блондинка оплошает, предусмотрены запасные варианты. Слышала, какие слова произносят эти гости? Аура… медитировать… эманации…

– Обычные слова. Профессия у них такая, магическая, со своей терминологией.

Матвей вскочил с дивана и начал ходить по комнате.

– Поэтому молодая хозяйка и чахнет, болеет то есть. Они на нее оказывают вредоносное воздействие. Тэфана напугала до полусмерти… Виринея медитирует! Бог знает, какие мысленные посылы она отправляет в адрес Елены. Гаранин тоже мастер направлять телепатические потоки зловредного содержания…

– Вот уж не подозревала, что ты веришь в порчу и сглаз.

– Я не верю! – решительно открестился он. – Чего нельзя сказать о других. Когда человек боится, он становится уязвимым. Страх – самое опасное, что может быть.

Сейчас в нем говорил не инженер Карелин, а чернокнижник Брюс. Лицо его в такие моменты непостижимым образом менялось: черты приобретали не присущую Матвею твердость, жесткость и непоколебимую властность. Тон не допускал возражений, но Астра и не собиралась спорить. Она была с ним согласна, полностью и целиком. Насчет страха, но не по поводу намерений Акима Ивановича.

– Господин Юдин не так прост. Пожелай он извести невестку, не стал бы действовать столь примитивным и ненадежным способом.

– Зато уголовно не наказуемым.

– А нас он зачем сюда прислал?

– Как свидетелей, что криминала не было, – неуверенно пробормотал Матвей.

Брюс уже скрылся за привычным образом столичного жителя, скептичного и прямолинейного, который ищет всему рациональное объяснение.

– Какова же роль Ирэн?

– Уверен, она открыто строит глазки Спиридону.

– Я ни разу не видела.

– Ты его вообще не видела. Он нас игнорирует…

– Появился шанс познакомиться, – улыбнулась Астра. – Макс сказал, что молодые Юдины ждут нас на поздний ужин.

– Я сыт по горло! Два куска торта с заварным кремом, две чашки чая…

Матвея затошнило при мысли о еде. Он перестарался со сладким – торт оказался слишком калорийным.

– Пожуем что-нибудь из вежливости… Зато поговорим. Тебе неинтересно взглянуть на Елену и ее мужа?

Стол для легкого ужина был накрыт в кухне-гостиной на первом этаже хозяйского дома. Охлажденное белое вино, лосось в собственном соку, овощи, виноград и сыр.

– Мы с женой не обедали, – улыбался молодой Юдин. – Будем наверстывать упущенное. Вы не стесняйтесь, пробуйте рыбу по рецепту моей мамы. Вкусно необыкновенно.

Астра поблагодарила и взяла себе приличный кусок лосося.

– Елена скоро спустится, – ответил на ее немой вопрос хозяин.

Сын лесопромышленника оказался красивым мужчиной – не великан, но выше среднего роста, ширококостный, гладко выбритый, с короткой стрижкой, аккуратной линией висков и волевым подбородком. Копия отца, только на тридцать лет моложе. Высокий лоб, черные волосы, серые глаза с прозеленью, чувственные губы. Выбирая между слащавым Гараниным и сдержанным Юдиным, Астра отдала бы предпочтение последнему.

Он представился Ридом и предложил чувствовать себя как дома.

– Давайте общаться запросто. Не люблю церемоний.

Казалось, он не играл, но в то же время абсолютно не походил на этакого рубаху-парня.

– Простите, что не уделяю вам достаточно внимания. Хлопоты! Жена немного приболела. Мы с отцом купили гостиницу под Форосом, начали ремонт. Надо контролировать. Боюсь, не смогу развлекать вас частыми застольями и совместными пикниками на море… Елена не выносит солнца. У нее мигрени.

– Не беспокойтесь, – кивал Матвей. – Мы сами о себе позаботимся.

Юдин принялся рассказывать о гостиничном бизнесе, о сакских грязях, целебном крымском воздухе.

– По сравнению со степью южный берег живописнее. Скалы, камни, вечнозеленая растительность. Кипарисы и туи на фоне синего неба. Мне нравится запах ливанских кедров… Непременно посажу здесь парочку. А море у нас лучше – розовый песочек, мелкая ракушка, чистое дно. Сказка…

Хозяин говорил, гости слушали. Матвей пил вино из крымского винограда.

– Молодое… – заметил он. – Хороший тонкий вкус.

– Я покупаю вина прямо из бочки, у частника, – обрадовался теме Юдин. – Во всяком случае, они натуральные. В магазинах такой гарантии никто не даст.

Астра охотно улыбалась, хвалила вино, лосося.

«Как она может есть? – думал Матвей. – И где Елена? Ее опоздание граничит с неприличием».

Хозяйка появилась неслышно, как будто не шла, а порхала, что не вязалось с ее отнюдь не бесплотной фигурой. Она была дивно, неестественно хороша.