него. Например, он не любил джаз, называл его «негритянским искусством» и запретил.

Он почувствовал, что немцы, которые со стороны кажутся стопроцентными материалистами, в реальности падки на пафос и высокие слова. Для них ощущение принадлежности к великой державе важнее материального благополучия. Немцы затаив дыхание ловили его фразы:

— Мы вспоминаем о солдатах немецкой революции, принесших свои жизни на алтарь будущего. Мы склоняем головы перед мертвыми. Германия пробуждается в отблесках пролитой вами крови. Пусть грохочет поступь коричневых батальонов. Солдаты бури, армия мертвых марширует вместе с вами!

Никто не врал так легко, как он. В июне 1932 года Геббельс говорил:

— Мы не получаем никаких средств ни от банков, ни от фондовых бирж, ни от олигархов. Как партия рабочих мы вынуждены сами финансировать себя.

Хотя люди осведомленные знали, какие деньги германские промышленники и финансисты закачивали в партийную кассу…

Он считал себя выдающимся манипулятором людскими душами. Но не стоит забывать, что немецкая пропаганда была действенной, пока вермахт одерживал победы. Геббельс всегда оказывался впереди немецких войск. Он прогнозировал, например, взятие определенного города, и через два-три дня немецкие войска его действительно брали. Это повышало доверие к пропаганде. Но к концу 1942 года все это начало рушиться, и остались только лозунги и призывы «держаться до последнего».

В том же самом 1942 году в Англии вышла книга под названием «Эксперимент Геббельса». Ее написал будущий лорд Джордж Уэйденфелд. Он родился в Вене, где окончил дипломатическую академию. После прихода нацистов и ареста отца бежал в Англию, где работал на Би-би-си. Тогда он заинтересовался техникой геббельсовской пропаганды.

— В нацистском справочнике для работников радио я нашел слово «Hoerfang» — слуховой захват. Это означало, что радиокомментатор должен был уже во второй или третьей фразе смешать факт и мнение и выдать одно за другое — в духе национально-социалистического народного просвещения.

Пропаганда могла многое. После разгрома Франции летом 1940 года определенные британские круги жали на премьер-министра Уинстона Черчилля, требуя, чтобы он заключил мир с Германией.

Гитлер тогда произнес в рейхстаге знаменитую речь, фактически предлагая Англии договориться. Это был миг, когда Германия, искусно используя военные успехи и пропаганду, могла пробудить среди англичан сильные пацифистские настроения и вынудить правительство заключить мир.

Геббельс очень старался деморализовать англичан, подорвать их мораль. Это была действенная пропаганда. Черчиллю понадобилось все его политическое мужество, чтобы убедить в своей правоте сограждан и продолжить войну.

Третий рейх был деспотией с весьма выраженными восточными чертами. Каждая сфера поручалась двум-трем руководителям. Гитлер, который был весьма ленив, заставлял их трудиться в поте лица и интриговать друг против друга. Фюрер в дарвинистском духе делал ставку на «выживание сильнейшего».

Геббельсу приходилось конкурировать с шефом прессы Отто Дитрихом, с имперским руководителем прессы Максом Аманном, с министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом, которые тоже пытались давать указания прессе. Геббельс, более ловкий и умелый, неизменно побеждал в этих бюрократических интригах — до самой гибели: его собственной, его семьи и режима.

Министр Геббельс был непревзойденным мастером льстить фюреру. Герман Раушнинг, председатель сената Данцига, описал поразившую его сцену. Поздним вечером он оказался в гостях у Гитлера. Гитлер смотрел кино. Показывали какую-то патриотическую ерунду, прославляющую Фридриха Великого.

Первым после сеанса пришел Геббельс. Он сказал, что фильм просто великолепен:

— Потрясающий фильм. Это то, что нам надо.

Вслед за ним вошел Гитлер.

— Как вам понравился фильм? — спросил гауляйтер Данцига Альберт Форстер.

— Ужасная дрянь! Его надо просто запретить. Хватит с нас этой патриотической халтуры.

— Конечно, мой фюрер, — тут же подхватил его слова Геббельс. — Слабая, очень слабая вещь. Нам предстоит еще большая воспитательная работа.

Август-Вильгельм принц Прусский, который сопровождал Гитлера, непринужденно бросил:

— Есть закон о дурном обращении с животными. Почему до сих пор нет закона о дурном обращении с историей?

В своей семье принц считался заблудшей овцой в коричневой рубашке.

Министр Геббельс получал от партийных издательств миллионные гонорары, приобретал дома и бесценные произведения искусства, держал прислугу, вообще жил на широкую ногу, подражая аристократам прошлого. Говорили, что он каждый день появляется в новом костюме. Сам он был уверен, что ведет спартанский образ жизни.

— Сегодня мы олицетворяем величие государства, — витийствовал Геббельс. — Мы его представители. Мы больше не хулиганье, плюющее на пол.

В партийном аппарате его ненавидели и презирали.

— Такие типы, как Геббельс, мне неприятны, — говорил в своем кругу Гиммлер. — Я всегда предпочитал воздерживаться от высказывания своего мнения. Но сегодня это человек, которого ненавидит вся Германия. Он министр, поэтому позволяет себе сексуальные домогательства к своим подчиненным.

Нацистские бонзы терпеть не могли друг друга, но вели себя очень похоже. Генрих Гиммлер сделал одну из своих секретарш любовницей и построил ей дом. Хедвиг Потт-гаст родила ему двоих детей вне брака. При этом рейхсфюрер СС считал себя образцом морали.

Обещание Геббельса посвятить себя жене оказалось недолговечным. Магду он не уважал. Однажды, принимая гостей, откровенно сказал:

— Природа позаботилась о том, чтобы наши дети унаследовали ее красоту и мой ум. Как было бы ужасно, если бы все оказалось наоборот!

Став министром, он получил контроль над немецким театром и кинематографом и завидную возможность одержать окончательную победу над искалеченной ногой. Все немецкие актрисы отныне были в его власти. Он не давал молоденьким актрисам роли, не получив эротической предоплаты.

Однажды Лени Рифеншталь пришло от Геббельса приглашение посмотреть «Мадам Баттерфляй!» в Берлинской опере. Министр занимал главную ложу.

«Он предложил мне место рядом с ним с правой стороны, — вспоминала Рифеншталь. — Его супруга сидела с итальянским послом позади нас. Слева сидел его адъютант принц Шаумбург-Липпе.

Когда театр погрузился во тьму, а оркестр заиграл увертюру, я со страхом почувствовала, как рука Геббельса скользнула мне под платье. Он дотронулся до моего колена, потом бедра и поднялся выше. Возмущенная, я схватила его руку и хотела ее расцарапать, но не смогла, так как мешал шелк платья. Какой все-таки пошляк был этот человек!

Во время антракта я пересела к Магде Геббельс, которая доверительно сообщила мне, что опять ждет ребенка. Она простодушно рассказывала, сколько усилий прилагает, чтобы выглядеть достойно рядом со своим мужем, которого постоянно окружают красивые актрисы.

По всей Германии ходили сплетни о любовных похождениях Геббельса. Бедная Магда, подумала я, она и не знает, что вышла замуж за дьявола».

Несколько лет Магда терпела его измены, пока у Геббельса не начался серьезный роман с молодой и популярной чешской актрисой Лидой Бааровой. Магда не хотела жить втроем. У нее тоже возник роман — с заместителем ее мужа в министерстве народного образования и