– Однако, его внутренний мир очень хрупок, как у всех тонких натур. Я понимала, что обязана сделать все, чтобы его вселенная не померкла и продолжала дарить свет другим. Для начала, Сережа, вы должны хорошо представлять, какой в ту пору была жизнь легальных вампиров, зарегистрированных на территории СССР. Они обязывались отмечаться, приходя на работу, и возвращаясь домой. Не имели права покидать место прописки, соблюдали комендантский час, составляли подробные доклады обо всех расходах и приобретениях, сдавая их каждое первое число месяца. Стас не выдержал бы и года такого существования, он привык быть свободным и никогда прежде не жил под чьим-либо контролем. До шестьдесят второго года он не имел регистрации, инкогнито проживая среди людей десятки лет. Зная это, я убедила отца не принуждать нашего консультанта дословно исполнять все предписанные инструкции. К счастью, папа безмерно любил меня и не мог отказать. Ведь он тоже все понимал. В результате специально для должности консультанта московского отделения ОБНВ был создан отдельный свод прав и обязанностей.

Вскоре Станислав стал не только сотрудником, но и другом нашей семьи. Они сблизились с отцом довольно быстро, много беседовали, иногда играли в шахматы, папа почти всегда побеждал. Стас – несравненный рассказчик и приятнейший собеседник, если вы сблизитесь с ним, он раскроется и подарит вам частичку своей вселенной. Стас иногда чувствует себя одиноким и нуждается в общении. Да, нужно помнить, что он не человек, с собственным набором принципов и необычными представлениями о морали. Иное, странное для нас, но прекрасное и ранимое существо, безусловно заслуживающее понимания. Стас никогда не обидит и не унизит женщину, не нанесет вреда невинному, по его мнению, человеку и не ударит ребенка. Он не станет причинять кому-либо боль ради своего удовольствия и тем более отнимать жизнь. Поверьте, Сережа, я говорю так не из-за собственной приязни. Это объективная оценка его личности.

Я влюбилась в него практически с первого взгляда, и мы сразу стали встречаться. Нет, не так. Это напоминало цунами, горячую волну страсти, сметающую сомнения и предрассудки, освобождающую душу и тело. Стас был невероятно нежен со мной. Он научил меня всему, помог раскрыть себя. Мы словно стали единым целым. Прекрасней ощущений я не испытывала никогда.

Она мечтательно улыбнулась, словно вспоминая нечто невообразимо приятное. Сергей густо покраснел и опустил глаза в пол, а Юлия Григорьевна продолжила:

– Стас сразу с головой погрузил меня в светскую жизнь московской богемы, познакомил с Владимиром Высоцким, Евгением Евтушенко и Иннокентием Смоктуновским. Я начала на равных общаться с поэтами, писателями и актерами, которых прежде видела лишь на театральных подмостках или в кино. Он открыл для меня совершенно новый волшебный мир ночной жизни, о котором я и представления не имела.

Сережа, поймите, это было совсем другое время. Пустой серый город, одинаковые темные силуэты людей, никакой индивидуальности, никаких ярких красок. Стас был подобен глотку свежего воздуха, свету софит, проникшему из запретной Европы. Он одел меня по последней моде, не упуская ни одной мелочи. Стас мог с легкостью договориться с кем угодно и достать практически любую вещь. Вскоре в институте меня уже считали первой модницей, а от подруг и ухажеров не было отбоя. Он научил меня получать наслаждение от самых простых, и, казалось бы, обыденных вещей, как прием горячей ванны, еда и ароматы духов. Приучил курить, да, я курила целых шесть лет, пока мы были с ним вместе. Тогда это было невероятно модно.

Алкоголь, даже травка – все это являлось неотъемлемыми частями нового мира, в котором я оказалась.

Стас всегда ухитрялся первым добыть самые новые записи «The Beatles», как только они появлялись. Все годы, которые мы провели вместе, прошли под их волшебную музыку.

А ночью город принадлежал нам, только нам двоим. У Стаса был портативный катушечный магнитофон, тяжеленная громадина, он носил его как пушинку. Мы катались по темным, ночным улицам на его «Форде», а из открытых окон звучала песня «Can't Buy Me Love», и никто не мог нам помешать.

Он водил меня на аттракционы, заставляя смотрителей включать их лично для нас. Мы катались на колесе обозрения, и он рассказывал мне, что слышит в аромате ночного ветра. Мы часами гуляли по паркам и площадям, наслаждаясь пьянящей свободой. Это было ни с чем несравнимое ощущение. Поймите, Сережа, советский союз шестидесятых годов отнюдь не являлся самым свободным местом.

Однажды, удивительно теплой майской ночью, мы забрались в фонтан и танцевали под брызгами, забыв обо всем. Неожиданно к нам подошел патрульный и, представившись сержантом милиции, потребовал документы. Я не волновалась, такое случалось почти каждую ночь. Но в тот раз Стас задумал нечто особенное. Он наклонился и прошептал что-то сержанту на ухо, тот ушел, а спустя минут десять вернулся. Боже, Сережа, у него была целая охапка алых тюльпанов! Они с трудом помещалась в его руках. Бедняга опустошил все ближайшие клумбы. Он сложил цветы к моим ногам, и босые ступни оказались буквально засыпаны тюльпанами. Я чувствовала их приятную прохладу на своей коже, нежный сладковатый аромат, я была так счастлива тогда! А потом мы поехали кататься на патрульном автомобиле. До самого рассвета сержант возил нас по пустым улицам ночной Москвы, не оглядываясь на заднее сиденье, а из окон милицейской машины звучала «Can't Buy Me Love».

Это было волшебно.

Юлия Григорьевна замолчала и печально улыбнулась своим воспоминаниям.

– Но настоящее волшебство никогда не длиться вечно, иначе оно не было бы волшебным. – грустно опустив взгляд, призналась она. – Наш роман был подобен бесконечному порыву горячего летнего ветра. Как случайно упавший с дерева лист, он подхватил меня и закружил в бешеном танце, не отпуская ни на минуту и не давая передохнуть.

Шли годы, я становилась старше. Учеба в вузе сменилась интересной работой, исследованиями, о которых я так мечтала. Преступлений, совершенных вампирами, в ту пору было совсем немного и у Стаса всегда хватало времени выспаться днем, а у меня нет. Со временем я начала уставать.

Шел тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год, мы были вместе почти шесть лет. В это время Стас уже ездил на серебристом «Додже» и носил волосы до плеч. А как шли ему брюки, расклешенные от колена, яркие рубашки и приталенные пиджаки. Днем я работала над диссертацией, посещала лекции, лабораторию и помогала отцу, а ночью мы вновь погружались в бесшабашный мир квартирных вечеринок. Мы были с ним самой модной парой в Москве, на нас равнялись даже представители актерской элиты. Желанные гости на любом сабантуе, поэтическом вечере или концерте.

Той ночью мы курили травку, пили глинтвейн и танцевали на квартире друга Высоцкого. Играла новая песня «The Beatles» «Revolution», мое дыхание сбилось, я отошла на диван, а Стас продолжал.

Он наслаждался очередным мгновением, слегка улыбаясь, полуприкрыв глаза и не выпуская сигареты. Он не заметил, что меня уже нет рядом, так увлечен был музыкой и ритмом.

А я сидела и наблюдала за ним, любовалась его движениями и удивительной грацией. Я смотрела на него и понимала, что он никогда не остановится, не оступится и не устанет. И тогда я четко осознала, что когда наше с ним время выйдет, я сама тактично отойду в сторону, чтобы позволить Стасу продолжать свой бесконечный танец с этим миром.