Г-н Сталин ответил, что он полностью одобряет намерения г-на министра, однако считает непригодным предложенный им путь из следующих соображений: премьер-министр Абэ до сих пор не проявил никакого желания достичь компромисса между Советским Союзом и Японией. Каждый шаг Советского Союза в этом направлении с японской стороны истолковывается как признак слабости и попрошайничество. Он попросил бы господина имперского министра иностранных дел не обижаться на него, если он скажет, что он, Сталин, лучше знает азиатов, чем г-н фон Риббентроп. У этих людей особая ментальность, на них можно действовать только силой. В августовские дни, приблизительно во время первого визита г-на Риббентропа в Москву, японский посол Того прибежал и просил перемирия. В то же время японцы на монгольской границе предприняли атаку на советскую территорию силами двухсот самолетов, которая была отбита с огромными потерями для японцев и потерпела неудачу. Вслед за этим Советское правительство, не сообщая ни о чем в газетах, предприняло действия, в ходе которых была окружена группа японских войск, причем было убито почти 25 тысяч человек. Только после этого японцы заключили перемирие с Советским Союзом. Теперь они занимаются тем, что откапывают тела погибших и перевозят их в Японию. После того как уже вывезли пять тысяч трупов, они поняли, что зарвались, и, кажется, от своего замысла отказались».

Из этих высказываний Сталина ясно, что он был готов к переговорам с японцами о пакте о ненападении и был заинтересован в подобном соглашении, но ждал, когда об этом попросит японское правительство. Понимая это, германское руководство продолжило работу с японцами в этом направлении. Однако Германия при этом была отнюдь не бескорыстна.

Временная нормализация советско-японских отношений на период войны с западными державами была выгодна Берлину. В этом случае Японию легче было побуждать к действиям против Великобритании на Дальнем Востоке. По расчетам Гитлера, нападение японцев на дальневосточные владения Великобритании могло бы нейтрализовать последнюю. «Оказавшись в сложной обстановке в Западной Европе, в Средиземноморье и на Дальнем Востоке, Великобритания не будет воевать», — заявлял он. На встречах с японским послом Осимой Риббентроп говорил: «Я думаю, лучшей политикой для нас было бы заключить японо-германо-советский пакт о ненападении и затем выступить против Великобритании. Если это удастся, Япония сможет беспрепятственно распространить свою мощь в Восточной Азии, двигаться в южном направлении, где находятся ее жизненные интересы». Осима с энтузиазмом поддерживал такую политику.

Однако несмотря на испытанный в августе дипломатический шок и вызванные им призывы последовать в политике в отношении СССР за Германией, японское правительство продолжало колебаться, небезосновательно опасаясь, что заключение японо-советского пакта о ненападении вызовет недовольство и подозрительность со стороны западных держав. В то же время в Токио понимали значение посредничества Германии в урегулировании японо-советских отношений. Японская газета «Мияко» писала: «Если будет необходимо, Япония заключит с СССР договор о ненападении и будет иметь возможность двигаться на юг, не чувствуя стеснений со стороны других государств».

Для демонстрации своего намерения нормализовать отношения с СССР японское правительство сочло целесообразным сначала начать переговоры о заключении между двумя государствами ряда торгово-экономических соглашений. 4 октября посол Японии в СССР Того передал советскому правительству предложения об установлении режима наибольшего благоприятствования в торговле и мореплавании, а также проект соглашения о торговле. 13 ноября представители МИД Японии официально заявили о желании Токио заключить рыболовную конвенцию и торговый договор. Эти мероприятия рассматривались как реализация политики временного «превращения врага на севере в друга».

Однако факты и документы свидетельствуют о том, что потрясшее официальный Токио поражение на Халхин-Голе не только не заставило японское руководство отказаться от планов войны с СССР, но, наоборот, побудило внести серьезные коррективы в программы подготовки к такой войне. В сентябре 1939 г. имевший большое влияние на политику государства принц Коноэ Фумимаро заявил германскому послу Отту: «Японии потребуется еще два года, чтобы достигнуть уровня техники, вооружения и механизации, который показали советские войска в боях в районе Номонхан».

О необходимости сделать не политические, а лишь военно-технические выводы из поражения в халхин-гольских сражениях в Японии говорили открыто. Так, ведущая газета страны «Асахи» писала вскоре после разгрома японских войск в Монголии: «Наши военные власти должны вынести из этих событий поучительный урок о том, что впредь военные приготовления необходимо доводить до совершенства… Нужно максимально насытить сухопутные войска моторизованными частями. В этом кроется глубочайший смысл произошедшего… Нам нужно твердо усвоить уроки Номонхана. Необходимо должным образом и всеми силами готовиться к обороне страны не только морально, но и материально. Сейчас мы остро ощутили эту насущную потребность».

В декабре 1939 г. в Японии был принят «Пересмотренный план наращивания мощи сухопутных сил». Генералитет японской армии продолжал исходить из того, что, несмотря на заключение германо-советского пакта о ненападении, война в Европе на определенном этапе вовлечет в свою орбиту и Советский Союз. Готовясь к такому развитию обстановки, в Токио считали необходимым «максимально ограничить военные действия в Китае, сократить число находящихся там войск. Мобилизовать бюджетные и материальные ресурсы и расширить подготовку к войне против Советского Союза». Для высвобождения необходимых для войны против СССР сил планировалось сократить японские войска в Китае с 850 тысяч до 500 тысяч. При этом предусматривалось ограничиться оккупацией лишь районов Северного Китая, Внутренней Монголии, а также городов Нанкин и Шанхай.

Военное министерство и генеральный штаб приняли решение довести число пехотных дивизий империи до 65, авиационных эскадрилий до 160, резко увеличить количество бронетанковых частей. На китайском фронте должны были действовать 20 дивизий, остальные надлежало разместить в Маньчжурии и готовить их к операциям против Красной Армии.

Демонстрация стремления нормализовать отношения с Москвой преследовала достижение главной цели японской политики — изолировать Советский Союз от Китая. В согласованном 28 декабря 1939 г. между министром иностранных дел Номура Китисабуро, военным министром Хата Синроку и военно-морским министром Ёсида Дзэн-го документе «Основные принципы политического курса в отношении иностранных государств» по поводу Советского Союза говорилось: «Необходимым предварительным условием заключения пакта о ненападении должно быть официальное признание прекращения советской помощи Китаю».

Токио имел все основания считать, что именно советская помощь являлась одним из важных препятствий, не позволявших японским войскам покорить Китай. К сентябрю 1939 г. из СССР в Китай была поставлена очередная партия вооружения — 250 орудий, 4400 пулеметов, 500 тысяч снарядов, 150 млн патронов. Только с июля по сентябрь в Китай были направлены 459 советских военных летчиков, которые принимали активное участие в сражениях на фронтах японо-китайской войны. О роли советской помощи в этой войне лидер китайской компартии Мао Цзэдун писал в 1940-м г.: «Если Китай хочет стать независимым, то он никак не может обойтись без помощи социалистического государства и международного пролетариата… Это особенно относится к помощи Советского Союза, которая является необходимым условием завоевания окончательной победы в войне против японских захватчиков».