помогать с цугом и следить за малышами.

Дилла с сестрой собирают вещи. Когда кережи Элле берут путь на юг, мать подводит Лассе к тетушкиному geres — цугу, который увезет его от семьи. Худой и серьезный девятилетний мальчик, вымахавший как на дрожжах. Дилла не знает, когда он сможет вернуться домой. Только тихо, как воскресную молитву, повторяет, что у сына все будет хорошо. Обязательно будет хорошо. Они быстро прощаются. Словами боль не облегчишь.

Дилла и Михкель Биера поворачивают на запад. Батраки и старшие сыновья расходятся — они отделяют от стада олених, чтобы те могли отдохнуть перед отелом. Самцов отводят к другой горе. Каждый батрак денно и нощно стережет свою часть стада.

Новое место для летней стоянки Дилла впервые видит накануне Дня летнего солнцестояния. Оно на низком берегу озера, изрезанного мысами и заливами. Обрывистый склон над водой, тень от которого застилает землю с раннего утра, покрыт деревьями. Редкие березовые листья поблескивают на солнце подобно отполированному серебру. К востоку от бурной реки проглядывают вершины взмывающих в небо ледников.

Неподалеку от озера лежит перевернутая лодка. Мальчики оттаскивают ее к воде, снимают обувь и перешагивают через затопленные мостки. В начале лета из-за дамбы здесь наступает половодье. Неуклюжими гребками мальчики продвигаются по озеру. Несмотря на то, что они выросли у моря, у семьи никогда не было лодки — они рыбачили только в горных озерах при помощи веревки и крючка.

Дилла ходит вокруг и осматривается. Она ищет родники и хорошие камни. Воздух здесь другой: нет запаха соленой воды и водорослей, только прошлогодние сгнившие листья и остатки снежной плесени.

Дети с шумом бегают среди деревьев и пригорков. Дилла чинит износившиеся кожаные стельки и плетет тесьму. В зубах она держит трубку, надвинутая на лоб шапка скрывает ее темные волосы. С каждым днем Дилла чувствует себя все более неуклюжей и тяжело переваливается с ноги на ногу. Другие женщины не спускают с нее глаз и не оставляют надолго одну. Михкеля Биера она видит редко — вместе с другими мужчинами они помечают оленят и неустанно стерегут стадо в горах. Они безумно боятся его потерять. Олени настолько привыкли плавать в море, что могут уплыть на север, если никто не будет следить за берегом озера.

Дилла скучает по Элле и думает о Лассе: как ему живется на той земле, подвязывается ли он оборами, которые она сплела? Ей нужно подготовиться к появлению ребенка и найти того, кто поможет. Говорят, на Бартту Элле можно положиться — она не раз принимала роды и умеет заботиться о больных детях. Дилла ненадолго одалживает лодку, ей помогают грести. Нужно пройти 30 километров по воде, и потом еще немного пешком.

В конце августа в одной из веж в Лейбба у Диллы рождается мальчик. Она заворачивает сына в телячью кожу и укладывает на мох. Оборачивает его головку, загибает кожаное покрывало и крепко зашнуровывает люльку. Тесьма на ней остается прежней, поскольку малышка Сюсанна к ним не вернулась. Вместо нее родился Ула Юханнес, названный так в честь своего умершего брата. Это их с Михкелем Биера младший сын, váhkar, ему предстоит заботиться о родителях. Серебряные пуговицы защитят его от всего плохого и грядущего пути в лесистую местность. Зимой и осенью их ждут новые земли. Дилле нужно отдохнуть. Хорошо бы, чтобы этот ребенок был последним — ее тело больше не выдержит.

Дилла почти все время проводит дома, но к ней приходят гости. Ей нравится угощать их чем-нибудь и предлагать кофе. Иногда женщины из других веж приносят с собой оленьи сухожилия, достают игольницы, висящие на поясе, и за разговорами начинают плести. Руки работают, а женщины говорят о людях, живущих на новой земле, их простых детских юпах блеклого цвета и прямых оборах. Шведских картузах. О том, как местные подобно воробьям снуют по льду на лыжах с длинными палками. Об их оленях, угольно-черных, как вороны, и послушных, как козы.

Женщины вспоминают и о min riika, «нашей земле», которую они покинули. Она не такая, как dát riika, «эта земля». Они говорят о церковных праздниках в Каресуандо, родне и о море. О границах, оленьей полиции и штрафах. Власти фогтов. Кто-то уверен, что они попали на медвежью землю. В дом хищников. Повсюду лежат камни — их так много, что иногда даже не знаешь, где сесть.

Самым важным для Диллы становится благополучие ее мальчиков — только об этом она волнуется. «Им бы жену богатую», — шутит мать, но она действительно так думает. Нужно обеспечить им хорошую жизнь. Олени Михкеля Биера пасутся так, будто вросли в землю. На местные пастбища — грех жаловаться. Если они будут давать достаточно еды и обеспечивать всех сыновей работой, Дилла с радостью назовет эту землю своим домом. Если у детей все сложится, она не будет горевать по былому.

Стуоранъярга

Предпоследнее лето

Август 1924 Андом Овла и Михкель Биера Ристиинна Улоф Андерссон Омма и Кристина Омма

Многим известен йойк о полуострове Стуоранъярга. О крупных, подобно лошадям, оленях. Андом Овла слушал его с детства. В нем поется о том, как олени все пасутся и пасутся, а корм все не кончается. Иногда этот йойк приходит к людям, когда они сгоняют и стерегут животных. Особенно в ясную погоду, когда стадо находится высоко в горах, дует ветер, на небе светит солнце, а телята постепенно взрослеют. В такие дни люди поют йойк о Стуоранъярга, полуострове, выходящем в море.

Когда небо затягивает облаками, на земле воцаряется тишина. Йойк о Стуоранъярга не услышишь в те дни, когда небеса давят прямо на горные вершины. Он исчезает вместе со skoaddun, как его называют местные, — туманом, окутывающим полуостров плотным rana (покрывалом). Этот туман отпугивает оленей от гор и ведет их вниз к фьордам. При первых признаках циклона Андом Овла быстро обувается. Ему известно, что облака влекут за собой много работы. Впереди оленеводов ждут штрафы — как бы пристально они ни следили за животными, всех отловить невозможно. «Нам приходится постоянно стеречь их, чтобы