Перед Эллианой промелькнули мысленные картины: Жон дэа-Корт, аккуратно вытирающий свои широкие ладони красной тряпкой, безупречно чистый кожаный костюм и заботливость Ремы, озорная и отмытая до блеска юная мордашка Вар Мона…

— Я…

Ран Элд предостерегающе поднял руку и подался через стол, сверля ее взглядом.

— Разведчики — неподходящее общество для члена Клана Мицел. Для любого члена Клана Мицел, — заявил он медленно, словно у нее были проблемы со слухом — или с мозгами. — Ты меня понимаешь, Эллиана?

«Склони голову! — в отчаянии приказала она себе. — Будь кроткой. Помни. Помни про свой корабль!»

— Я тебя понимаю, — прошептала она, чувствуя, как кровь стучит у нее в висках.

— Ну и что тут у нас, живая картина? — В дверях стояла Бирин Кэйлон. Подняв руку, на которой блеснуло кольцо Клана Мицел, она ткнула пальцем в сторону сына. — Ран Элд играет роль ненасытного кота, который готов слопать несчастную мышку, изображенную Эллианой. Так! — Она опустила руку и вошла в комнату. — Я угадала?

Ран Элд рассмеялся и откинулся на спинку стула.

— Вы как всегда обо всем догадались, матушка!

— На самом деле, сударыня, — сообщила Вени, вставая и отодвигая стул Делма, — мы просто пытались доказать Эллиане и Сайнит нежелательность общения с разведчиками и другими подобными личностями.

— Бокал вина, Ран Элд, сделай милость. И плошку супа, если он еще остался.

Получив заказанное, она пригубила вино и только потом повернулась к своей средней дочери, которая продолжала сидеть в позе мышки, которую вот-вот проглотят. Бирин Кэйлон ощутила прилив сострадания. Вид у девочки был неважный: худое личико заострилось, под туманными глазами легли огромные темные тени.

Бирин вдруг задумалась, не был ли этот урок должного поведения связан с каким-то определенным разведчиком. Она съела ложку супа. «Право, — решила она, — Ран Элд слишком суров с девочкой».

— Несомненно, разведчики — люди со странным характером, — проговорила она после еще одной ложки супа. — Я помню твоего отца, Эллиана. До чего он любил задавать вопросы! Готов был без конца рассуждать о какой-нибудь смеси для чая или обычае пить утреннее вино только по утрам или о том, умеют ли кошки шутить. И самые простые вещи служили поводом для бурного веселья. Чуть было не довел меня до сумасшествия, а ведь он только проходил подготовку в Академии и не был настоящим разведчиком!

Она вздохнула.

— Твоя бабка, которая, конечно, в тот момент была Делмом, находила его совершенно безобидным. Он, в свою очередь, обращался с ней крайне уважительно и отзывался о ней очень высоко, так что он отнюдь не был лишен должных взглядов, как некоторые склонны думать о разведчиках.

— И в то же время вы не отрицаете, что он, как и все разведчики, держался странно, — сказал Ран Элд.

— Да, — ответила Бирин, хмурясь своим мыслям, — да, сын мой, я не могу отрицать того, что он был очень не похож на всех. В тот момент я подозревала, что он надо мной подсмеивается. Однако со временем я поняла, что большая часть его странностей должна быть отнесена на счет его подготовки.

Тем, кто берет на себя полные опасностей обязанности разведчика, приходится пройти интенсивное и очень специализированное обучение, которое помогает им выжить в огромной вселенной. Приходится сожалеть о том, что достижение успехов в этом обучении делает человека… другим.

Я слышала даже, будто разведчики — не лиадийцы, что, конечно, чепуха. По моему мнению, разведчики отягощены пониманием, которое охватывает не только Лиад, но и всю вселенную. — Она потянулась за вином. — Думаю, что это понимание навсегда отделяет их от тех, кто не видит дальше Лиад.

— Тогда вы видите в разведчиках героизм, не так ли, сударыня?

В голосе Сайнит ясно прозвучал смех, и Бирин нахмурилась на нее.

— Я вижу в разведчиках непохожесть, — строго проговорила она. — И, возможно, одиночество. Допускаю, что у них можно чему-то научиться, если человек обладает способностью это сделать. Не все способны — и в этом нет ничего позорного. Нет ничего позорного и в том, что у человека есть подобная способность.

Она перевела взгляд на Ран Элда, который сидел напротив нее, являя собой воплощенное внимание.

— Я не вижу ничего плохого в общении с разведчиками.

Он вежливо склонил голову. Удовлетворенная его реакцией, Бирин снова занялась супом.

Тишину нарушил звук отодвигаемого от стола стула. Эллиана встала и поклонилась матери.

— Если вы не возражаете, сударыня. Мне нужно проверять работы студентов.

Бирин взмахнула рукой.

— Конечно. Доброго тебе вечера, дочь.

— Доброго вечера, — прошептала девушка и придвинула свой стул к столу, оставив нетронутую тарелку с едой и пустую чайную чашку.

У двери столовой она остановилась и повернулась, протянув вперед руку. Серебряное кольцо, принадлежавшее ее бабке, поймало свет — и тут же потеряло.

— Пожалуйста, сударыня, скажите, — взволнованно спросила она. — Что с ним стало?

Бирин подняла голову, хмуря лоб.

— С кем?

— С моим… моим отцом.

— Дитя, откуда мне знать, что с ним стало? В последний раз я виделась с ним двадцать семь лет назад, когда мы подписали соглашение об окончании контракта.

— О! — Плечи под широкой, как кокон, рубашкой поникли. — Конечно. Доброго вам вечера, сударыня.

— Доброго вечера, Эллиана, — сладко пожелал ей Ран Элд — но в дверях уже никого не было.

— Что он сделал? — Вар Мон воззрился на своего чалекет с откровенным недоверием. — Ты с ума сошел?

— Я — нет, но милорд чел-Мара — определенно сошел! — расхохотался Лин Ден. Он бросился на шею своему чалекет и поцеловал его в щеку. — Давай радоваться, милый: мне теперь не придется вступать в ряды земных наемников!

— Можно подумать, тебя бы приняли, — ворчливо отозвался Вар Мон. — А если бы приняли, то тебе удалось пережить хотя бы первый день боев. А обязанность сообщить об этом твоему отцу наверняка легла бы на меня. Лин Ден, ты уверен в том, что это был Вин Син чел-Мара?

— Неужели я мог бы забыть его лицо? — парировал тот, начиная кружиться на месте от избытка чувств. — Привет, Рема!

— Привет, Лин Ден. — Она кивнула и встала рядом с Вар Моном. Ее лицо оставалось совершенно серьезным. — Как у тебя дела?

— Великолепно. Головокружительно! Мне несказанно повезло, если только я смогу убедить моего жестокого чалекет в том, что я совершенно в здравом рассудке.

— Или хотя бы в таком здравом, как раньше, — пробормотал Вар Мон.

Рема коротко улыбнулась.

— Что произошло? Твой отец заплатил твой долг?

— Лучше! В десять раз лучше! Вин Син чел-Мара сам нашел меня после утренних занятий… только представь себе, что его милость дожидался в университетском коридоре!.. Так вот, он нашел меня и вернул мне мой проигрыш — и дал бумагу, в которой говорилось, что я больше ничего ему не должен в будущем и что все, что я был должен ему в прошлом, прощено. Вот! — Он извлек из нарукавного кармана листок пергамента, сложенного в несколько раз. — Прочти сам!