Я её прекрасно понимал и в сопровождении Кравцова отправил Мотьку восвояси. Она уехала, а я остался работать, помогая строителям выпиливать и собирать заново часть реквизита, оставленного от «Соляриса».

Я знал, что сегодня буду работать тут весь день. Мне нужно было решить все дела именно сегодня, ибо я точно знал, что завтра меня тут уже не будет. Завтра в шесть часов утра мы с моей любимой женой и небольшой свитой отправляемся к ней на её уже малую родину. И там мне предстоит вновь праздновать.

«Что ж, держись, Германия. Прошлый мой приезд ты вроде бы выдержала. Посмотрим, как справишься в этот раз».

* * *

Глава 14. Интерлюдия. Страсти

Американскому кинорежиссёру тяжело было осознавать то, что его гениальность стала частично основываться на рукописях кровавого КГБ. Он не мог смириться с тем, что Советы сумели проанализировать его первый фильм и написать столь подходящее продолжение. Получалось, что давно закабалённые в ГУЛАГе безвольные массы, обречённые на страдания, могут столь масштабно мыслить. Более того, мыслить совершенно не хуже, чем самые светлые умы величайшей Западной цивилизации.

Как такое могло произойти? В голове режиссёра такая ситуация вызывала недоумение. Впрочем, это было неудивительно.

Сейчас у режиссёра были сложные времена. Из-за нервного срыва, который диагностировали врачи, ему пришлось не одну неделю пролежать в больнице для душевнобольных. Деньги у Джорджа были, поэтому проходил лечение он в фешенебельной клинике и в отдельной, полностью укомплектованной всем необходимым, палате. Осматривали и лечили его лучшие врачи. Ухаживали хорошие сиделки. В общем, грех было жаловаться. Он мог себе это позволить, поэтому на своём здоровье экономить он не стал.

Успех первого фильма про войны в звёздном небе принёс ему немалые дивиденды. И среди прочего это были не только деньги, но и известность.

Именно успех картины дал стремительный взлёт карьере амбициозного американца. В одночасье он стал знаменит, популярен и богат. Не это ли и есть великая американская мечта? Но Джордж не стал долго почивать на лаврах свалившегося успеха, а решил этот успех развивать.

Прошло совсем немного времени с премьеры первого фильма, ставшего бестселлером, как началась подготовка к его продолжению.

Работа закипела. И Джордж был очень этому рад. Он мечтал снять ещё как минимум два фильма в этом цикле. И у него сейчас были все карты на руках. И вроде бы всё наладилось, и вроде бы для грусти и печали не должно было быть места, ведь дела шли в гору, но всё же режиссёра кое-что беспокоило. Его очень расстраивал тот факт, что сценарий для нового фильма он написал не сам, а ему его подарили проклятые «комми».

В те дни, когда он только получил сценарий, он был на седьмом небе от счастья и, выйдя из клиники, сразу же показал его боссам киностудии. Те сценарий прочитали, и он на них произвёл крайне благоприятное впечатление и вызвал в их среде фурор. Они были поражены той скоростью, с которой режиссёр смог написать продолжение. Также их очень удивила доскональность, проработанность и детализация многих сцен. Они очень обрадовались тому, как серьёзно и со рвением Джордж подошёл к сиквелу и без колебаний выделили необходимый для съёмок бюджет.

— Ты молодец, Джордж! Мы в тебя верим! Сценарий просто блестящий! Тебя, без сомнения, ждёт очередной успех! Так не упусти же его, парень, и мы все озолотимся! — говорили киноделы, осыпая амбициозного молодого человека обещаниями и благодарностями.

Оно и понятно. Первая картина принесла киностудии баснословные деньги. При бюджете фильма в одиннадцать миллионов долларов за год он собрал более четверти миллиарда. Естественно, боссы, увидев хороший и продуманный сценарий, выразили бурную радость и надежду на то, что успех первой картины повторится и второй фильм тоже принесёт им не меньшую, а, быть может, даже большую прибыль. Потому и хвалили, потому и обещали всяческую помощь и поддержку.

Похвалы режиссёру были крайне приятны, потому что вселяли надежду. Заработать много денег, купить ранчо и построить там свою киностудию было хрустальной мечтой режиссёра. Для её осуществления он был готов на многое.

И, в общем-то, приближению этой мечты нужно было бы радоваться, но, каждый раз вспоминая встречу с адвокатом продюсера Джона Джексона Тейлора, и то, как продавшийся американец ловко стал его шантажировать, режиссёр впадал в дрожь, а потом и в состояние безнадёжной грусти, которая незамедлительно переходила в запой, а следом и в депрессию.

На душе было очень тягостно. И тягость эта усугублялась не только из-за выпивки, но и из-за того, что ему приходилось отдавать Советам практически свою душу. Технические идеи по монтажу картины, новшества в сборке компьютеров и другого технического оборудования, компьютерные программы, которые их специалисты сумели написать специально для помощи в создании невиданных для этого времени спецэффектов, да и самих специалистов по контракту пришлось отдать почти на год. Проклятые «комми» мели всё подчистую. Понимание того, что «комми» его буквально потрошат, очень бесило Джорджа.

В один из дней после очередной выписки из больницы, в которую он попал после очередного нервного приступа, Джордж решил, что с этим надо кончать. Выпил, набрался смелости и собрался пойти в ФБР и ЦРУ, чтобы там чистосердечно во всём признаться, раскаяться и раскрыть ужасные действия вероятного противника, который столь бесцеремонно использует гениальный талант режиссёра.

И он чуть было этого не сделал. Однако в тот день ему повезло, ибо судьба ему благоволила. Своими идеями о предстоящем походе в спецслужбы он поделился со своим психиатром, который штатно по расписанию в этот день навестил своего пациента. Началась беседа доктора с пациентом. И когда врач в очередной раз услышал о лучах, с помощью которых КГБ проникает в мозг к его пациенту и ворует мысли, и что режиссёр собирается обо всём этом рассказать кому следует, посоветовал пациенту успокоиться, пока не поздно одуматься и никуда не ходить.

— Понимаешь, Джордж, — сидя напротив режиссера, мягким голосом говорил доктор Абрамсон, — одно дело безобидные шалости в моей клинике и совсем другое дело шалости в секретной больнице ЦРУ. Поверь, тебе вряд ли там понравится. Ты говоришь, что Советы тебя тут выпотрошили? Поверь, это всё цветочки по сравнению с ягодками, которые ты можешь получить в какой-нибудь закрытой камере на глубине двухсот метров в штате Мичиган. И если сейчас тебя потрошат эфемерно, то там будут потрошить по-настоящему. И делать они это будут до тех пор, пока ты не признаешься во всём. В том числе и в убийстве президента Кеннеди! Так что не нужно забивать себе голову всякой ерундой. Ты жив, богат и у тебя вся жизнь впереди. Снимай фильмы, получай гонорары и радуйся этой самой жизни, пока у тебя есть такая возможность!

О том, что доктор Генрих Альбертович Абрамсон является штатным сотрудником КГБ, более двадцати лет назад перебравшимся из Израиля в США, режиссёр, естественно, не знал. Но словам своего психиатра поверил, посчитав их логичными, и больше ни о каких походах в сторону спецслужб не помышлял. Стараясь сосредоточиться на работе, он делал все, чтобы как можно быстрее начать съёмки нового проекта, и чтобы не отвлекаться, лишь изредка интересовался, какие ещё интеллектуальные и технические ресурсы из его компаний руками Тейлора высасывает империя зла.

В душе, конечно же, великий режиссёр не желал укрепления СССР. Но выбора у него не было, уж слишком сильно он завяз в связях с «комми». И теперь без ущерба для себя бросить всё, разорвать договорённости и просто уйти абсолютно не представлялось возможным. Коготь увяз, всей птички пропасть. И такая перспектива режиссёра пугала. В его прекрасной демократической стране за связи с КГБ, мягко говоря, можно было попасть в опалу, стать нерукопожатным и на этом карьере режиссёра пришёл бы конец.

Поэтому Джордж как можно дальше отстранился от скользкой темы, передав контакты с людьми Тейлора помощникам, но, занимаясь своими делами, он нет-нет, да получал информацию о грандиозном проекте, который развернули Советы, строя киностудии «Знамя мира».

«Комми» настолько серьёзно отнеслись к делу, что для того, чтобы скрыть зарождающуюся киноимперию, они закамуфлировали её под автобазу и кирпичный завод. Но даже из столь