холмам, расплывчатые очертания которых можно было разглядеть сквозь завесу дождя.

Внутреннее убранство автомобиля было выдержано в фиолетовых тонах. Мягкая кожаная обивка, блестящее серебро, вещи, сделанные из хрусталя и золота. Здесь находились часы, электрическая зажигалка для сигар, спидометр, соединенный с наружным спидометром, рупор для переговоров с шофером, термометр и барометр, наполненный красной жидкостью. Предполагалось, что барометр будет предсказывать погоду, но он отказывался выполнять свои функции. Кроме того, в лимузине можно было найти зеркало, прибор для маникюра, пудру и крем для лица; если нажать кнопку, из стенки автомобиля выдвигался ящик с какими-то баночками в кожаных футлярах.

В лимузине ехали двое пожилых людей-мужчина и женщина. Они сидели, откинувшись на спинку и сложив руки на животе. Вернее-не сидели, а полулежали. Изредка женщина брала рупор и говорила шофёру:

– Осторожней, Вильям!

На что шофер неизменно отвечал:

– Не беспокойтесь, мадам.

Перед каждым придорожным строением или коттеджем автомобиль останавливался, а шофер окликал человека, стоящего в дверях или под навесом:

– Эй, старина, как проехать к гостинице «Горное Эхо»?

Человек, не вынимая рук из карманов, кивком, указывал на север:

– Поезжайте прямо, пока не увидите столб с надписью: «Дорога в гостиницу «Горное Эхо». Тогда сверните на право.

– Понять не могу, зачем мы туда едем, недовольным тоном произнесла женщина.

– Доверься мне, моя девочка, доверься мне, выразительно посоветовал мужчина своей пятидесятилетней спутнице. Я знаю, что делаю.

– Да… тайный помощник… – помолчав, проговорила женщина. Но почему Майкл Уэбб? Почему именно он?

– Э… гм… видишь ли, нам нужен философ, – ответил мужчина. – А ведь он-философ, не так ли? – Говорят, что философ, отозвалась женщина.

– Философ, запутавшийся в паутине! – с жаром воскликнул мужчина.

– У него и фамилия соответствующая [Уэбб, Web – паутина], – добавила женщина и стала смотреть в окно. Славные здесь яблони, м-р Торнтон, – сказала она.

Это была одна из тех женщин, которые всегда величают своих мужей «мистерами».

– Гм… да… много яблок… прекрасные фруктовые сады. Я здесь знаю каждую пядь земли.

М-р Торнтон был массивным, плотным человеком с лысиной и густыми черными усами. Замолчав, он обеими руками разгладил усы.

– Должно быть, у них горы яблок, – сказала женщина. – Сколько яблонь!

– О, да… яблоки у них есть… Но главным образом они разводят табак. Он хранится в этих больших красных сараях.

– Я люблю яблоки красные, сочные… Говорят, тот, кто ежедневно съедает одно яблоко, не нуждается в докторах… Когда я была девочкой, у нас в погребе всегда стояла бочка с яблоками… Красные сочные яблоки.

– Здесь в Коннектикуте яблоки кислые, – сказал мужчина. Предназначаются для сидра. Но чего здесь много, так это табаку. Страна табачных плантаций.

Лимузин, разбрызгивая грязь, промчался по единственной улице Брукфилда; замелькали бело-зеленые домики и мокрые вязы.

– Если эта ведьма еще не побывала здесь и не рассказала обо всем Майклу Уэббу, наше дело выгорит! – воскликнул мужчина.

– Лучше было бы продолжать игру со Стэденбери, – горестно отозвалась женщина. – Ведь ему все известно.

Мужчина зажал ей рот рукой.

– Тише! – прошептал он. – Ради бога, тише! Кричишь над самым рупором! Или ты хочешь, чтобы и Вильям узнал все, что мы знаем? О Стэденбери и обо всем?

– О, пустяки! Вильям ничего не замечает.

И, словно вспомнив о чем-то, она нервно поднесла рупор к губам.

– Осторожней, Вильям! Мы спускаемся с высокого холма.

– Не беспокойтесь, мадам, покорно ответил шофер.

– Почему ты ему не сообщила о крутом повороте у подножья? – саркастически заметил мужчина. – Я отсюда вижу столб с надписью.

Снова женщина заговорила в рупор.

– М-р Торнтон сказал, что у подножья холма крутой поворот. Будьте осторожны, Вильям.

– Хорошо, мадам, – ответил Вильям.

– Если б только не эта ведьма!.. – сквозь зубы пробормотал мужчина и лихо закрутил усы. Быть может она туда отправилась с той же целью.

– Куда отправилась?

– В гостиницу… «Горное… Эхо»… повидать… Майкеля… Уэбба, медленно произнес мужчина, разделяя слова мрачными паузами.

– Но уверены ли вы, что она там побывала?

– Эх! – вздохнул мужчина. – Если б я был уверен что она не говорила с Майкелем Уэббом, тогда я бы знал, как себя держать. Я бы не стал открывать свои карты.

– Но ведь вы можете спросить его, видел ли он ее.

– Что? И выдать тайну? Ни за что! Могу ли я рассчитывать на твою поддержку?

– Тридцать лет я была вам помощницей, м-р Торнтон, – сказала м-с Торнтон, – и теперь уже поздно задавать такие вопросы.

– Видишь ли, я спросил, чтобы знать наверное.

– Я всегда надеюсь на благополучный исход, заметила м-с Торнтон. – Одного только я не понимаю, почему вы внезапно решили ехать к Майклу Уэббу. Вчера, когда мы укладывались спать в гостинице Дэнбери, у вас этого и в мыслях не было.

– Да… но сегодня за завтраком мне пришел в голову этот план. Во всяком случае, вреда он принести не может. Мы на пути к цели, и времени у нас много.

Глава шестая

1

Пока гости сидели за завтраком, м-р Бюфорд бродил по дому. Лил дождь, и толстяк подумал: «Сегодня все будут сидеть дома». В гостиной он привел в порядок журналы. Горничная уже разложила их на столе, но он остался недоволен: ему хотелось, чтобы «Географический Журнал» лежал сверху, на самом виду. Это был его любимый журнал.

М-р Бюфорд любил читать о чужеземных странах и о том, как живут там люди. Иногда, но нечасто, гости беседовали о путешествиях, рассказывали о своих приключениях за границей. В таких случаях толстяк присаживался к гостям и слушал; изредка делился своими впечатлениями, сообщал о том, что случалось с ним в заграничных отелях и гостиницах.

Приведя в порядок журналы, он заглянул в библиотеку, посмотрел, на всех ли столах лежат ручки и журналы. В дальнем углу комнаты он положил на стол шахматную доску и расставил на ней шахматы. Рядом с библиотекой находилась крохотная комнатка-что-то вроде фонарика, – где обычно играли в покер. Рос положил фишки и карты на стол, затянутый зеленым сукном. В покер играли в дождливые дни и по вечерам, когда погода стояла холодная, и всегда Гюс без пиджака сидел во главе стола и держал в своих толстых руках веер карт.

2

Казалось, в гостинице даже воздух был пропитан разговорами об эстетике и литературе. Каждый проницательный человек должен был сразу это почувствовать, хотя бы он понятия не имел о репутации «Горного Эха».

Почти все гости считали себя людьми культурными, и их разговор вертелся вокруг абстрактных понятий. Они беседовали об основных идеях различных эпох о влиянии книг на цивилизацию. Они были убеждены, что кое-кто из писателей и некоторые книги в значительной мере повлияли на человеческий прогресс. Вот, например, Эмерсон… Он, так сказать, помог американскому уму сформироваться и оказал влияние на развитие американской мысли. По их мнению, Вольтер и Руссо сделали французскую революцию. Этого мало: они утверждали будто «Хижина дяди Тома» породила антагонизм, который привел к Гражданской войне.

Все эти рассуждения Майкл Уэбб, котировал, как пустую болтовню. «С помощью этих идеалистических бредней, – думал он, – культурные люди обманывают самих себя». По его мнению, литература никогда не оказывала существенного влияния на ход исторических событий. Книги не порождают исторических событий; книги – это цветы событий, вырастающие из истории, как растения вырастают из земли.

Гражданская война началась в тридцатых годах и была в самом разгаре, когда м-с Стоу написала «Хижину дяди Тома». Отпадение южных штатов и призыв к оружию следует рассматривать как последнюю фазу войны, затянувшейся чуть ли ни на тридцать лет.

He Boльтер и Руссо вызвали к жизни французскую революцию они сами были вызваны революцией. В течение многих лет французская революция была дымящимся вулканом, в котором медленно накапливалась огненная лава; из этого вулкана вырвались два столба дыма – Вольтер и Руссо. Мудрые люди сумели бы разгадать это предзнаменование, но у власти стояли отнюдь не мудрецы.

Что же касается Эмерсона, сформировавшего американский ум, то Майкл Уэбб рассуждал так: очевидно Эмерсон занимался своим делом в потемках и по