этих двух стран можно прочитать в моей предыдущей книге "Разъединенные нации"). Все остальное было бы игрой чисел, в которую теоретически могли бы играть лишь немногие страны в немногих местах, и играть достаточно хорошо, чтобы усилия могли окупиться. Смысл этого обсуждения возможных экономических моделей не в том, чтобы повергнуть вас в уныние (хотя, на мой взгляд, это вполне разумное решение), и даже не в том, чтобы определить, какой исход наиболее вероятен.

Напротив, это делается для того, чтобы подчеркнуть два вывода:

Во-первых, все изменится. Какую бы новую экономическую систему или системы ни создал мир, это будет нечто такое, что мы вряд ли признаем жизнеспособным сегодня. Нам, вероятно, потребуется гораздо больше капитала (пенсионеры впитывают его как губка), но у нас его будет гораздо меньше (меньше работников - меньше налогоплательщиков). Это означает, что экономический рост и технологический прогресс (для обоих видов деятельности необходим капитал) застопорятся. И это только одна сторона. Все, что капитализм, фашизм и прочие были призваны уравновешивать или управлять - предложение, спрос, производство, капитал, труд, долг, дефицит, логистика - не столько изменяется, сколько эволюционирует в формы, которые мы как вид буквально никогда не испытывали. Мы вступаем в период экстремальных преобразований, когда наши стратегические, политические, экономические, технологические, демографические и культурные нормы одновременно находятся в движении. Конечно, мы перейдем к другой системе управления.

Во-вторых, этот процесс будет травматичным по самому определению. Концепция большего была нашим путеводным светом как вида на протяжении веков. С определенной точки зрения, последние семьдесят лет глобализации были просто "больше" на стероидах, резким изменением наших давних экономических представлений. Между демографической инверсией и концом глобализации мы не просто заканчиваем наш долгий опыт "больше" или даже начинаем пугающий новый мир "меньше"; мы сталкиваемся с экономическим свободным падением, поскольку все, что лежало в основе экономического существования человечества со времен Ренессанса, разворачивается одновременно.

Между крахом глобального порядка и инверсией глобальной демографии, старые правила явно не работают, и нам понадобятся десятилетия, чтобы понять, что может быть лучше. Разные страны будут чувствовать, что старая система разрушается с разной скоростью и разными способами, и они будут реагировать на эти стимулы, используя подходы, сформированные их собственными сильными и слабыми сторонами, культурами и географическим положением. Развитие нового -изма также не будет происходить в контролируемых условиях в течение неторопливого периода времени. Это произойдет здесь и сейчас, в условиях демографического и геополитического коллапса.

Мы не сможем сделать все правильно с первой попытки. Мы не будем идти вперед одними и теми же путями. Мы не придем к одному и тому же пункту назначения. Нашему миру потребовались столетия, чтобы разобраться в нашем нынешнем квартете экономических моделей. Это процесс, а не предсказуемая, спокойная, прямая линия. В последний раз, когда человечество боролось с изменением факторов, которые потребовали новых экономических моделей, причинами были промышленная революция и первая волна глобализации. Мы активно спорили о том, какая система лучше. У нас были драки. У нас были войны. У нас были большие войны. Большинство из них не были холодными.

Жизнь в исторический момент - непредсказуема.

Запутанные, запутанные модели

Теперь, когда нам всем нужно немного выпить, давайте рассмотрим несколько примеров того, на что может быть похож успех. Хотя наш мир никогда не испытывал ничего подобного тому, что нам предстоит пережить, демографические и геополитические реалии некоторых стран заставили их столкнуться с передовым краем этой трансформации раньше, чем остальных. Есть несколько мест, куда мы можем обратиться за вдохновением. Или подсмотреть ограничения. Или, по крайней мере, не наступить на мины.

Я предлагаю вам рассмотреть два из них.

РОССИЯ . . . КАК ИСТОРИЯ УСПЕХА

Хотя в России всё и всегда делалось по-своему... необычно, неоспоримым является тот факт, что Россия была частью первой большой партии стран, начавших индустриализацию: после британцев и в те же сроки, что и немцы. Переплетенные демографические и промышленные истории русских и немцев, по сути, были историей Европы с начала 1800-х годов и до наших дней* (В Disunited Nations (предыдущая книга Зейхана, прим. пер.) есть не менее толстый раздел, посвященный и этой переплетенной паре).

Но если немцы использовали возглавляемый американцами Порядок, чтобы совершить квантовый скачок по шкале добавленной стоимости и превратить свою экономику из индустриальной в более ориентированную на экспорт технократическую структуру, то Советский Союз был целью, против которой и создавался Порядок и поэтому не мог сделать ничего подобного. Вместо этого Советский Союз пошел по пути коммунизма и коммандной экономики. За пределами военной сферы Россия просто не могла идти в ногу с технологическим динамизмом мира, возглавляемого американцами. По мере того, как годы складывались в десятилетия, советская экономика достигла плато в плане развития, и почти весь экономический рост в 1960-х и 1970-х годах происходил не за счет технологий или производительности, а за счет увеличения численности трудоспособного населения. Больше вошло - больше вышло.

Чтобы поверить, что Советский Союз будет функционировать в течение длительного времени, нужно было верить, что советское население будет продолжать расти, а этого просто не было. Между периодами разрушений во время мировых войн, сталинских усилий по урбанизации и коллективизации, широкомасштабной бесхозяйственности при Хрущеве и организационного застоя при Брежневе Советский Союз перестал генерировать достаточное количество новых работников. К 1980 году демографический конвейер был уже исчерпан. ...а затем наступило дно. Травма советского краха была экономической, культурной, политической, стратегической и демографической. В период с 1986 по 1994 год уровень рождаемости снизился вдвое, а уровень смертности почти удвоился. Сегодня Россия деиндустриализируется одновременно с сокращением численности населения.

Мрачно? Да, но Россия, вероятно, является одним из лучших сценариев для большей части промышленно развитого мира. В конце концов, Россия, по крайней мере, обладает достаточным потенциалом, чтобы прокормить и обеспечить себя топливом, а также достаточным количеством ядерного оружия, чтобы заставить любого потенциального агрессора остановиться и подумать (несколько десятков раз), прежде чем начать нападение. В мире ограниченных торговли и капитала можно оказаться и в гораздо более тяжелом положении, чем Россия, которая имеет стратегическую глубину (большая территория) плюс достаточно надежное продовольствие, топливо и электричество.

Но образец в плане подготовки к жизни после роста находится в другом месте.

ЯПОНИЯ: СТАРЕЕМ КРАСИВО

Япония уже более пяти десятилетий находится на пути к демографическому исчезновению. Экстремальная урбанизация стала нормой после Второй мировой войны, и в вездесущих токийских кондоминиумах просто не хватает места для того, чтобы с легкостью заводить семьи, тем более семьи большого размера. Процесс старения настолько глубоко укоренился, что около тридцати тысяч японцев умирают в своих квартирах каждый год, и никто не замечает этого, пока не появляется... запах. Приходится проводить дезинфекцию. Япония