Генри не ответил.

– Ай, к черту это все! Я все равно не хотел стричься. Мне кажется, твоей сестре так больше нравится.

Стук замедлился.

– Хочешь, мы купим воздушного змея? Я слышал, что их запуск считается официальным видом спорта в Таиланде, – предложил я.

Генри едва заметно улыбнулся и кивнул.

* * *

Мы поехали в магазин игрушек, где предоставляли лучший выбор воздушных змеев. Генри долго раздумывал и в конечном итоге выбрал змея с портретом Леброна Джеймса. Я купил единственного красного змея, которого мне удалось найти, – с Элмо, добрым монстром с мохнатым лицом в форме алмаза. Генри посчитал это забавным, из-за чего мой выбор показался мне даже более удачным.

– Мне нравится красный, – посмеялся я вместе с ним. – Нужно купить змея для Милли. Как думаешь, какого бы она выбрала?

Я тут же почувствовал себя идиотом. Постоянно забывал, что она не может видеть и ей плевать, как будет выглядеть ее воздушный змей.

Но Генри не счел мой вопрос глупым и снова задумался. Затем достал ярко-розового воздушного змея в блестках и передал его мне.

– Судьи в Национальной регбийной лиге носят розовые футболки, – заявил он со всей серьезностью.

– Славно. Не знаю, как Национальная регбийная лига связана с Милли, но все равно отличный выбор.

Не прошло и часа, как мы вернулись домой. Генри взял в охапку всех змеев и выскользнул из машины прежде, чем я успел припарковаться. Он побежал по тропинке так, словно ему пять, а не пятнадцать, и ворвался через передние двери. Я спокойно последовал за ним.

К тому времени, как я зашел на кухню, Милли хмуро гладила брата по голове. Я взял ее за руку и положил себе на затылок, где мои волосы падали за воротник.

– Ты была права, – просто сказал я. – Мы слишком привязаны к нашим волосам.

Морщинка на ее лбу разгладилась, но Милли не убрала руку. Она согнула пальцы и расчесала ими мои волосы, оценивая их длину. Я изо всех сил старался не замурлыкать. А вот Генри положил голову ей на плечо и закрыл глаза, полностью укрощенный.

– Не спи, Генри. Нам еще запускать змеев.

Милли откинула голову и рассмеялась, опуская руки.

– О, значит, ты не упустил этот не тонкий намек? – хихикнула она.

– Нет, он был четким и недвусмысленным. Мы купили тебе розового змея. Генри сам выбирал.

– Он хорошо меня знает. Розовый мой любимый цвет.

– Да? Почему?

– Потому что у него есть запах. Вкус. Каждый раз, когда я пробую что-то розовое, мне вспоминается цвет. На секунду он полностью наполняет мой разум, но затем вновь исчезает.

– Гм-м. Я-то думал, ты скажешь, что это из-за твоей любви к регби.

– А, розовые футболки? – понимающе спросила Милли.

– Генри нужно почаще выходить гулять, – со смешком ответил я.

– Пойдем! – воскликнул тот, помчавшись к двери, словно принял мой совет близко к сердцу.

Улицу по бокам обрамляли деревья, передний двор был слишком маленьким, а по дороге ездило достаточно много машин, так что развернуться нам было негде. Мы сели в мой пикап: Милли посредине, зажав коробку передач между коленями, а Генри, чуть ли не подпрыгивающий от нетерпения, у двери.

Моисей ненавидит многоместные сиденья. Его бесит, что у него нет подлокотника. Но иногда Мо не блещет умом. Я никогда так не радовался своим многоместным сиденьям, как в тот момент, когда Милли прижалась ко мне сбоку, мой правый трицепс задевал ее грудь каждый раз, как я менял передачу. От нее пахло чем-то фруктовым… Клубникой или арбузом. Пахло… розовым. От этой мысли я улыбнулся. Да она сама была розовой – розовой, нежной и сладкой. Черт. Отныне розовый тоже мой любимый цвет.

Я отвез нас в Либерти-парк к югу от центра, и уже спустя несколько минут Генри пытался поднять Леброна Джеймса в воздух.

– Он уже делал это прежде, – с удивлением отметил я.

– Когда-то очень давно. Я даже не помню когда, – ответила Милли. – У него получается?

– Прислушайся. Слышишь это?

Мы вместе прислушались к звукам, которые могли натолкнуть ее на мысленный образ. Воздушный змей начал опускаться, но его снова подхватил ветер, и он взмыл вверх, издавая тихий шорох, как развевающееся на ветру белье.

– Я слышу!

– Это змей Генри. Он настоящий талант.

– Поможешь мне поднять моего змея в воздух? Я бы побежала, но это может плохо кончиться. Не хочу случайно упасть в пруд. Там же есть пруд?

– Просто убегай от кряканья уток.

Вскоре я поднял наших змеев в воздух. Леброн Джеймс, Элмо и ярко-розовый треугольник Милли парили вниз и вверх, оживляя блеклое дневное небо.

– Ослабь немного хватку, Милли! – крикнул я, когда ее воздушный змей полетел низко к земле. – Дай ему взлететь!

Милли взвизгнула, запаниковав, но тут же последовала моим инструкциям, и ее змей выровнялся, подхваченный потоком ветра.

– Я чувствую, как он взлетает! – радостно воскликнула она.

Генри был не единственным талантом в семье. Он бегал взад-вперед, таща за собой змея, его волосы лезли в глаза, щеки раскраснелись на февральском морозе.

– Если бы ты могла попасть куда-угодно, держась за веревочку этого змея, то куда бы ты полетела? – спросил я Милли, глядя на небо и вспоминая все места, которые я посетил. – Или путешествия тебя пугают?

– Вовсе нет. Просто это нереалистично. Я бы с радостью посетила кучу мест, даже несмотря на то, что не смогу их увидеть. Я все равно могла бы прикоснуться к стенам и впитать их атмосферу. Знаешь, здания копят в себе историю. Скалы тоже. Все, что существует уже давно.

Амелия замолчала, словно ожидала насмешек или возражений. Но мой лучший друг видит мертвых людей. Несомненно, мы еще многого не понимаем, но я могу с этим смириться. Это проще, чем пытаться во всем разобраться.

– Это правда! – добавила Милли, хотя я и не спорил. – Когда мне было тринадцать, мама отвезла нас с Генри в Аламо в Сан-Антонио. Как я поняла, там повсюду висят таблички «Не прикасаться», и здание ограждено веревками, так что посетителям можно только смотреть. Что, как по мне, крайне несправедливо. Я «смотрю» руками! Мама получила для меня специальное разрешение. Она всегда находила способ помочь мне получить новые впечатления, даже если для этого приходилось находить людей, которые позволят нам нарушить правила. Я стояла прямо напротив Аламо, прижав ладони к стенам, и просто слушала.

– И что ты услышала? – спросил я.

– Ничего. Но я что-то почувствовала. Это трудно объяснить. Это было словно… вибрация. Как дрожь в ногах, когда ждешь, пока проедет поезд…. Понимаешь, о чем я?

– Полностью понимаю.

– В каждом путешествии мама выбирала отели со своей историей. В Сан-Антонио есть отель «Фейрмаунт», который построили в 1906 году. Когда мы вошли туда, я почувствовала себя на «Титанике». Я ощупала весь отель. Помнишь, как ты сказал, что когда-то мир был прекраснее?