«Вестник Орнитологии» Сентябрь 1894 г. Мэри Берри, друг Союза Американских Орнитологов, сообщает из России. Благотворители братья Алфераки любезно предоставили мне возможность выступить с лекциями в их великолепном особняке на главной улице городаТаганрог. Они происходят из семьи известного благотворителя и попечителя местных школ и искусств, в прошом градоначальника Таганрога, и дом их лучший в городе. Теперь старший Алфераки служит в Петербурге на видной должности правителя канцелярии министра. Семья живет на три дома между Петербургом, Харьковом и Таганрогом. Это как если бы состоятельная американская семья жила между Вашингтоном, Атлантой и Новым Орлеаном. Фасад таганрогского дома украшают четыре величественные колонны в коринфском стиле, а внутри блеск французского рококо.

В огромном пышном бальном зале, где были устроены места для публики, желающей узнать из первых уст о живой природе Америки, я чувствовала себя скованно, однако слушали меня с интересом и вопросов задавали много. Присутствовали не только люди, купившие билеты, но и – по моей просьбе, бесплатно – воспитанницы училища с шестилетним сроком обучения, куда я была приглашена ранее с докладом о женском вопросе.

Лекция моя основывалась на материалах Союза Американских Орнитологов и моих собственных наблюдениях за птицами атлантического побережья и была согласована с господами Алфераки, поскольку орнитология и лепидоптерология их семейное увлечение, которое постепенно переходит в научные изыскания. Вот что рассказал мне об этом старший из братьев Алфераки.

«Наша бонна еще в раннем детстве связала для нас сачки и научила ловить бабочек. Первая бабочка была поймана на террасе, ведущей в сад, и оставила яркое впечатление, но впечатление более сильное произвело сообщение нашего воспитателя англичанина, что всякая бабочка и тем более птица имеет особое название. Англичанин, которого мы звали Дот за мелкий рост, был добрая душа и любил все живое. Он так увлек нас рассказами о разнообразии природы, что мы старались не упустить из виду любую подробность. Вся дичь, которая доставлялась с охоты, первоначально попадала к нам в руки и долго и подробно осматривалась. Стрелять мы научились довольно рано, лет с одиннадцати, нас брали на грачей и сусликов. Вольную птицу, застрелянную на лету, я помню до сих пор в мельчайших подробностях. Это был отличный выстрел! Бабочек можно собирать только летом, их жизнь коротка. Охота же продолжается в любой сезон. Ко времени моего поступления в университет моя коллекция чешуекрылых увеличилась, а страсть к зоологии и охоте слились в одно целое и не покидают меня.

С пятнадцати лет я стал вести охотничий дневник, куда аккуратно записывал застрелянных птиц и зверей, место охоты, погоду. Записывал также и виденных птиц, отмечал их появление и исчезновение, перелеты, найденные гнезда, описывал неожиданные происшествия на охоте. Больше всего мы охотились в Области Войска Донского, и я начал составлять список птиц южных округов. С юношеских лет, имея при себе определители птиц и собирая их чучела, я имел возможность записывать в свой охотничий дневник точные данные о проходящих через мои руки экземплярах. Особенно меня увлекала охота на небольших озерках возле моря, берега которых проросли мелкой травкой, где много бекасиных мест и весной большая тяга, встречаются многочисленные выводки вальдшнепов. Постепенно у меня составилась коллекция птиц, имеющих отношение к воде, всего около 150 шкурок в прекрасной сохранности и исключительной внешности. Мой товарищ, прекрасный художник, взялся нарисовать акварели, изображающие птиц из коллекции. Так составился целый альбом. В 1870 году я окончил университет, мы с братом отправились в Европу и ловили бабочек у подножия Лепонтинских Альп и даже на склонах Везувия. Младший брат тоже наблюдал за птицами и вел заметки, которые помогли в последующей его зоологической карьере. Особенно интересны его наблюдения по тератологии, то есть уродствам птиц. В его коллекции есть подорлик с четырьмя лапами и молодой лунь с правой короткой лапой без когтей. Я вполне осознаю, что результаты нашей деятельности являются лишь каплями в море науки, но утешаюсь тем, что ведь и море состоит, в сущности, из капель.»

Несколько лет назад Алфераки побывали на Тянь-Шане и Канарских островах. В настоящее время идет работа над двумя капитальными трудами – «Утки России» и «Гуси России» с яркими иллюстрациями. Размер книг не столь велик, как известный моим соотечественникам грандиозный альбом «Птицы Америки» Дж. Одюбона, но и «капли» Алфераки – весомый вклад в «море науки». Приятно было узнать, что фолио большого слона Одюбона было приобретено во время правления императора Николая I, по его высочайшему заказу, и находится в Академии Наук в Санкт-Петербурге. Особенно приятно это подчеркнуть в связи с поручением, которое я выполняю от имени Союза Американских Орнитологов.

В следующем репортаже для «Вестника» я расскажу о некоторых птицах из коллекции Алфераки, названия и внешний вид которых меня особенно заинтриговали. Это красноносый нырок, хохотунья, чирок-свистунок, журавль красовка и белолобый гусь.

И по традиции журнала, немного местного фольклора. Услышав в лесу стук дятла, русские припевают ему в такт: Дятел спятил, сел на дуб: Тук-тук-тук! Долбит сук, перепачкал Свой сюртук! Услышав пение дрозда, отвечают ему пением: Дроздочек титюлит, титюлит, к нам летит! Поет, как поет! С весной к нам спешит!

Дневник Мэри. Третий день дождь не переставая. Сушились у камина в доме А., пили сладкое греческое вино. У них с братом был английский гувернер, поэтому говорит отлично. Читал вслух из байроновского Дон Жуана – заслушалась. Подарил теплую шаль ажурной вязки. Мягкая борода и душистые волосы. Чудесный. Всё сказочно!

«Гусиная Охота» Когда Байрон уезжал на войну, предчувствуя близкий конец, он просил позаботиться о двух живших в его дворце гусях, к которым был сильно привязан. Поэт Гусиное Перо – неординарный человек, может быть, как и я, он мечтал улететь с гусями куда подальше от людей… Однажды я подкармливал семью гусей на озере недалеко от усадьбы, надеясь с ними подружиться, однако дружбы не случилось. Вероятно, они чувствовали, сколько крылатых сородичей успел я погубить, и отказывались мне доверять. Как-то довольно крупный гусак выскочил из мелководья и пошел на меня, тряся шеей и головой, – я понял, что намерения у него самые серьезные, отступил и бросил пустую благотворительность. Сами прокормятся. Настоящий охотник и foie gras – понятия несовместные.

Дневник Мэри. Впереди – морская жизнь. Через Новороссийск на пароход в Стамбул, а там пересадка и – дальше до Яффы, через какой-то греческий порт.

А.А. проводил до самой каюты – не ожидала такого внимания. Подарил автоматическое перо Pelikan и пузырек-непроливайку с фиолетовыми чернилами. Велел подмечать и записывать всё необычное и волнующее. «Пишите и ко мне, когда увидите гусей или уток. Буду рад.» Позаботился, чтобы велосипед зачехлили и поместили в сухое место в трюме. Выпили на прощанье шампанского. Он, кажется, настоящий, а вот я – нет. Грустно… но делать нечего … Прощай навсегда, берег детских страхов и надежд.

Написать про русскую – Ковалевская Софья (1850-1891) первая женщина профессор математики.