с игрушками вдруг пошел в гору, и с тех пор Барри Пейн очень изменился. Он стал эгоистичным (а раньше был добрым), стал холодным (а раньше был чутким и понимающим).

Деньги изменили Барри Пейна не в лучшую сторону!

Таково уж свойство денег: стоит им появиться, как людям начинает хотеться все больше и больше.

Барри показывал Бренде квартиру, а его помощники тем временем сняли с него пиджак, развязали галстук, заменили ботинки тапочками, водрузили ему на нос очки для чтения, подали чашку кофе, а в другую руку вложили газету. Сам он при этом и пальцем не пошевелил.

– Мило, правда? Представляю, как ты рада попасть сюда после той крысиной норы, в которой тебе приходится жить! Держу пари, ты проголодалась, – сказал Барри, маленькими глотками отхлебывая кофе и сидя в самом неуютном кресле, какое Бренда когда-либо видела.

Ей отчаянно хотелось закричать: «Это вовсе не крысиная нора, и там гораздо уютнее, чем здесь!» Но она действительно проголодалась. В последний раз она ела на Северном полюсе. А еще она подумала, что, если даже начнет кричать, делу это не поможет.

Поэтому она просто ответила:

– Умираю с голоду!

Барри щелкнул пальцами, и эхо заполнило всю огромную комнату.

– Да, сэр? – произнесла пожилая дама в черном платье и белом фартуке. Она тяжело дышала: вероятно, услышав щелчок, она помчалась к хозяину со всех ног.

– Миссис Баттерсби, мой ребенок голоден, – сказал Барри, все так же уткнувшись в газету.

Миссис Баттерсби не шелохнулась, вероятно, ожидая более подробных указаний.

– Вы что, забыли слуховой аппарат? Не стойте на месте, миссис Баттерсби. Принесите ей чего-нибудь поесть! – рявкнул Барри.

– О! Да, сэр, сию минуту, сэр. Простите, сэр! – очнувшись, пролепетала миссис Баттерсби и поспешила на кухню.

– На самом деле, пап, я могу пойти и сама посмотреть, что у тебя в холодильнике, – невинно произнесла Бренда.

– Да, да, сходи, посмотри. Только не прикасайся ни к чему дорогому… а тут почти все дорогое! – не глядя на нее сказал Барри, поглощенный чтением «Файнэншнл Таймс»[9].

Бренда прошла за миссис Баттерсби на кухню. Все вокруг сверкало отполированным мрамором.

– Чего бы тебе хотелось, милая? – спросила мисси Баттерсби, глядя на Бренду сквозь толстые стекла очков.

– Я просто налью себе стакан воды и съем бутерброд. Хорошо?

Кажется, миссис Баттерсби почувствовала большое облегчение.

– Не стесняйся, милая! Стаканы вон там, а хлеб в буфете. Тебе этого хватит? А я пойду, мне нужно перегладить целую кучу одежды мистера Пейна, – объяснила она.

– Да, спасибо, – ответила Бренда, и миссис Баттерсби вышла из комнаты, на ходу быстро протерев тряпкой дверную ручку.

Как только пожилая леди исчезла, Бренда опустила руку в карман и достала…

Боб в красно-белую полоску.

Ее сердце неистово колотилось в груди. Из всех шалостей, что она когда-либо совершала, эта была самой худшей! Она вытащила рождественский боб из кармана Уильяма, когда наклонилась к нему, чтобы обнять на прощание.

Она не планировала его красть, но когда обняла Уильяма, боб как будто сам выскочил и угодил в ее коварную раскрытую ладонь… вместе с инструкцией, которую Санта передал Уильяму.

Уильям все равно потратил бы его понапрасну, говорила она себе. А вот она прекрасно знала, что делать. Кроме того, у Уильяма в кармане оставалось его желание. Если он перестанет быть такой размазней, то вполне сможет получить все, что ему нужно, с его помощью!

А теперь к делу. Боб лежал у нее в кармане, пока она ехала в лимузине, а сейчас нужно поскорее положить его в морозилку.

Она снова порылась в карманах и вытащила маленькую карточку с инструкцией.

Там было написано:

1. Не ешьте боб!

2. Даже не облизывайте!

3. Скажите бобу, что вы хотите получить в подарок.

4. Поместите боб в морозильную камеру.

5. Раз в день пойте ему рождественскую песенку.

6. Ждите, пока ваш подарок вырастет!

Бренда улыбнулась при мысли о своем плане – маленькой хитрости – затем оглянулась, испугавшись, что миссис Баттерсби вдруг вздумает вернуться. Она бросилась к морозильной камере, открыла дверцу и выдвинула огромный ящик. Она переложила несколько коробок в сторону, чтобы освободить место в дальнем углу, там, где боб никто не заметит.

Она сделала вдох и собралась прошептать свое желание на Рождество, как вдруг перед ее мысленным взором вдруг возник… Уильям.

Он выглядел огорченным и, кажется, плакал, и она поняла, что именно так будет выглядеть его лицо, когда он сунет руку в пустой карман и обнаружит, что его рождественский боб исчез.

А что скажет ее мама? «Опять вернулась к своим старым фокусам?» Бренда представила, как мамин голос звучит в ее голове.

А Боб? Милый, добрый, влюбленный в Рождество Боб? Он будет разочарован больше всех.

Ее сердце колотилось в груди, когда она смотрела на сверкающие красные полоски, кружащиеся вокруг боба, и внезапно заметила на его гладкой поверхности свое отражение.

На нее смотрела не та Бренда, какой ей хотелось быть, а Бренда из прошлого. Бренда, которая вечно попадала в переделки. Бренда из списка непослушных детей.

Ей не хотелось снова становиться той Брендой.

– Я не могу этого сделать, – прошептала она. – Это неправильно. И она тут же пообещала себе, что обязательно вернет боб Уильяму.

Она осторожно задвинула ящик обратно и мягко закрыла дверцу холодильника, но, когда та встала на место, на ее поверхности отразилось нечто ужасное…

– Что ты туда положила? – прищурившись, спросил он.

– Папа! – вскрикнула она, едва дыша от ужаса.

– Ты наверняка затеяла что-то неладное.

– Нет, клянусь! – воскликнула Бренда, тряся головой.

Барри улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, и снова щелкнул пальцами. На стене включился телеэкран. На нем шла запись всего, что происходило в кухне – оказывается, тут была установлена скрытая камера. Бренда увидела, как в кухню вошла миссис Баттерсби, а за ней – она сама. И через несколько мгновений достала из кармана рождественский боб и…

Отец остановил запись.

– Все еще не готова признаться? – спросил он.

Она проиграла. Все это время он за ней наблюдал!

– Меня не проведешь, малышка! – сказал Барри и протянул руку. – Что у тебя там?

– Это… подарок, – едва слышно ответила Бренда.

– Подарок? Что это за подарок, который кладут в морозилку? – рассмеялся Барри, когда Бренда скрепя сердце отдала ему волшебный боб.

В его пальцах с безупречным маникюром боб сверкал и искрился, как драгоценный камень. Теперь его уже было не утаить!

Барри нахмурился, разглядывая боб, сверкавший как бриллиант.

– Думаю, юная леди, тебе лучше объяснить, что все это значит, – сказал он, разглядывая боб. – Ты его украла?

– НЕТ! – солагала Бренда.

– Тогда говори, что это такое, или я брошу его в мусоропровод, – заявил Барри и открыл металлическую панель в стене. – Не забывай, Бренда, в «Шикарной высотке» пятьдесят этажей. Чем бы это ни было, если оно упадет вниз, от него и мокрого места не останется!

– ЛАДНО, ЛАДНО! – закричала Бренда.

Она глубоко вздохнула.

– Знаю, прозвучит нелепо… но это волшебный рождественский боб с волшебного Северного