Чем он мог противостоять львам? Стрелять в голову? Надежно, но только в том случае, если он снесет пулей половину черепа, а для этого нужно попасть точно в середину головы. Чуть в сторону, и лев из тебя отбивную сделает. На фиг! «Пусть они живут своей жизнью, – подумал Росляков, – а я буду жить своей. И пока наши дорожки не пересеклись, мы враждовать не будем».

Узкая расщелина нашлась часа через два. Протискиваться пришлось боком. И вот перед глазами Рослякова предстала вся внутренность этой небольшой котловины. Он стоял в узкой горловине, а впереди, постепенно расширяясь, простирался уютный небольшой каньон с абсолютно отвесными стенами. В камнях бурлил и пенился чистый поток. Весной, наверное, он заливал почти всю нижнюю часть каньона, а сейчас имел в ширину не больше двух метров. Справа он убегал куда-то в скалы, наверное, в пробитую им пещеру.

Слева Росляков увидел то, что ему и было нужно. Метрах в пяти выше уровня русла речушки виднелись несколько относительно больших и совсем маленьких пещер или гротов. Сверху он их не видел, потому что выходы смотрели на юг и всегда были в тени. А еще над входами в эти пещеры нависал приличных размеров скальный козырек. Там даже костер развести можно. А дрова? Дрова вот они, по берегам речного русла. Сколько тут поломанных ветвей и тонких стволов, которые нанесло в период бурного течения, а теперь высушенных солнцем добела. Остался последний момент, который следовало учесть. Нужен запас еды, нужна возможность пополнять его и нужно обеспечить полную изоляцию каньона от внешнего мира. И все это нужно сделать в ближайшие часы, пока не прибыли новые преследователи.

Удовлетворенный осмотром своего будущего убежища, Росляков сбросил на землю «рюкзак» и снова стал протискиваться по расщелине наружу. Маленькую газель он подкараулил неподалеку и свалил ее точным одиночным выстрелом метров со ста. Вся туша ему была не нужна, да и сохранить ее не удастся в такой жаре. Вполне хватит двух задних ног.

Росляков присел рядом с тушкой и принялся орудовать десантным ножом. Об остатках животного он не беспокоился. За несколько часов от газели останется только скелет и обрывки кожи с рогами. Хищники позаботятся о том, чтобы преследователи не увидели результатов его охоты. Прикидывая в уме, как устроить в пещере коптильню, Росляков вернулся в свой изолированный мир. Первым делом он сделал его изолированным на сто процентов.

В узкой расщелине он нашел место, где скальная порода отслаивалась и была менее прочной. Тут он и намеревался устроить завал. Оставалось решить, как потом, когда истечет время, необходимое для его пребывания тут, выбраться наружу. Для этого вполне подходила северо-западная стена слева от пещер. Обилие горизонтальных трещин и расстояние всего в каких-то десять-двенадцать метров. Сойдет.

Взрыв гранаты пронесся эхом дважды по стенам маленького каньона и замер вместе с оседающей пылью. Минут через десять Росляков полюбовался на плоды своих усилий. От расщелины не осталось и следа – она вся оказалась завалена слоистыми обломками. Удовлетворенный Росляков забросил на плечо свой самодельный рюкзак, на другое плечо автомат и подхватил отрубленные ноги газели. Насвистывая, он стал подниматься по узкой естественной тропинке к пещерам. Главное, положить мясо в тень, а потом можно вернуться и набрать дров. Еще неплохо бы выше по течению нарвать травы на подстилку. Если свернуть парашют и набить его травой, то получится вполне приличный и мягкий матрас. А еще пещеру надо выбрать такую, в которой имеется вентиляция. Если дым не будет иметь возможности… Мысли колом встали в голове буквально на полуслове.

Лев лежал на боку прямо под скалой. Спутанная грива была в крови от страшных ран, нанесенных его противником – молодым самцом. Шкура на левом боку была распорота очень глубоко, из раны торчал обломок сухого дерева. «Это, наверное, – подумал Михаил Васильевич, – когда лев падал со скалы. Вон и сломанное дерево на скалах, а вот и его обломки на земле. Да, не повезло тебе, приятель». Росляков уселся на землю и стал смотреть на льва. «Вот так в вашем жестоком мире и приходят к власти молодые и сильные, – подумал он. – Теперь у твоих самок в бывшем твоем прайде новый хозяин, а ты «вышел в тираж». Хотя и у людей такие вещи происходят примерно так же, как и у вас. Не всегда, правда, вот так красноречиво. Иногда соперников удаляют со своего пути и иными способами, без крови. Без видимой крови, но внутри поверженный может быть таким же окровавленным и растоптанным. Трудно сказать, чей мир более жесток и кровожаден. Пожалуй, в мире хищников поступают более честно».

Но лев был жив. Это открытие заставило Рослякова поперхнуться. Он заметил, что лев наблюдает за ним через чуть прикрытые веки. Бока хищника еле заметно поднимались и опадали от учащенного дыхания, хвост чуть заметно подергивался. На мелкой гальке, насыпавшейся сверху во время падения, собралась уже приличная лужа крови. «Пожалуй, ты сдохнешь, – решил Росляков, рассматривая раненого льва. – Уже завтра к вечеру начнешь вонять, а мне тут отсиживаться придется довольно долго. Хреновый ты мне сосед, парень. Добить тебя, чтобы не мучился? Только куда тушу девать? В землю не зароешь, нет тут земли, одни сплошные камни. Если тебя камнями завалить, то смрад все равно просочится. И в реку не сбросишь. Речушка так себе. Хоть и быстрая, но мелкая, и валунов много. Труп она не сможет унести отсюда».

Глаза льва приоткрылись. Росляков увидел, как напряглись мышцы хищника, вздыбился загривок, а хвост с буро-седой кисточкой на конце начал молотить по камням. Страшные когти царапнули камни, но подняться лев так и не смог. Человек, опытный боец, сразу определил по глазам льва, что тот уловил, какая участь его ждет. Холодная решимость блеснула в глазах льва. Встать и достойно принять смерть в своей последней битве. Но сил у хищника на это не было. Росляков знал, что диапазон органов чувств у животных гораздо шире, что они прекрасно улавливают исходящую опасность, будь то животные или приближающиеся стихийные бедствия. Ученые только гадают о механизме восприятия, но практики – охотники, туземцы – знают об этих вещах наверняка.

Росляков сразу уловил изменения в настроении хищника. Стоило человеку подумать об убийстве, как лев это понял. До этого его взгляд был холодным, настороженным. Теперь же в нем пылала решимость обреченного на смерть. Но это была обреченность не жертвы, а бойца. Бойца умелого и мужественного, который, несмотря на свое состояние, продаст свою жизнь очень дорого.

Человек смотрел на хищника с пониманием и уважением. «На кой черт мне тебя убивать, – подумал он. – Возись потом с твоим трупом. Может, мне тебя вылечить и выходить?» Росляков подтянул к себе свой «рюкзак» и уселся на камнях, сложив ноги по-турецки. Он задумчиво рассматривал хищника, прикидывая свои возможности. Живой лев, пусть и раненый – это приличная защита. Вздумается бандитам шататься по краям этой котловины, и они сразу увидят живого льва. И в голову никому не придет, что нужный им человек прячется рядом. Пожалуй, попробовать можно. Лев – это та же кошка, только очень большая. И такая же живучая. «Не получится, так на мне твоей крови не будет», – подумал Росляков и улыбнулся.

Лев как будто понял. Тело зверя расслабилось, глаза прикрылись веками. Хвост больше не бил по камням, и волосы на загривке льва опустились. Было ощущение, что в своей попытке противостоять опасности, которая вдруг стала исходить от человека, он истратил все свои запасы сил. Теперь от человека опасность не исходила. «Вот если ты еще и решишь, что от меня нужно принять помощь, – подумал Росляков, – то будет совсем хорошо. Даже в таком плачевном состоянии ты, приятель, меня запросто можешь покалечить. Так что решай! Хочешь жить – буду лечить, не доверяешь – тебе решать и тебе свою судьбу определять».