Заводской комплекс на выселках, в трех километрах от пригорода, брошенный и забытый.

Февраль сел на корточки и стал пересыпать гильзы рукой, будто камешки.

— Я что-то слышал про здешние дела, — сказал он. — Тут после капитуляции работали наши пленные, их использовали как рабов за гроши или даже за просто так.

— Не оригинально, — заметил Ярослав, почесав прикладом за ухом. — Вся страна в таких заводах. Была и есть.

— Сейчас уже меньше, — возразил Монах.

— Ну да, — меланхолично отозвался Февраль. — Были пленные, стали мирные. Картридж с «миром и безопасностью» в голове. Будут проблемы, приходите — заменим аналогичным.

— Но ситуация все-таки начинает меняться, — задумчиво проговорила Леди Би. — Легионеры вынуждены защищаться, кое-где они отступают и огрызаются. И совершают ошибку за ошибкой. Главный их враг сейчас не мы, а они сами.

— И в финале они преподнесут нам на тарелочке какое-нибудь чудовищное безумие, — обрадовался Фашист.

Богослов, по обычаю, светло возвестил:

— Кого Бог хочет наказать, того лишает разума. — И спросил Февраля: — А что тут было дальше?

— Рабочие взбунтовались. Оружием их снабдили какие-то анонимные доброжелатели. Видно, сами хотели прибрать имущество к рукам.

— Судя по гильзам, хорошая здесь была мясорубка, — сказал Варяг.

— Чересчур хорошая. Перестарались доброжелатели. В итоге сами с голым задом остались, и имуществу кирдык пришел.

— Внимание, — прозвучал голос командира Он стоял у окна и что-то там увидел. К вниманию призывала также поднятая рука. — Тихо всем. Занять места Гости пожаловали.

Полтора десятка человек моментально рассредоточились вдоль стены с выбитыми окнами. Прошуршали гильзы под ботинками, лязгнуло оружие, и все замерло. Только ветер гулял, и труба под потолком продолжала песню.

— Не стрелять, — распорядился Святополк.

Гости приехали на пяти иномарках с затемненными, скорее всего пуленепробиваемыми, стеклами. Кортеж остановился перед соседним корпусом завода, в сотне метров от нашего, сильно сбоку. Из машин вышли плечистые настороженные парни в кожаных куртках и черных очках. При себе наверняка имели стволы скрытого ношения. Вся эта толпа охраняющих распределилась между кортежем и зданием завода. Насторожилась еще больше и окаменела. Тогда открылась передняя дверца второй по счету иномарки, и обнаружился еще один охраняющий, особо приближенный. Оглядевшись, он распахнул заднюю дверцу с другой стороны. Оттуда плавно выдвинулась атаман ша всей этой банды. За ней поспешно вылез плюгавый субъект в темном костюмчике и с папкой в руках. Атаманша выглядела шикарно. Брючный обтягивающий костюм, модно упакованная в шелковый платок голова, черные очки, туфли на десятисантиметровых шпильках. Леди Би, разглядев ее, зашипела, как кошка. Хотя все равно этой атаманше с нашей Василисой даже рядом никогда не стоять. Наша Василиса кого хочешь затмит. Но, наверное, женщинам это нужно все время повторять, чтобы они не шипели так на других… Или не поможет?

На всякий случай я взял на прицел особо приближенного. Плюгавый пристроился к атаманше сбоку и стал что-то набалтывать ей, показывать рукой на корпуса завода. Атаманша осматривалась, рассеянно внимая.

Леди Би не сдержалась и длинно, живописно выразилась.

— Васька?! — удивился командир. Прежде я ни разу не слышал, чтобы он ее так называл, — до того удивился командир.

— Знаешь, кто это? — жарко выдохнула Леди Би.

— Машка Золотая Лихорадка, Папина Дочка, — спокойно ответил командир.

Кто-то из наших присвистнул.

— Какая неожиданно приятная встреча, — почти нежно проворковал Варяг, оглаживая пальцами ствол автомата. — Наконец-то ты мне попалась, Манька-Лихоманка…

— Все эмоции убрать в карман, — велел Святополк, — Остальная банда может быть неподалеку.

— Да мы их быстро пересчитаем, как зайцев, командир. — Февраль глядел умоляюще. Бандана у него съехала на один глаз, и он стал похож на пирата.

— Позиция неудобная, — жалуясь, возразил Фашист, тактик-самоучка, — не располагает к душевному разговору. С пополнением они нас зажмут в этом склепе, как кротов.

Плюгавый тем временем усердно скакал вокруг атаманши, чего-то от нее добивался. Атаманша скучала.

— Впаривает ей завод, — прокомментировал Фашист. — Маклер долбаный.

Воздух вспороли три выстрела, один за другим, очередью. Плюгавый маклер, еще не слыша их, неосторожно закрыл собой атаманшу. Упасть она ему не дала. У нее была хорошая реакция. Атаманша подхватила плюгавого, развернула спиной к себе и прикрылась им, заорала что-то своим бандюкам Человек пять четко соорудили вокруг нее живую стену, вытащили из-под курток стволы, в основном пистолеты-пулеметы. Остальной десяток рассортировался по территории, открыл беспорядочную пальбу в неизвестном направлении. Часть укрылась за машинами.

— Огонь!! — жестко дал отмашку командир. Полтора десятка наших стволов загрохали одновременно. Атаманша бросила мертвого плюгавого и закрылась живым особо приближенным, устремилась к своей иномарке. Особо приближенному пулей оторвало ухо, но он успел под защиту непробиваемых окон. Иномарка тут же сердито сдернула с места. Бандюки, деморализованные таким фортелем, тоже стали нырять по машинам. Совсем не героически, надо сказать. Кому было далеко бежать, отстреливались до последнего. Двое упали, одному удалось дохромать до джипа. Возле самой двери он свалился. Свои не стали подбирать мертвеца и газанули.

— Они обделались! — крикнул Варяг, не веря глазам, возмущаясь и хохоча — все одновременно.

Прикрытие у нас было плохое — чтобы видеть цель, приходилось сильно высовываться из окон. Бандиты тоже могли пересчитать нас, как зайцев. Но они убегали. Им нечего было защищать, кроме собственных шкур, и они драпали. Вслед им понесся свист — Фашист заливался. Пальба понемногу стихала. Вдруг раздался испуганный крик. Даже не крик, а стон и всхлип. Я обернулся — Богослов стоял с залитым кровью лицом.

— Я убит, — удивленно сказал он. — Меня убили, ребята. Прощайте!

Сжав автомат, он полез через окно. Спрыгнул на землю и в шоке, с выпученными глазами стал лупить от бедра очередями по двум последним иномаркам, набирающим ход. Эти бандиты еще не знали, что значит иметь дело с Богословом. Как же им не повезло! Одна иномарка туг же взлетела на воздух, объявшись пламенем. Это было картинно и впечатляюще. В небе прокувыркались два колеса, спланировала на бывший газон дверца. Сам Богослов изумился такому неожиданному эффекту. Перестал умирать и пожирал глазами плоды своего буйного помешательства.

— В бензобак попал, — хором предположили Двоеславы.

— Исключено, — возразил Папаша. — С такого ракурса…

— Канистра в багажнике?

— Парни, не ищите причину, — успокоил всех Монах. — Это же Богослов.