Человека губят легкие вещи, а никак не трудные.

Двадцать пять лет назад Дэвид Эллиот, пребывая в тот момент не совсем в здравом рассудке, стоял в сердце ужаса и обещал Богу, что никогда, никогда больше не выстрелит в гневе. Он клятвенно обещал, что никогда больше никому не причинит вреда ни в порыве гнева, ни в насильственном деянии. «О Господи, я больше не буду воевать…»

И вот теперь, всего лишь за одно утро он убил двух человек. Это было легко — так же легко, как всегда, — и произошло совершенно машинально. Он ровным счетом ничего не почувствовал.

Однако теперь, в этот самый момент, стоя с пистолетом в руке и имея в поле зрения заслуживающую внимания мишень, Дейв кое-что чувствовал — ощущение завершенности, приятное чувство умелого человека, в совершенстве владеющего своими навыками. Теперь, с двумя свежими смертями на душе и запахом бездымного пороха на руках, Дейв знал, что изрядно рискует почувствовать себя хорошо, очень даже хорошо — и с каждой минутой чувствовать себя все лучше и лучше.

«Никогда больше, — подумал он. — Никогда». Он чуть не проиграл. Они чуть не выиграли. Теперь это произойдет снова. Если он это допустит. Но он не позволит, просто не может позволить себе снова превратиться в того человека, которым его когда-то хотели сделать.

Рэнсом ожидал иного. Рэнсом и его люди. Они думали, знают, что он станет делать. Возьмет одного-двух заложников из гражданских. Устроит засаду. Откроет счет потерям. Начнет стрельбу. Попытается прорваться из здания с боем.

Дейв мрачно улыбнулся. Он отвел пистолет, поставил его на предохранитель, медленно спустил курок и засунул оружие за пояс. Хотя он и знал, что враг его не слышит, он все-таки сказал Рэнсому:

— Сколько человек ты расставил у выходов, приятель? Двадцать? Тридцать? Больше? Сколько бы их там ни было, мне не полагается проскочить мимо них, верно?

Дейв посмотрел на свои брюки, порванные и грязные.

— М-да, ну у меня сейчас и видок. С таким видом они меня пристрелят просто из принципа. Но я выберусь отсюда, Рэнсом. Можешь в этом не сомневаться. И можешь также не сомневаться в том, что я это сделаю по-своему, а не по-твоему. Я лучше застрелюсь, чем стану действовать так, как ты.

Тут было темно, тепло, уютно и безопасно. Неподалеку успокаивающе жужжало какое-то оборудование. Воздух был немного затхлым, но — ничего. Дейв лежал на боку, удобно свернувшись калачиком. Желудок у него был полон, и Дейв был не прочь вздремнуть. Ему здесь нравилось.

«Что, приятель, всегда мечтал заползти обратно к мамочке в пузо?»

Идеальное укрытие. Дейв пришел в восторг, обнаружив его, хотя и был несколько удивлен. «Сентерекс» давно уже перевел свое отделение управляющих информационных систем в провинцию, в Нью-Джерси. И Дейв думал, что все остальные компании в Нью-Йорке, включая брокерские конторы на Уолл-стрит, проделали то же самое. Офисы на Манхэттене обходятся слишком дорого, чтобы занимать их площадь компьютерным оборудованием. Кроме того, программисты — существа нежные и функционируют успешнее, если избавить их от неблагоприятного воздействия городской жизни.

Однако как минимум одна нью-йоркская компания пока что никуда не перевела свои компьютеры. Это оборудование принадлежало дочерней фирме «Америкэн интердайн уорлдвайд». «Америкэн интердайн», виновник одного из величайших прецедентов разбазаривания государственных средств, действовала под покровительством судов, разбирающих дела о банкротстве, и одного особо маразматичного федерального судьи. Возможно, именно поэтому компьютеры компании до сих пор располагались на двенадцатом этаже чрезвычайно дорогого небоскреба на Парк-авеню.

«Кстати, а сколько тут составляет арендная плата? Плюс-минус сорок баксов за квадратный фут».

Компьютерный зал «Америкэн интердайн» был выдержан в монументальном старинном стиле: массивные ЭВМ, жужжащие периферийные устройства и мигающие консоли. Другие компании давно демонтировали свои громадные централизованные компьютерные империи, заменив норовистых айбиэмовских бегемотов стоимостью в пятнадцать миллионов баксов на проворные терминалы и высокоскоростную сеть для работы с клиентами. «Америкэн интердайн» этого не сделала. Ее компьютерный отдел занимал целый этаж, из которого четверть была отведена громоздким ЭВМ; большинство административных работников, и Дейв в их числе, считали, что подобные ЭВМ уже вымерли, как динозавры.

Впрочем, сейчас Дейв был счастлив видеть их. Самым лучшим в этих монстрах, на его взгляд, была их сложность и капризность. Эти избалованные гиганты требовали непрерывной заботы и ухода. Легионы высокооплачиваемых техников, чтобы нянчиться с ними. Изготавливаемые на заказ устройства питания. Мощные кондиционеры. Бесконечные ряды периферийных устройств. Особое оборудование для наблюдения и контроля.

И проволока.

«Множество проводов. Ты и представить себе не можешь, сколько их тут. Для установки большой ЭВМ требуется проложить неимоверное количество кабеля. И всю эту дрянь нельзя просто прицепить и забыть о ней. И не надейтесь. Вам постоянно нужно возиться с ними, пересоединяя порты и контакты. А еще устройства прямого доступа соединены с ЭВМ, а большие ЭВМ соединены с персональными компьютерами для предварительной обработки данных, а эти компьютеры соединены с мультиплексором, и се — внемлите слову Господню!»

А это означает, что приходится делать поднятые полы. В компьютерном зале «Америкэн интердайн», как и у многих других пользователей больших ЭВМ, полы были двойные. Под полом змеились провода и кабели. Пол состоял из отдельных панелей, так что электронщики могли поднимать их и соединять провода по-другому — а требовалось это часто.

Темно, тепло и уютно. Здесь, под полом, было по-настоящему спокойное местечко.

Дейв нуждался в покое. После того как он покинул клуб «Премьер-министр», он дважды чуть не наткнулся на полицейских из отдела разминирования. Если бы они увидели его… оборванного, грязного, воняющего блевотиной, с охапкой краденых продуктов и припасов, с парой явственно противозаконных пистолетов за поясом…

«Тебе было бы очень непросто отбрехаться от них, приятель. И особенно объяснить наличие пистолетов».

Пистолеты были автоматические. Один из них прежде принадлежал Карлуччи, второй — тому типу, который страховал Рэнсома. Оба они были одной и той же модели и одной работы, хотя что это за модель и где их сделали, Дейв сказать не мог. На пистолетах не было ни клейма производителя, ни серийного номера. У обоих был облегченный корпус из полимерного волокна, глушитель заводского изготовления, лазерный прицел и обойма на двадцать один патрон.

Заряды, кстати, наводили на размышление: полуоболочечные пули, «Торпедный универсальный Geschoss». Дейв и не знал, что теперь выпускают пистолетные патроны с такими пулями. Вообще-то это охотничьи пули, рассчитанные на крупного зверя. Такая пуля проникает глубоко в тело, раскрывается там, как цветок, — и превращает внутренности в кашу. Если такая пуля попадет человеку в корпус, он умрет на месте, но даже если она зацепит по касательной, человек после этого не сможет двигаться.