Эмили широко распахнула глаза при виде того, как и погонщик, и верблюд показали зубы. Животное подвели к ней и заставили встать на колени.

Али-Джихан обошел верблюда, спустил с импровизированного седла веревочное стремя-лесенку и поклонился, весело блестя глазами.

— Ваш рысак, дорогая леди.

Он говорил на превосходном английском, но в том, как его взгляд пытался проникнуть сквозь бурку, не было ничего цивилизованного.

Проигнорировав это обстоятельство, поскольку у него все равно ничего не выйдет и, кроме того, под буркой она была полностью одета, Эмили с опаской уставилась на верблюда и неохотно шагнула вперед. Большая лохматая голова повернулась к ней. Животное снова показало зубы.

Гарет подвел ее к седлу.

— Осторожнее. Они плюются.

— Плюются?! — Ошеломленная девушка поставила ногу в стремя и инстинктивно потянулась к высокой луке. И только поднявшись, заметила уже оседланных великолепных лошадей.

Вместо того чтобы сесть в седло, Эмили замерла.

— У них есть лошади, на одной из которых я вполне могу ехать. Не помните, как я мчалась по горной дороге из Пуны?!

Но Гарет упрямо сжал ее бедра и подтолкнул вверх.

— Нет. Вы не можете скакать на лошади.

— Но почему?

Она старалась извернуться, чтобы окатить его гневным взглядом. Но Гарет вцепился в ее бедра, удерживая на месте.

— Прежде всего они не до конца объезжены.

— Я бы смогла управиться…

— Возможно, — сухо перебил Гарет. — Но есть одна причина, по которой вы будете ехать на этом животном. Верблюд — любимец Али-Джихана.

Устав стоять в стременах, она сдалась и уселась в седло, оказавшееся на удивление удобным. Берберский вождь тем временем разъезжал среди своих людей, что-то крича и жестикулируя.

— Но какое отношение к происходящему имеет то, что верблюд — любимец Али-Джихана?

— Он не покинет хозяина.

— И что?

— Если кто-то попытается украсть вас, ничего не получится: верблюд с места не сдвинется. На свете нет более упрямого животного.

Он кивнул погонщику, державшему поводья, и Эмили едва не вскрикнула, когда верблюд неуклюжими рывками поднялся с земли.

— Но это… — пробормотала Эмили.

— Это Ханиф. Он научит вас управлять Дохой.

— Дохой?

Ханиф широко улыбнулся:

— Доха — очень хороший верблюд.

Дядя опустился на подушки, раскинутые перед низким столиком, на котором стояли разнообразные неизвестные ему блюда. Впрочем, он готов к любым лишениям во имя служения своему великому хозяину.

Прежде чем он успел потянуться к первому блюду, во дворе послышался шум. Дядя взмахом руки велел сыну узнать, кто приехал. Через минуту Мугал вернулся с одним из служителей культа.

Тот низко поклонился.

— О, высокочтимый, мы только что получили известие, что майора и его отряд видели за городскими стенами.

— И?..

Мужчина, не поднимая головы, продолжал:

— Они покинули город вместе с берберским караваном. Те, кому мы заплатили, сказали, что караван ушел на запад.

— Превосходно, — кивнул Дядя. — Можешь идти.

Мужчина, вскинув удивленные глаза, встретился со взглядом Дяди и поспешно опустил голову.

— Да, высокочтимый, — пробормотал он и, часто кланяясь, попятился из комнаты.

— Слышал? — обратился Дядя к сыну.

Мугал кивнул.

Дядя улыбнулся.

— Вне всякого сомнения, майор пытается добраться до посольства в Каире, — объявил он и знаком велел сыну сесть рядом с ним; Тот немедленно повиновался. Отец положил ему руку на плечи. — Это твой шанс, сын мой, возвыситься на службе у Черной Кобры. Наш вождь великодушен со всеми, кто хорошо ему служит. Он приказал остановить майора. И если мисс Энсуорт, вечно сующая нос в чужие дела, будет поймана и по достоинству вознаграждена за свою дерзость, это тоже нам зачтется. Полагаю, ты должен использовать кочевников, которым мы платим, и вместе с ними пуститься в погоню за майором и женщиной. Поимка и доставка их в Каир сулит тебе славу и успех.

— Так ты поручаешь мне догнать их? — просиял сын.

Дядя с улыбкой кивнул:

— Давай поедим, и я провожу тебя. Караван идет медленно, и они не ускользнут от тебя.

Когда Мугал жадно потянулся к тарелке, взгляд Дяди смягчился.

— И я буду ждать тебя в Каире, чтобы отпраздновать.

Когда солнце зашло, окрасив горизонт оранжевым, красным и пурпурным, Эмили осторожно спустилась на землю. Доха привычно ощерился и проигнорировал ее.

Эмили тихо фыркнула, расправила юбки и широкую бурку и, оставив Ханифа заботиться о Дохе, пошла искать остальных.

Когда они отправились в путь, некоторое время ушло на то, чтобы приноровиться к странной походке верблюда, но зато потом она уже не боялась свалиться. Ханиф показал ей, как управляться с поводьями, чтобы животное слушалось. Верблюд повиновался не очень охотно, но особых хлопот не доставлял.

Вопреки ее ожиданиям первый день путешествия прошел без неприятностей. Когда в середине дня караван остановился на обед и отдых, Эмили спросила Ханифа, что будет, если Али-Джихан помчится на лошади по пустынным барханам. Разве Доха не последует за ним?

— О нет, мисс, — покачал головой Ханиф. — Доха — умное животное и знает, что это… — он обвел рукой караван, — место его хозяина. Останется здесь и будет ждать возвращения Али-Джихана. Ему нет нужды мчаться за ним, если он знает, что хозяин вернется.

— Уверены, что этот Доха привязан не к вам?

Ханиф слегка усмехнулся:

— Но я всегда здесь… у меня больная нога, и я не могу скакать достаточно быстро, чтобы угнаться за разбойниками.

Завидев друзей, Эмили подхватила юбки и побежала к ним. Нельзя сказать, что она так уж влюбилась в верблюда, который, мягко говоря, отвратительно смердил, куда хуже, чем лошади, — но езда на нем была роскошью.

В караване было много повозок с колесами без шин, но некоторые мужчины толкали ручные тележки.

В повозки были впряжены ослики. Женщины и мужчины постарше по очереди садились в них, но берберы помоложе упорно мерили шагами пустынную тропу.

Отыскав Доркас и Арнию, она схватила горничную за руку.

— С вами все в порядке?

— Лучше, некуда, — устало улыбнулась Доркас.

Поняв ее вопрос, Арния сказала:

— Все не так страшно, как казалось.

Доркас согласно кивнула:

— Похоже на долгую, неспешную прогулку. Главное — найти подходящий ритм.