– Я у Михаила Степановича часто бываю, поэтому и многих слуг в лицо узнаю, а больше мне ничего не надо.

– Странно, а мне показалось, что Варвару вы особенно выделяли, – кружила она вокруг собеседника.

– А чего мне ее выделять, я в поместье не живу, со слугами не якшаюсь, у меня своих забот полон рот, – резонно ответил Мельников.

Боярыня молчала и внимательно рассматривала своего собеседника: его длинное узкое лицо, немигающие совиные глаза непонятного цвета, тонкие губы над гладко выбритым квадратным подбородком. Такое лицо было впору воину, но никак не приказному. Тело было подстать лицу: сухощавое, подобранное, как у кошки. "Что этот человек делает на службе у Лыкова?" – впервые задала себе вопрос Анна. И ответа найти не смогла. Проследив взглядом за его точными и четкими движениями, почему-то подумала, что если бы захотел убрать Варвару, то вряд ли прибегнул к помощи яда. Держался подъячий уверенно, но за внешним хладнокоровием скрывалось нечто другое. Сидящий перед ней мужчина явно нервничал.

– То есть никаких особых дел у вас с Варварой не было?

– Откуда им взяться-то, – развел руками Мельников и сладко улыбнулся.

Анна с раздражением думала, что никакого умного вопроса в голову не приходит. Идеи были смутными, подозрения плавали как рыбы в мутной воде и в руки не давались. Ничего конкретного не было. Только что-то вроде того, что этот человек ей решительно не нравился. Ну в конце концов, он не виноват, что не вызывает симпатии.

– А мне казалось, что вы знали Варвару раньше? – продолжала, ни на что надеясь, Анна. По опыту она знала, что истина чаще всего была дочерью времени, и грехи прошлого, как бы надежно сокрыты они не были, рано или поздно поднимались на поверхность.

– Это вам мнится, – совершенно спокойно ответил Мельников.

И по тому, как стоящий напротив мужчина облегченно выдохнул, поняла, что попала пальцем в небо. Стараясь не терять спокойствия и не паниковать, она лихорадочно обдумывала возможный выход из ситуации. Подъячий молча наблюдал за ней. В его взгляде чувствовалась ирония.

– Это, возможно, и домысел. Моя задача – найти ответ на вопрос, и по правилам логики я начинаю с самых невероятных предположений. Значит причину вашего спора с Варварой надо искать в настоящем, – сбила спесь с собеседника Анна и с удовольствием отметила, что тот снова занервничал.

– Какого такого спора? – прикинулся непонимающим подъячий.

– О котором вся дворня говорит.

– А, вы об этом, – как можно легче ответил Мельников, – Варвара последнее время совсем от рук отбилась, вот Прасковья Игнатьевна и сказала мне ее вразумить.

– А что у вас за дела с Варварой были?

– Какие дела у нас могли быть? Она в поместье, а я в приказе, – развел руками Мельников.

– Может, помогала вам ключница? Или вы ей?

– Чем глупая баба может мне помочь? У женского рода, всем известно, только волос долог, а ум короток! – напыщенно произнес Мельников и тут же, спохватившись, льстиво добавил, – да не в обиду вам будет сказано, такие как вы, боярыня, раз в сто лет рождаются!

«Самонадеянный наглец!» – внутренне возмутилась Анна, но виду не показала, всему свое время.

– А что вам известно о Варвариных доходах?

Слово "доходы" она произнесла как можно многозначительнее и на этот раз не ошиблась. Подъячий вздохнул и вытер рукавом выступившие внезапно на лбу капельки пота.

– Жарко здесь, – пояснил он и сокрушенно добавил, – надо бы топить поменьше. Столько дров переводим, другим на две зимы хватает.

– Вы поняли мой вопрос? – не дала ему уйти от ответа Анна.

– Какие у Варвары доходы, – презрительно махнул рукой Мельников, – да и сестре своей всегда помогала.

– Не скажите, деньги у Варвары были, раз она собиралась купить лавку купца Фомы Демина! И не самую последнюю лавку…

– Лавку! – по всему было видно, что подъячий изумился на этот раз вполне искренне. Во всяком случае, сыграть вылезшие на лоб глаза, приоткрывшийся от удивления рот было трудно и бывалому актеру. Наконец сидящий перед ней мужчина справился с собой и уверенно произнес:

– Не бывать такому, чтобы у Варвары денег на лавку хватило! Кому как не мне знать… – начал было он и тут же испуганно прикрыл рот.

Анна вырвавшиеся нечаянно слова на заметку взяла и ткнула Мельникова носом в лежащий на столе свиток. Тот пробежал глазами купчую и развел руками, покачивая головой от удивления. Посмотрел прямо в глаза Анне, словно спрашивая себя, что известно молодой женщине.

– Мне об этом ничего не ведомо, – твердо и вполне искренне произнес он.

– А мне все-равно, занят Иван или нет! – послышался за стеной глубокий бас, и дверь, жалобно взвизгнув, распахнулась. В комнату решительным шагом влетел высокий, богато одетый мужчина.

– Я тебя давно уже разыскиваю, и никто толком сказать ничего не может! Ты забыл, что обещал, Иван?! – резко произнес он и оценивающим взглядом окинул боярыню. Потом ловко поклонился.

– Извините за резкость, – и уставился прямым взглядом очень светлых серо-голубых глаз, волосы тоже были светлыми, а кожа загоревшей, словно продубленной ветром.

Анна поежилась, обычно ее так откровенно не разглядывали, мужчина заметил и усмехнулся, но глаз отводить не стал.

– Матвей Никитин, купец, – поклонился он.

Анна о Никитине слышала много, но видела впервые.

– Анна Рикарди, верховная боярыня Великой княгини, – произнесла она с важностью, решив впечатлить купца. Потом сама же этого и устыдилась, тоже хвост распушила!

– Я о вас, боярыня, наслышан, об уме вашем и красоте!

Огромный мужик оказался вовсе не таким медведем, Анна вздохнула, комплимент ей польстил. Тем временем Мельников сладко улыбнулся и протянул:

– Тут у нас с боярыней Анной разговор был, потому и запамятовал я.

– Что ж память тебе освежить я всегда готов, и запамятовал ты не сегодня и не вчера, а неделю назад, когда новгородцам лучшие места на зимней ярмарке отдал!

– Я со всеми по справедливости! И тебе жаловаться грех, Матвеюшка! Сам знаешь, что я за тебя горой! – нисколько не смешался Мельников.

– Ну за меня горой стоять у тебя интерес имеется, а вот другим московским купцам меньше везет, ты такую пошлину заломил, что ввек некоторые не расплатятся!

– Расплатятся, Матвеюшка, как не расплатиться! Москва теперича наипервейшим торговым местом стала, Тверь давно уж подмяла, с Новгородом и Псковом вровень стоим.

Анна добралась до своих палат затемно. Василисы не было. Скорее всего ее верная служанка занималась своей частью расследования. Боярыня Рикарди уже привыкла к тому, что до поры до времени карлица предпочитала молчать, пока действительно не нападет на нечто стоящее. Это было предметом своеобразной гордости карлицы: преподносить сведения уже готовыми – на блюдечке. Остановившись посередине горницы, Анна в задумчивости стала расстегивать пуговицу за пуговицей украшенного шелковым шитьем опашня. Она предпочла бы закутываться в удобную мантию, но слишком хорошо знала, что бояре не упустят очередной возможности потолковать о столь явном неуважении иноземной боярыни к традиционному русскому платью. Поэтому в отсутствие ловкой Василисы запасалась каждый раз терпением, расстегивая и застегивая бесконечный ряд скрученных из золотого шнура пуговиц. На этот раз монотонность этого обряда ее нисколько не смутила. Она заново прокручивала в голове все, что ей удалось сегодня узнать.