Удивительно, но ни единой укоризны в мой адрес от него не последовало. Я передвинулась ближе к Мимимишику, который сунул руку в карман и отдал мне еще нераспакованную грелку.

– На. На десять часов ее хватит. А то тоже заболеешь.

– Он умрет?

Глупый вопрос, потому что будь Мимимишик хоть гениальным врачом, он не сделает больше того, что уже сделал. Милена кашляла все сильнее, и когда я обернулась к ней, заметила, что по лицу ее пошли красные пятна, а глаза нехорошо, нездорово блестят. Я указала Аркудову на маленькую аптечку, и он в ответ только махнул рукой.

– Пересядь сюда, – вставая, велел Мимимишик Аркудову. – Попробую наладить связь.

Я, вспомнив, достала из рюкзака телефон Мимимишика и протянула ему. Сотовой связи не было и не могло быть, но я передала Аркудову пауэрбанк, заряда в нем оставалось немного, но у меня были еще полностью заряженных два. Что толку, лучше бы я взяла с собой еды и теплые вещи, но кто знал?

Аркудов медлил. Ему было не по себе находиться рядом с беспомощным человеком – да, тяжело. Мне тоже было не легче, но кто дал выбор и кто сказал, что мы к утру не ляжем вот так вповалку с температурой под сорок, и из милосердия, подумала я, Мимимишик нас всех пристрелит. Как в том фильме по книге Кинга. Тьма? Мрак? Мгла? Почти как то, что у нас за тонкими стенками. Наползет туман, и нам конец.

– Что ты расселся? – прошипела я Аркудову. – Страшно? Так и скажи.

Он даже не возразил, но я унизила его перед Миленой, признаться в этом он тоже не мог и только одарил меня ненавидящим взглядом.

– Да ладно, – пробормотала я, вылезая окончательно из-под одеяла и садясь рядом с Романом. Аркудов забрался под одеяло к Милене, и та с приторно-изысканным вздохом пристроила ему голову на плечо, подавив очередной приступ кашля.

Я прикоснулась рукой ко лбу раненого – да, все плохо. Мимимишик прав, температура растет. Причиной этому может быть все что угодно – от серьезных травм до заражения крови, и у нас нет никаких лекарств. Я требовательно протянула руку, чтобы мне передали аптечку,

– Вы кончите обжиматься? – сквозь зубы выплюнула я, глядя на Аркудова и Милену. – Смотреть на вас противно. Аркудов, ты-то чего? Какой интерес у тебя к этой… девушке? – Я вовремя подобрала приличное слово, чтобы не выглядеть беспричинно ревнивой. – К тому же еще которая встречается с другим человеком. По ее словам, она от него даже беременная. И дайте мне аптечку, руки не отвалятся.

От Милены я ожидала чего угодно – воплей, визгов, попытки наконец-то выдернуть мне пару прядей, но нет. Она поспешно спрятала свои ручки с обломанными ногтями под одеяло, а Аркудов отмер и всучил мне аптечку.

– И глазки вытри, а то как бухая панда, – посоветовала я и отвернулась, принялась искать хоть что-нибудь подходящее. Все годилось лишь от простуды, от головной боли, от сердечного приступа и тошноты… Роман что-то прошептал.

– Что? – я наклонилась к нему, силясь расслышать. – Тихо все! – рявкнула я, потом что Аркудов начал что-то мне говорить, а рация издала короткий душераздирающий писк. – Тихо! Что?..

Слов я не разбирала, но Роман открыл глаза.

– Мы вернулись, все живы, – сказала я. – Кто на тебя напал, ты видел?

Роман несколько раз тяжело вздохнул. Мимимишик бросил рацию, повернулся к нам, сдвинув брови.

– …еть. – Рука Романа дернулась, он хотел указать на что-то, но сил не хватило, губы шевелились отчетливо, но я не умела читать по губам. – Про… еть.

Не то чтобы я была из тех, кому любое слово, будь оно сказано оценочно и в отношении текущей ситуации, слышится личным оскорблением, которое смыть можно лишь кровью. Кроме того, я могла и ослышаться. Но – просто…

Роман скривил губы.

– Вода… – он опять шевельнул рукой. – Идиоты.

Просто – да. Так тоже бывает. Я согласилась с едва расслышанными словами, и неважно было, к чему они произнесены.

Вода у меня осталась. На самом донышке, я сберегла, понимая, что наступит какой-нибудь крайний случай, и надеясь, как дурочка в кинофильме, что это предосторожность и непременно придет герой тогда, когда иного выхода у сценариста по имени «реальная жизнь» не останется. Такой бог из машины, рояль в кустах. Я требовательно протянула руку к своему рюкзаку, и Милена, сидевшая ближе всех, даже не пошевелилась. Я с досадой закусила губу. Ей становится хуже, она из нас будет первая. Роман на очереди, второй, но как знать, какие сюрпризы нам приготовлены.

– Рюкзак дай, Игорь, – приказала я. Мимимишик все сидел, повернувшись к нам, и я заметила, как и его лицо пошло красными температурными пятнами. Черт, из нас он лучше всех понимал, как и что делать, и если свалится он – конец станет неотвратимым.

Он и так неотвратим, скорее всего.

Аркудов перегнулся через Милену и передал мне рюкзак. Рация снова затрещала, но как-то коротко и малообещающе. Мимимишик тихо выругался. Я достала бутылку, открутив крышку, вручила Роману. К моему удивлению, у него появились силы взять ее самостоятельно, и это был, конечно, прекрасный знак.

– Вода, – настойчиво повторил он, возвращая мне бутылку. – Со… соберите воду, тупари. Живо.

Я цепко сжала опустевшую бутылку и перевела взгляд на Мимимишика. «Еды нет, воды нет», – обреченно сказал он в тот момент, когда за окном лило как из ведра.

Я понимала – у него тоже стресс. Милена безразлична ему, но есть простое сочувствие. Она потрепала ему и всем нам нервы, но теперь она заболевает, а он не способен ей чем-то помочь. Мимимишик тут не один, есть я, есть Аркудов, Милену я сбросила со счетов, но все равно: это было смешно – до истерики. Мы действительно бесконечно тупые.

– Дианочка? Ты чего? – расслышала я сквозь свой отрывистый, нездоровый, напряженный и нервный хохот. Стресс у всех проявляется очень по-разному. – У тебя крыша едет, Дианочка? Только этого нам еще не хватало, але!

Я размахнулась и запустила в него бутылкой. Слезы текли из глаз, резало и без того скрученный спазмами живот, и где-то в глубине сознания родилась мысль, что смех – худший вид всех истерик. Я не знала, так это или нет, но собственное состояние меня не обманывало. Мне сейчас было так плохо, что даже почти хорошо.

Из-за слез я все равно ничего не видела, и кто был автором пощечины, не сильной, но довольно обидной, такой, что я моментально заткнулась, я сразу не поняла.

– Есть еще емкости? – уже связно спросил Роман, внимательно на меня глядя. Я ему мешала, он попытался сесть, с первого раза не вышло, он сделал еще одну попытку, а я смотрела – притворяется, нет? Знать бы, как люди умеют актерствовать и как их на этом ловить… – Что с тарой?

– Пару бутылок найдем, – с азартом отозвался Аркудов, чем вызвал у меня новый истерический смешок, и Роман зачем-то потер руки. Вошел во вкус, и я тоже потерла пострадавшую щеку. – Прости, Дианочка, но от кого-то ты должна была наконец выхватить.